общаться через телефон, когда человек не видит моего лица. То, что пыталась показать мне Суб-кис, имеет и правду. В школе часто смеялись над моим видом, но я их не виню. Просто тебя выставляют в общество с разными интересами, которое всегда должны высказать своё «фи». А в интернете, когда ты выстраиваешь свои интересы, к тебе и тянутся те, кто поддерживает твой вид, вкус, предпочтения в общем одинаковые.
— Понимаю. Так намного удобнее, чем постоянно подстраиваться под толпу. На самом деле я бы тоже посчитал тебя странной, если бы ты встала и такая: «Ого, ты такой красивый, дашь свой номерок?». Кстати, о номерке: когда я заслужу ещё одну цифру?
— Восемь, девятьсот двадцать один, девятьсот тридцать два, пятьдесят пять, тридцать восемь.
Роберт резко вытащил телефон, чтобы дополнить номер Ксюши.
— Я заслужил целый номер? Какая честь!
— Ты поехал со мной, решил спасти брата, спас меня несколько раз. А ещё ты симпатичный, поэтому да, заслужил.
— Столько комплиментов за раз я ни разу не слышал.
— Привыкай, зайчик.
— Тогда мне нужно сказать пару вежливых для тебя?
Ксюша смутилась, отворачиваясь к окну, облизнув губы, но через отражение Роберт мог увидеть её реакцию, словно у маленькой девочки, которой сказали, какая она красивая.
— Можешь попробовать.
— Твои веснушки напоминают мне чистое ночное небо, где можно разглядеть целый млечный путь.
— Хорошо.
— Мне нравится твой характер, — продолжал Роберт, — ты всегда пытаешься помочь людям, даже если они навредили тебе. Это удивительно, как в тебе сохранилось такое.
— Я всегда считала это своей слабостью.
— Ну, смотри: ты никогда не знаешь, почему человек так поступает. Почему он злой? Может у него такая судьба незавидная? Или он просто запутался в своём мнении. Такой вот обиженный человек, и разве стоит на него обижаться в ответ? У каждого своя правда. Я даже в каком-то плане понимаю хряка. Это же просто его судьба.
— Я согласна с тобой, но разве его можно прощать?
— А кто говоришь прощать? Я просто обману этого придурка и останусь здесь. С тобой.
— Тогда ты должен мне цветы.
— Почему это? — посмеялся Роберт.
— За то, что останешься со мной. Такая цена, понимаешь?
— Хорошо, согласен. Какие ты любишь больше всего?
— Красные розы, я думаю.
— Классика.
— Разве классика — это скучно?
— Не всегда, ты права.
— Красные кустовые розы, — уточнила Ксюша, — отец часто дарил их матери, а она передавала их мне, и я наслаждалась их видом у себя на подоконнике и грустила, когда они высыхают.
— Мой отец, когда приезжает, дарит маме ирисы. Вроде они так называются. Не знаю, где он их достаёт всегда, но каждый раз стоит в ожидании мамы именно с ними. — Роберт прыснул смехом, вспомнив историю. — Один раз он подшутил надо мной, что сажает у нас во дворе ириски и они вырастают как раз, когда он дома.
— И ты? — с улыбкой выжидала ответ Ксюша.
— Я и посадил однажды ириски. Ждал месяц, ждал два. Ничего не выходило. Потом приехал отец, опять же подарил ирисы. Ну я и попробовал их, думая, что они на вкус как ириски.
— Какого же было твоё разочарование, верно?
— Я очень обиделся на папу тогда, а он смеялся надо мной.
Ксюша пыталась смеяться тише, чтобы не разбудить Артура и Машу, но у неё выходило плохо.
— А что? — не понимал Роберт. — Я ведь был ребёнком.
— Ничего, я тоже вспомнила кое-что. На выпускном в детском саду нам подарили мыло в форме всяких фруктов. Подарили, но не сказали, что это мыло. Знаешь, как я узнала?
— Думаю, что ты откусила свой подарок.
— Да. Думала, сейчас наслажусь вкусом красных яблок, а потом пришлось промывать рот.
Солнце выбилось из затяжных облаков, разрывая их на части, засветив на Ксюшу и Роберта, но было недостаточно тёплым, чтобы они наконец просушились от затопившей дом воды.
— Может остановимся и я вытащу полотенце из рюкзака?
— Нет, не стоит. Ты взяла полотенце?
— Конечно. После такой потной поездки самое то сходить в душ.
— Я думал, у вас полно полотенцем дома. Ну, в Сарай-Куарте.
— У меня своё личное. Но могу поделиться и с тобой.
— Ого. С принцессой какой-нибудь?
— Что-то типа того. Несу её с самого детства и вытираюсь только им.
— А что на счёт «живи моментом»? Хранить память в вещах не в твоём духе.
— Ну, — начала искать ответ Ксюша, — это ведь не максимализм какой-нибудь. Память о чём-то ведь приносит удовольствие. Как момент, когда она у тебя появилась.
— Тоже верно.
Ксюша свернула к обочине, где на поле, наблюдая за солнцем, выстроились в линии подсолнухи. Пассажиры сзади завертелись, через сон пытаясь понять, что именно произошло и почему они перестали двигаться, но не были способны открыть глаза и прервать свой отдых. Ксюша и Роберт вышли — девушка направилась к багажнику, а парня привлёк вид жёлтых листов, поэтому он спускался к растениям. Ксюша открыла багажник и полезла к своей сумке, капаясь в вещах и ища на дне свёрнутое полотенце. Вдруг в джинсах заныл телефон. Ксюша вытащила его и показался незнакомый номер. Пришлось взять, ведь возможно это звонят из больницы, говоря про состояние брата.
— Обернись. — послышалось через телефон и сзади Ксюши.
Она последовала требованию, хоть и немного испугалась, что до сих пор находится под властью духов или богов, которых пруд пруди в их некогда лёгком путешествии от пункта А в пункт Б, а сзади неё стоял счастливый Роберт с телефоном у уха и тремя подсолнухами в руках, сорванными с поля. Ксюша выдохнула с облегчением, а после рассмеялась во весь голос.
— Такие цветы подойдут на первый раз?
— Какой же ты романтик!
— Иногда могу, — игриво произнёс Роберт, передавая цветы в руки подсолнухи Ксюши.
Они встали нос к носу, смотря друг на друга в неуверенности последующего действия — кто уверен, что кто-то из
