Полина протянула руку господину, имени которого не запомнила, и шагнула в танцевальный круг. Да она сейчас не помнила даже того, каким именем представил её Вилли. Полине было плохо. Полумрак гостиной сгустился до черноты, во мраке разверзлись хищные пасти неведомого и в них гигантским штопором уходил воздух. Она задыхалась и едва держалась на ногах, но не могла воспользоваться рукой кавалера, чтобы сильнее облокотиться, словно прикасалась к щупальцу омерзительного спрута.
- Вам плохо, мисс? - крепко поддерживая партнершу за талию, кавалер тихонько повел её к выходу на балкон.
- Мне не следовало пить... Где Вилли? - едва прошептала Полина.
- Я здесь, дорогая... - Вилли подхватил её. Благодарю, Рендол. Девочке противопоказано спиртное. - Он вывел её на балкон, окутывая плечи палантином.
- Что у меня с руками? - Полина смотрела на свои дрожащие пальцы. Меня обожгло, словно крапивой... Он ядовит, этот человек! Уедем отсюда.
- Успокойся, за Рендолом Хански водится множество грешков, но он не вампир и не болен чесоткой.
- Вилли, это он ! Тот, кого ты искал. Я точно знаю.
- Обними меня. - Вилли прижал к себе Полину. Стой спокойно, спокойно. Еще спокойней... Ты слышишь, как ровно бьется мое сердце? Но я не ледяная статуя. - Губы Вилли коснулись её шеи.
Полина замерла, пораженная ощущением - она хотела, чтобы этот мужчина овладел ею. Прямо здесь, на чужой террасе у распахнутых в зал дверей. Ему приходилось проделывать такие штучки. Полина представила все так отчетливо, словно это происходило с ней. Темные кусты лавров, белеющая каменная скамья, задранная юбка и летящие прочь кружевные трусики... Чей-то смех совсем рядом, его требовательнывй натиск и кружащаяся от наслаждения голова...
Осторожно отстранив Полину, Вилли шепнул:
- Теперь мы можем удалиться по-английски. Я же англичанин, в самом деле. - Вилли повел её в дальний конец огибающей дом террасы. - Я знаю здесь один симпатичный выход...
Вскоре они оказались в машине, припаркованной среди десятков других. Вилли тихонько тронул автомобиль и, точно крадучись, нырнул в узкий переулок среди темных садов. Вдали туманным куполом поднималось свечение большого города. Полине стало жаль, что вечер, на который она возлагала какие-то смутные надежды, завершился так быстро и печально. Психоз навалившегося страха, жар небывалого желания на террасе, его молетный поцелуй... Вилли, странный Вилли... И ничего, в сущности, не произошло. Они не стали ближе.
- Маскарад завершен. Ты должен скрыться?
- Думаю так. - Вилли с отрешенным видом смотрел на шоссе - утомленный светскими условностями человек, обремененный солидностью смокинга, крахмальной сорочки и белой "бабочки". Да к тому же слегка пресытившийся обществом своей "секретарши".
- Мне сейчас показалось, что мы похожи на супругов, возвращающихся с очередной вечеринки в свой благополучный дом и думающих о том, что жизнь пресна, скучна, бессмысленна, - проговорила Полина, глядя в окно.
- Могу порадовать: нам явно не грозит пресыщение однообразием. Как там у русского поэта: "И вечный бой, покой нам только снится".
- Называй меня Полина, раз уж давно рассекретил мои хитрости... Знаешь, я даже рада - ты не из тех, от кого я прячусь. А если ты знаешь обо мне все, то должен понять - как источник информации гражданка Ласточкина не представляет никакой ценности.
- Зато твой отец представлял... Но меня сейчас интересует твой друг. У тебя к нему, естественно, глубокое, единственное, трагическое чувство. Русские женщины, уж если они в самом деле воплощают лучшие черты нации, обожают этот душераздирающий букет.
- Наверно, я не лучшая. Или не русская... - Полина сделала паузу, ожидая, что Вилли проявит осведомленность в её происхождении.
- Собственно, "русский" - это коктейль кровей, но существует некий национальный менталитет, независимо от того, какая кровь намешана... Я побывал в разных странах, поверь мне, ты - типично русская женщина. Относишься очень серьезно ко всему "внутреннему, духовному" и пренебрегаешь житейским. Хозяин платит тебе слишком мало, ты даже не попыталась взять в банке кредит, а мне помогаешь совершенно бескорыстно.
- Ошибаешься. Мне нравится быть с тобой.
- Еще один наворот русской психологии! Тебе нравится быть с другим мужчиной, в то время как ты тоскуешь по своему единственному возлюбленному! С ума сойти можно!
- Осторожней! - Полина зажмурилась: автомобиль едва не врезался в вынырнувший из-за поворота трайлер. - Не считай себя таким уж проницательным, господин шпион. Я ведь тоже догадалась, что ты не журналист и не социолог. Вернее, не в первую очередь. Но я так и не поняла, зачем нужна тебе. Бестолковость - моя индивидуальная черта. Я даже теперь не совсем понимаю, какие чувства испытываю к моему российскому другу... Мы собирались пожениться... Я была фантастически счастлива. Но потом... Потом со мной случились страшные вещи, я чуть не сошла с ума, волнуясь о нем. И теперь, вот уже два месяца, этот человек не нашел способ связаться со мной. Ведь у меня есть все основания возненавидеть его и он не может не знать этого. Ты полагаешь, жертвенная любовь - конек русской женщины... Нет, я не могу любить вопреки. Вопреки пренебрежению к себе, вопреки отсутствию ответных чувств... Нет... я не русская... Уж слишком велика гордыня.
- О'кей. Будем считать, что с тобой мы внесли ясность: москвич сильно подпортил свою репутацию и подвергнут забвению. Ты тихо страдаешь и стараешься убедить себя, что тебе хорошо со мной. Ладно, пусть так. Теперь моя очередь раскрыть карты. - Вилли испытующе взглянул на Полину и сделал тяжелую паузу. - Я всю дорогу ломаю голову, как мне затащить тебя в постель. Выражаясь языком высокой поэзии, "Но быть бы вдвоем нам в местечке укромном, два бьющихся сердца - рядом!" Джон Китс. Я с университетских лет запасся необходимыми цитатами. Боюсь, с тобой эти штучки не сработают. Я волнуюсь.
Полина рассмеялась:
- Ты не выглядишь неопытным юнцом или скромником, едва оставившим сан священником. Какие трудности?
- Не хочется разрушать очарование, - насмешливо улыбнувшись, взглянул на неё Вилли. Но все же попробую выкрутиться. Смотри... - Он притормозил у стены темного особняка. - Как тебе здесь нравится?
- Мы снова в гостях?
- Мы - на необитаемом острове. - Металлическая гармошка ворот поползла вверх. Вилли въехал в осветившееся помещение гаража, выключил мотор, помог Полине выйти и распахнул дверь в углу. Миновав маленький коридор, они оказались на кухне. Свет в низко висящей над столом лампе вспыхнул автоматически.
Полина огляделась:
- Очень уютно. Рекламное гнездышко для счастливой пары.
- Загляни в холодильник. Нет... Отойди. Пошли наверх. Я уверен, что в спальне полно свежих цветов...
... Через час они спустились на кухню и, отталкивая друг друга, рванулись к холодильнику. Полина - в белой сорочке Вилли, наброшенной на голое тело. Он - в черном полотняном кимоно, перехваченном поясом. На столе мгновенно появилась гора вовсе не диетических продуктов - паштеты, сыры, мясные изыски разной формы, степени остроты и копчености.
- Ненавижу фуршеты. Не умею есть стоя, одновременно общаться с дюжиной болтунов и строить глазки женщинам. - Вилли до отказа загрузил крупную ярко-зеленую керамическую тарелку. В тон салфетке, покрывающей массивный деревянный стол.
- А не вредно ли на ночь столько помидор? - Покосилась Полина на щедрый натюрморт. - Не вдумывайся, это русская шутка, цитата из юмористического произведения.
- У нас, у английских интеллектуалов, другое правило. Вот уже тысячу лет. - Вилли назидательно поднял указательный палец и продекламировал по-английски:
"Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало,
Два важных правила запомни для начала:
Ты лучше голодай, чем что попало есть,
И лучше будь один, чем вместе с кем попало".
- Это же Омар Хайям... Боже, как странно!.. Мы запомнили одно и то же на разных языках, в разных концах большого мира... Я не знаю персидского подлинника, но по-русски это звучит тоже впечатляюще.
- Подчеркиваю, в прозаической и поэтической форме, что мне хорошо с тобой, детка. И есть, и болтать, и заниматься любовью... У вас не принято обсуждать интимные проблемы за ужином.
- У тебя устаревшая информация! Сейчас всякие сдвинутые на сексуальной почве так и лезут на телеэкран, чтобы посмаковать особенности своей интимной жизни. Кто-то делает себе популярность на больных людях.
- Но мы здоровые. У нас даже нет СПИДа. Я бы стал предохраняться, опасаясь за тебя.
- Сегодня безопасные дни. К тому же, я не думаю, что сейчас могу залететь.
- От меня можешь. Господу не угодно оставить род Уорков без наследников, и только ему известно, сколько отпрысков оставил я на разных континентах, несмотря на применение контрацептивов. Правда, годы берут свое, я стал очень осторожен. С женщинами, которых хочу беречь.
- Я думала, ты скажешь "немножко люблю".
