Прежде чем я успела расспросить мою радушную хозяйку поподробнее — и, что было более важно, попытаться подступиться к моей главной цели, а именно отысканию какого-нибудь способа покинуть Драпскию, — откуда-то с другого конца длинного коридора послышался тоненький голосок, звенящий нетерпением и злостью:
— Мама, у нас больше не осталось гратов! Линда все слопала!
Мадлен виновато улыбнулась:
— Дети. Вы ведь знаете, как они иногда могут себя вести.
Вообще-то я ничего такого не знала, поскольку за всю свою жизнь встречала лишь горстку клановских отпрысков, а с человеческими ребятишками и вовсе никогда не имела дела, если не считать тех, что путались под ногами в любой толпе. Дети. Пожалуй, само это понятие было мне куда более чуждым, чем драпски.
— Ужин в пять, фем Морган. У нас здесь все очень просто. Если вам что-нибудь понадобится, воспользуйтесь переговорником. Уже иду! — крикнула моя хозяйка, удаляясь прочь с поспешностью, говорившей о том, что она отлично представляла себе, чем все может закончиться, если она не подоспеет вовремя.
Я оглядела панель переговорного устройства. Проще уж прямо объявить Коупелапу, что я намереваюсь удрать от него.
Во время скомканного суматошного знакомства в дирекции человеческой исследовательской станции, совмещенной с жилыми помещениями, на меня вывалили такой ворох имен, должностей и отношений, что я и не надеялась ничего не перепутать. Скептик молча стоял в сторонке, подергивая хохолками. Он остановился где-то в другом месте — я подозревала, что пребывание в пропитанном человеческими запахами здании должно быть для драпска невыносимо тяжким. Я заподозрила бы его и в том, что его позабавило, как я едва не шарахнулась от бурных приветствий семейства Брайтсон, если бы не щупальце, незаметно и встревоженно скользнувшее в его рот.
Так что, несмотря на теплый прием, смущение и недобрые предчувствия относительно предстоявшего мне тесного общения с излишне возбужденными людьми, а также на то, что я была по-настоящему изнурена, меня не покидали беспокойные мысли. Что бы здесь ни происходило, это имело для драпсков огромное значение. А то, что для них важно, наверняка пойдет совершенно вразрез с моими планами убраться отсюда.
— Еще десерта, Сийра?
— Нет, благодарю вас, Кори, — быстро отказалась я — мой желудок с трудом вмещал в себя уже съеденное, ни о какой добавке не могло быть и речи. Произнося эти слова, я с трудом подавила зевок. Перед ужином я попыталась немного вздремнуть, но у моей двери тут же возник Коупелап, интересующийся моим мнением о нескольких музыкальных записях. Не знаю уж, хотел ли он испытать пределы моего слуха или просто намеревался свести меня с ума. Колокольчик, возвестивший о начале трапезы, стал для меня настоящим спасением.
Вернее, стал бы, если бы на обеде у Брайтсонов больше ели и меньше мерились силой голоса.
Сидя в этом чудовищном бедламе из пятнадцати взрослых людей и шести их разновозрастных отпрысков, я обнаружила, что вполне серьезно раздумываю, не для того ли скептик испытывал мой слух, чтобы решить, под силу ли мне будет вынести это испытание.
Но одно преимущество у меня все-таки было. Меня предусмотрительно усадили подальше от самых младших детей, которым, по моим наблюдениям, необходимо было хорошенько помусолить каждую ложку, прежде чем с довольным видом отправить ее в рот. В результате моим соседом по столу оказался тот самый Грант Мёртри, который, как мне сказали, присутствовал на последнем Фестивале. Коупелап вместе с еще одним драпском сидел на другом конце стола — что, я уверена, в комнате, наполненной разнообразными ароматами еды и тел разгоряченных млекопитающих, было сделано из самых добрых побуждений. Люди любезно отказались от использования парфюма, но в воздухе присутствовал какой-то запах, который уловила даже я. После замечания кого-то из моих хозяев-людей одного из младших Мёртри, несмотря на его протестующий рев, тут же вывели из комнаты.
Во время ужина я постоянно ощущала на себе внимание Коупелапа, но сочла, что он сидит слишком далеко, чтобы расслышать мои слова. Тем не менее я старалась говорить как можно тише, выуживая из собеседника интересующую меня информацию.
— Так вы говорите, Грант, на Фестивале присутствуют не только представители всех племен, но также и инопланетяне?
Как и Брайтсоны, а также почти все собравшиеся за столом люди, Грант Мёртри был невысоким, чуть более полным, чем большинство знакомых мне людей, и отчаянно косил. Как я позже узнала, это сходство объяснялось тем, что большая часть сотрудников сельскохозяйственной лаборатории была родом из одного человеческого мира, Ладина-5. У Гранта был мягкий и приятный голос, а на общем диалекте он говорил практически безукоризненно, если не считать забавной склонности растягивать гласные.
— На самом деле это Элли интересуется здешней светской жизнью, — признался он с таким видом, как будто отсутствие подобного интереса было чем-то предосудительным. — А я здесь главный механик. Так что лучше спросите мою жену, фем Морган.
Поскольку именно Элли несколько секунд назад вывела из комнаты своего скверно пахнущего отпрыска, вряд ли стоило ожидать ее обратно в ближайшем будущем, но я не стала заострять на этом внимание.
— Пожалуйста, зовите меня Сийрой, — попросила я.
— Хорошо, Сийра, — согласно кивнул он. — Но вы же участница. Не могли же вам ничего не рассказать о том, что вам предстоит.
— Еще как могли, — мрачно буркнула я.
Человек прыснул.
— Пожалуй, я не удивлен. Работая бок о бок с драпсками, мы нередко сталкиваемся, скажем так, с непредсказуемыми пробелами в информации. — Он предложил подлить мне сомбея и начал наполнять мою чашку. Дети убежали из комнаты, и стало менее шумно, но я все-таки надеялась, что нас вряд ли кто-нибудь расслышит. — Вот взять хотя бы Фестиваль, — продолжил Грант. — Во многом он ничем не отличается от праздников, которые можно увидеть в любом человеческом поселении: много еды и питья, музыка, развлечения. Они даже обмениваются подарками, но нам посоветовали не принимать в этом участия.
— Но почему?
Мёртри улыбнулся:
— Мы подозреваем, что эти подарки как-то связаны со сватовством. В наши договоренности ничего такого не входит.
Со сватовством?
— Значит, этот Фестиваль имеет какое-то отношение к их, — я сделала тактичную паузу, — репродуктивным процессам?
Мадлен, подошедшая к нам, уловила последнюю реплику.
— Мы в этом не уверены, — вступила она в разговор, невольно бросив взгляд на сидевших у окна драпсков. — Норм — это наш физиолог — несколько раз пытался осторожно их порасспрашивать, но эти драпски всегда очень, сдержанны относительно своей биологии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
