В деле воспитания и обучения наследника российского престола для Штелина главным препятствием являлась сама придворная жизнь: по желанию тетки-самодержицы Петр должен был присутствовать на всех торжествах, балах, маскарадах, приемах. Танцмейстеру Лауде пришлось приложить немало усилий для того, чтобы обучить юного князя каким-нибудь танцам, в которых мастерицей была Елизавета. Ее племянник не походил на светского кавалера, ибо дворцовым балам предпочитал церемониальные марши.
Чтение книг, занятия наукой также не привлекали малоразвитого Петра, ибо всему он предпочитал военные игры. Разумеется, это не означало, что в нем таились способности будущего полководца. Когда преподавались история, нравственность, статистика и государственные дела, наследник был невнимательным, рассеянным и капризным.
Елизавета Петровна между тем занялась поисками невесты для племянника и свой выбор остановила на дочери принца Ангальт-Цербстского Софии-Августе-Фредерике.
21 апреля 1729 года в немецком городе Штетине у командира прусского пехотного полка, принца Ангальт-Цербстского Христиана-Августа и его супруги принцессы Гольштейн-Готторпской Иоганны-Елизаветы родилась дочь, нареченная по лютеранскому обычаю тройным именем София-Августа-Фредерика. В свое время это событие не привлекло внимания, и никому в голову не могла прийти мысль, что новорожденной дочке бедного немецкого принца суждено через несколько лет вступить в родство с династией Романовых, стать у кормила управления Россией и приобрести в истории громкое имя.
Детство Софии-Августы-Фредерики было ничем не примечательно, и будущность, по-видимому, не сулила ей ничего значительного. Мать не обращала особого внимания на воспитание дочери, с ней занималась, главным образом, гувернантка-француженка Кардель. К занятиям София относилась прилежно, вникала в смысл бесед воспитателей, но при этом всегда стремилась делать из приобретенных знаний самостоятельные выводы.
Однажды в 1739 году в замке епископа Эйтенского встретились его молодые родственники: двенадцатилетний принц Петр-Фридрих Голштинский и десятилетняя принцесса София-Августа Ангальт-Цербстская. Принц приходился хозяину замка двоюродным племянником, а принцесса племянницей. Никто не мог тогда и предположить, что через несколько лет епископ Эйтенский займет шведский престол, который ему уступит племянник, чтобы вступить на русский престол, а троюродная сестра молодого принца станет его супругой, а позже самодержавной императрицей.
И еще один факт, связанный с будущей супругой великого князя Петра Федоровича. В начале 40-х годов XVIII века к герцогине Брауншвейгской приехала в гости принцесса Иоанна-Луиза Ангальт-Цербстская с дочерью. У герцогини, хозяйки дома, собралось также несколько духовных лиц. Между ними находился каноник из рода Менгденов. Он был известен умением предсказывать будущее. Мать находившейся здесь принцессы Марианны Беверской попросила сказать о судьбе своей дочери, не ждет ли ее в будущем корона?
Духовник ничего не сказал о Марианне, но зато, обратившись к матери ее подруги, принцессе Ангальт-Цербстской, сказал: «На лбу вашей дочери вижу короны, по крайней мере три». Принцесса приняла тогда эти слова за шутку.
Неожиданно принцесса Ангальт-Цербстская получила приглашение от российской императрицы приехать с дочерью в гости в Петербург. Наружность Софии-Августы-Фредерики пришлась Елизавете Петровне по душе, и она, несмотря на сопротивление приближенных, решила повенчать племянника, великого князя Петра, с его троюродной сестрой.
Бракосочетание наследника русского престола Петра Федоровича с немецкой принцессой, нареченной при переходе в православие Екатериной Алексеевной, состоялось 21 августа 1745 года в Казанском соборе. Жениху шел восемнадцатый год, невесте — семнадцатый. В связи с этим событием в «Записках императрицы Екатерины II» говорится: «Императрица (Елизавета. — A. M.) назначила быть свадьбе 21 августа. По мере того как этот день приближался, моя грусть становилась все более и более глубокой. Сердце не предвещало мне большого счастья, одно честолюбие меня поддерживало. Свадьба была проведена с большим торжеством и великолепием… На другой день после свадьбы, приняв от всех поздравления в Зимнем дворце, мы поехали обедать к императрице в Летний дворец. Поутру она мне привезла целую подушку, сплошь покрытую чудным изумрудным убором, и послала сапфировый убор великому князю для подарка мне; вечером был бал в Зимнем дворце; два дня спустя императрица отобедала у нас в Зимнем дворце. Свадебные празднества длились десять дней».
Великая княжна Екатерина Алексеевна в течение девяти лет супружества не имела детей, и потому рождение в сентябре 1754 года ее первенца Павла было радостно встречено царской семьей как залог утверждения наследственного престола, подвергавшегося в первой половине XVIII века столь частым колебаниям. Около года длились торжества по поводу рождения внука Елизаветы. К примеру, у фаворита императрицы И. И. Шувалова был костюмированный бал, который продолжался сорок восемь часов.
В декабре 1757 года Екатерина родила дочь Анну, но та через год и три месяца умерла.
С первых дней рождения Павла императрица взяла его от родителей в свои покои под личное покровительство и занималась его воспитанием. Елизавета Петровна заходила к нему ежедневно, иногда ночью, а в иной день по два и три раза. Ребенка окружала толпа нянек и мамушек. В мемуарах одного из современников читаем: «Один раз он из колыбели выпал, так что никто того не слышал. Пробудились поутру: Павла нет в колыбели; посмотрели — он лежит на полу и очень крепко опочивает». В то же время Екатерина, мать Павла, не имела возможности часто видеть своего сына. И только в конце царствования Елизаветы Екатерина получила дозволение видеть своего сына раз в неделю. Летом 1760 года Елизавета Петровна назначила главным воспитателем великого князя Павла Петровича графа Никиту Ивановича Панина со штатом учителей.
Императрица уже несколько лет страдала болезненными припадками, которые стали учащаться начиная с 1757 года.
В 1761 году ее здоровье продолжало ухудшаться. Она почти постоянно находилась в постели, слушая доклады. Двор Елизаветы Петровны был погружен в уныние. Летом 1761 года здоровье дочери Петра I еще более ухудшилось. Печальная развязка наступила скорее, чем ожидали придворные. Н. И. Костомаров в книге «Императрица Елизавета Петровна» о ее последних днях писал следующее: «Она почти постоянно находилась в постели, но слушала доклады. В конце ноября императрице стало лучше, она начала заниматься государственными делами. Но 12 декабря ее здоровье резко ухудшилось: медики заметили зловещие признаки скорой смерти».
Елизавета Петровна, по примеру предков, которые всегда, предчувствуя близкую смерть, делали различные прощения и милости своим подданным, 17 декабря 1761 года объявила Сенату Именной указ — освободить всех содержавшихся по корчемству [50], ликвидировать дела следствия, возвратить ссыльных, а также найти способ для замены соляного налога, собиравшегося с населения.
20 декабря императрица почувствовала себя необыкновенно хорошо, однако 22-го числа в 10 часов вечера ее опять изнуряли рвота с кровью и кашель. Тогда врачи Елизаветы Петровны прямо заявили, что здоровье государыни находится в крайней опасности. Выслушав такой приговор, императрица на следующий день, 23 декабря, изъявила желание причаститься, а 24-го числа и соборовалась. Вечером, накануне праздника Рождества Христова, она приказала читать над собой отходные молитвы и сама повторяла их за духовником. Вся ночь после того и все утро следующего дня прошли в агонии.
…Во дворце собрались все придворные. Из толпы царедворцев выделялись два старика, бродившие с грустными лицами по залу. Это были последние «птенцы Петровы» — Неплеев и Шаховской, провожавшие теперь и дочь первого российского императора в могилу. В зале слышался сдержанный гул от тихих разговоров. Все напряженно ждали.
…Глаза умиравшей императрицы блуждали по опочивальне, останавливаясь на знакомых лицах: у ее изголовья склонился граф Алексей Разумовский, а у ее ног, стоя на коленях, рыдала великая княгиня Екатерина Алексеевна, в углу на диване сидел великий князь Петр Федорович. Здесь же находились ближайшие царедворцы.
В начале четвертого часа пополудни 25 декабря Елизавета Петровна вдруг приподнялась, видимо силясь что-то сказать, но язык уже не повиновался ей, и она, упав со стоном на подушки, испустила последний вздох. Тотчас же вышел из спальни старший сенатор князь Никита Трубецкой и объявил, что «императрица Елизавета Петровна скончалась и государствует в Российской империи его величество император Петр III».
В особом приложении к «Санкт-Петербургским ведомостям» появилось экстренное сообщение о кончине императрицы. В. О. Ключевский в «Курсе русской истории» отмечает, что «царствование ее было не без славы, даже не без пользы».
