Для офицеров освободили закуток в… сарае, что казарму изображал. Глинобитный домик десять примерно метров на шесть с крышей, крытой соломой. И одной общей большой скамьей-лежанкой по периметру. И рядом даже скворечник-туалет не построен. У стены яма выкопана.
Н-да, не хотелось бы здесь служить. Или это зависит от тебя? Будь Брехт вместо этого полковника, неужели не организовал бы нормальные условия солдатам и уж подавно – офицерам.
От выпивки, предложенной хлебосольным хозяином, граф отказался. Какая-то местная чача. Ну его, там сивушных масел куча, потом мучайся с похмелья и с поноса. Съел изыск. Каплуна на вертеле. Оказывается, у полковника личный повар – француз. Сбежал после революции, хоть и не дворянин. Ну, его дело. Петух был вполне себе. Такого повара можно и себе завести.
На следующее утро полковник Истомин водил его по крепости и рассказывал об ее устройстве:
– Сама крепость обнесена земляным валом и рвом, который в протяжении полуокружности своей имеет 4 версты 200 саженей. Оный вал укреплен шестнадцатью бастионами, в которых расположено сорок орудий разного размера. При крепостном укреплении сделан ретраншемент, который и облегает западную часть укрепления. Почти параллельно южная оконечность ретраншемента находится в 400 саженях от городового вала, северная в 150 сажень. Который имеет также четыре бастиона. Между укреплением города и ретраншементом построена Горская станица, которую и называют фортштадтом[16]. Улицы в оной станице также укреплены. Число домов 184. Есть десять магазинов и рынок ежедневно работает.
– Павел Юрьевич, я не инспектор и не командир вам. Как вам командование указало, так и несите службу. У меня своя задача. Скажите мне вот что, понятно, что кабардинцы и ингуши осетин не любят, да и вас с ними заодно, а как себя чеченцы ведут? Эти на вас не нападают?
– Пойди их разбери, кто ингуш, а кто чеченец.
– Стоп. У вас что, нет осведомителей в окрестных селениях? – Ох, понаберут по объявлению. – Переводчики с местных языков в крепости есть?
– На что нам, кто придет, тот и враг.
– Замечательно. Так, и последний вопрос, а то, вон, наши господа гусары уже на завтрак собираются идти, – Брехт указал на махающих руками ему синих гусар, стоящих у ворот крепости и ожидающих только командира. – Земляное масло тут продают у вас на рынке чеченцы? Черное такое, вонючее.
– Полно этого добра, можете к тому же татарину Акимке на рынке подойти, он лекарь навроде, лечит им, вот ему точно чечены привозят земляное масло.
– Спасибо. Побежал на завтрак. Нет, не уговаривайте, вас стеснять не буду. Командир должен принимать пищу вместе с солдатами. Так Суворов великий заповедовал. Нужно слушаться умных людей. Хотя повар у вас отменный, продаете?
– Так он… – стушевался полковник.
– Да, шучу, Павел Юрьевич. До свидания. Может, и встретимся еще. Чую, война скоро тут грянет. Прямо пороховая бочка под задницей этот Кавказ.
Обнялись, и Петр Христианович пошел к своим завтракать. Полевую кухню хоть и загрузили с горой, но получилось всего шестьдесят пять порций. Так что черкесам о пропитании пришлось самим заботиться, но они особо к русским и не лезли, дичились пока и обосабливались. Пригрели только шестерых бывших рабов и Зубера с родственниками, эти от каши с мясом не отказались.
После завтрака граф приказал отряду готовиться в путь, а сам с Зубером и его братом – муллой недоучившимся отправился на рынок, найти врачевателя, который лечил нефтью. Акимка-татарин, как его обозвал полковник Истомин, нашелся быстро, но толку от этой находки было мало. Да, приезжают с гор люди, продают ему земляное масло.
Почему его зовут татарин, сразу ясно – бритый налысо индивид с тонкой такой козлиной бородкой, в халате стеганом и тюбетейкой на этой лысой голове.
– А откуда, как место называется? – насел на него Брехт. Переводчик не понадобился, нормальный русский язык, не хуже уж всяко-разно, чем у императора Александра.
– Точно не далеко, верст тридцать, как-то говорили, что утром выезжают, а вечером уже здесь. А как называется, не помню, вроде говорили, но не запомнил.
Брехт сунулся в свою английскую карту. Нет. Именно этого куска не было, только схематичное изображение гор. Белое пятно. Даже английские шпионы не могут сюда добраться.
– Вспоминай, а вообще какие там аулы знаешь?
– Реку знаю. Сунжа. Вот их аул стоит на Сунже. Или рядом с Сунжей. Вы брать-то будете мазь, отлично раны заживают.
А чего, взял Петр Христианович глиняный кувшинчик. Больше тут делать нечего. Пщы Эльбуздуков нашел и нанял проводника, который доведет их отряд до кумыкского селения Хасава, которое уже за территорией Чечни. Хасавюрт должно быть, тоже крепость, которую еще не построили.
Событие шестьдесят шестое
Скрой то, что говоришь сам, узнай то, что говорят другие, и станешь подлинным князем.
Никколо Макиавелли
Можно и дорогой назвать. Можно и не называть. Арба с ишаком проедет. Кое-где криво проедет, кое-где поддерживать надо полевую кухню, чтобы не опрокинулась, с телегой, из брички переделанной, хуже всего то, что она, груженная продуктами, и перетаскивать ее через булыжники это квест. Приходится спешиваться гусарам и плечо подставлять. Черкесы в этом подвиге участия не принимают, не мужское дело – телеги таскать. Брехт с брички своей слез и взгромоздился на орловского жеребца, который прозывается Карим. Ну, конь неплохой, правда все время с аргамаками местными кусаться лезет. Почему ему местные представители его вида Equus caballus[17] не нравятся, гусарских же жеребцов или кобыл не кусает? Аргамакофоб.
Аскер (это имя) Эльбуздуков выслал вперед пару аскеров в разведку и позади отряда арьергард из пары черкесов имеется. Только дорога идет по дну впадины с заросшими лесом склонами, и пальнуть, если что, из этих зарослей запросто можно. Это не ущелье. Едут по равнине, почти по равнине. Чуть поднимается местность справа, и холмы время от времени встречаются. Вся надежда на гонца, что отправил сразу из Нальчика сюда Марат Карамурзин. Должен поведать местным власть имущим, что русский генерал хочет набрать двадцать лучших воинов для службы в Санкт-Петербурге в охране самого императора, ну и описание всех стрельб соревновательных и борьбы с выявлением самых достойных.
Пока почетной встречи не видно. На обед встали на берегу небольшого ручья. Вообще, такое впечатление, что едешь по совершенно безлюдным местам, за те пятнадцать примерно километров, что проехали, ни одного аула не встретили, и ни одного путника или всадника. Пустыня, хоть и зеленая. До будущей крепости Грозный километров сто. Там-то точно должны быть люди, как-то засело в голове, откуда-то почерпнутая информация, что на месте города Грозный было шесть аулов. В непосредственной близости Терек. Слышно, как слева шумит вода, перекатываясь через камни. Терек это граница, там российские земли и почти спокойно. Бывают набеги, но казаки и сами не промах, тогда ответный визит нанести, потому, по рассказам того же коменданта крепости Моздок полковника Истомина, ситуацию можно назвать терпимой. Ну, для Кавказа терпимой.
После обеда въехали в первый аул. Дорога делит его пополам. Брехт хотел было к нескольким старикам, что выстроились вдоль дороги или улицы, пристать с вопросами, где представители власти и где тут добывают земляное масло, но пщы Эльбуздуков его одернул. Так нельзя. Это Кавказ. Остынь, граф. Все дома или сакли глинобитные, заборы сложены из камня и глины, крыши домов из тростника, пасутся козы, лают собаки. Мирное село. Только людей не видно, кроме этих пятерых, спокойно стоящих у одного из заборов аксакалов.
Полковник Истомин, а затем и пщы Эльбуздуков поведали Брехту неожиданные вещи. Он по наивности считал, что сейчас Чечня и не отделившаяся пока от нее Ингушетия – это феодальное общество с князьями и более-менее четкой структурой, как и в Кабарде. Оказалось, что хрена с два. Пятнадцать лет назад местный Ленин, он же шейх Мансур, практически полностью уничтожил всех князей. Наверное, Брехт историю Чечни не изучал и говорить за историков не мог, в будущем его сделают предводителем народно-освободительного движения сразу и против захватчиков русских и против местных поработителей – князей. Наверное, так и есть. Вот только Ленина немецкий Генштаб с соратниками привез в Финляндию в опломбированном вагоне и денег дал, и дальше помогал. Кем считать Ленина? Борцом за свободу или немецким шпионом? Потомки рассудят. Так и шейх Мансур. Да, поднял восстание, да, перебил почти всех князей. Только делал это на деньги Турции или Порты и боролся против русских, чтобы зачистить поляну для турок. В отличие от Ленина, проиграл, и потому мученик. И правда, умер в плену в России. То ли в Шлиссельбургской крепости помер, то ли на Соловках. По-разному пишут.
