почти на каждом слове, сказал Том.
– Ох, птичка моя, – Энтони пьяно улыбнулся и, потянувшись к Тому, страстно, довольно требовательно его поцеловал. – Можешь тренироваться на мне сколько угодно. Конечно, я подскажу. До чего же ты хорошенький, – он уже лишь краем сознания понимал, что ему понадобится вся его выдержка.
Том ощутил терпкий вкус виски в поцелуе и сполз на пол, устраиваясь между ног Тони. Чуть дрожащими руками он потянулся к его ремню и застежке брюк, и через пару мгновений те уже болтались у щиколоток Тони. Он развалился на диване, жадно глядя на Тома, замершего между его бедер, а его член поднимался на глазах.
Том облизнул губы и для начала погладил Тони по бедрам, двигаясь вверх, вспоминая все, что делал с ним самим Энди в ту ночь в его квартире. Это было чертовски сложно.
Титанических усилий стоило Энтони не подогнать Тома, призывая действовать более решительно.
– Давай, птичка, не бойся, он не кусается, – протянув руку, он погладил парня по щеке и слегка шевельнул бёдрами.
Тому никогда не приходило в голову, что пересиливать себя так трудно. Он сделал глубокий вдох, как перед нырком, и подался вперед, прикасаясь губами к чужому члену. Оказывается, чувства могут иметь решающее значение. Одно – делать это для того, кто тебе важен, и совсем другое, для того, кто противен. Но Том старался выкинуть эти мысли из головы, он закрыл глаза и думал, черт возьми, об Англии. Точнее, его Англией здесь был Энди. Он замещал один образ другим, пока его рот и язык делали тупую механическую работу. Просто нужно было повторять то, что с ним делал Энди. И все.
А вот Энтони, видимо, в силу его состояния, совершенно не замечал напряженность Тома. Ну а скованность списывал на его неумелость. Ему, конечно же, чертовски льстило, что он во всем первый у этого парня.
– Вот так… попробуй поглубже… – советовал он севшим от возбуждения голосом, пару раз не удержавшись и чуть подкинув бедра.
Том ощутил, как на глаза навернулись слезы, едва Тони толкнулся бедрами и член скользнул дальше к горлу. Ему лишь чудом удалось сдержать рвотный рефлекс, перетерпеть его, и снова задвигать головой. И, кажется, это чертовски нравилось Тони, судя по его стонам. Том приспособился помогать себе рукой и молился, чтобы тот кончил поскорее. Но, то ли из-за алкоголя, то ли из-за неумелых действий парня, оргазм все не происходил.
У Тома устали челюсти и язык, лицо горело, а из глаз лились слезы, под пальцами было скользко от слюны. В какой-то момент отвращение стало таким сильным, что он задумался, не обманул ли его Энди, как могло быть приятно делать что-то подобное. Том прервался, дал себе пару мгновений, чтобы отдышаться, с испугом вдруг подумав, что вряд ли Тони обрадуется, увидев, что он весь в слезах. Но тот откинул голову на спинку дивана и, казалось, не видел вообще ничего. Том собрал все силы, моральные и физические и вернулся к своему занятию, наращивая темп, плотнее сжимая губы и прикладывая все усилия к тому, чтобы чертов Антонио Давид уже кончил.
В какой-то момент наслаждение Тони достигло уровня, когда стало почти болезненным – все количество выпитого сказывалось, ему и правда непросто было кончить.
– Давай, птичка… постарайся… помоги мне… сделай хорошо… – бормотал он в почти бессознательном состоянии, с головой отдавшись наслаждению.
И все же заветный момент наступил. Когда, Энтони не смог бы этого сказать, но даже не потрудился предупредить об этом Тома.
Более того, в этот момент он держал голову Тома и толкнулся в его горло, так что тот не смог отстраниться, даже если бы захотел. Том ощутил горьковатый вкус и по нему побежали мурашки отвращения, и едва давление на затылок ослабло, он отстранился и закашлялся. Он тяжело дышал, пытаясь успокоить сердцебиение, и спешно вытирал слезы с лица. В жизни он еще не ощущал себя хуже.
А вот у Энтони все было прекрасно, он лежал, раскинув руки – раскинуть ноги мешали брюки, в послеоргазменной неге.
– Птичка… твой ротик явно не только для пения, – не открывая глаза, признал он. Кажется, его голос зазвучал еще более пьяно. – Может, и правда взять тебя с собой в Чикаго, будешь ублажать меня, пока я буду организовывать нападение на склад этого проклятого Мазари.
Том вздрогнул, услышав это, и наспех привел себя в порядок, стерев слезы и слюни, подполз снова к ногам Тони и погладил его по бедрам.
– Тебе… – голос у него сел, и он откашлялся. – Тебе правда понравилось? – спросил он, делая вид, что информация про захват склада его ни капли не интересует.
– Еще как, – Тони все же поднял голову, но практически не сфокусировался на Томе, когда протянул руку и погладил его по щеке. – У тебя прирожденный дар.
– Ты возьмешь меня с собой в Чикаго? – спросил Том, надеясь так выведать, где находится склад, о котором идет речь.
– В Чикаго? – уточнил Тони и вяло мотнул головой. – Не, туда не возьму, туда я поеду ненадолго, а вот в Покипси, пожалуй… – задумался он, мостясь так, чтобы прилечь.
– А почему туда? – удивился Том, гадая, там ли склад.
– Потому что есть там одно местечко, в котором есть кое-что очень ценное для нас, и что пока что принадлежит Мазари, – в полусне ответил Тони, подтянув думу под голову.
– Мазари? – спросил Том, пользуясь, что он полупьян и в полусне. Он прилег рядом, поглаживая его по голове, чтобы он засыпал.
– Ага, Мазари, – Тони блаженно улыбнулся. – Там есть склад, который принадлежит ему. Мы там кое-что позаимствуем, – это слово он выговорил не с первого раза, – чтобы поскорее восстановить производство в Чикаго.
– И когда? – спросил Том, почти шепча ему на ушко. – Хочу подготовиться к поездке…
– Через неделю, – причмокивая, отозвался Тони, его голос звучал все тише, было очевидно, что он уже практически заснул.
Том удостоверился, что он спит и стал думать, что ему делать. В первую очередь он отыскал ванную и привел себя в порядок, особенно тщательно прополоскав рот, чтобы избавиться от вкуса Тони. А потом задумался, стоит ли ему остаться до утра или поехать домой. Тони мертвецки спал на диване в гостиной, хозяйничать и устраиваться в спальне Том не хотел, как и ютиться на кресле. Он оставил Тони милую записку и решил ехать домой. Лифтер исподтишка поглядывал на него, но ничего не сказал. Внизу Том попросил швейцара поймать ему такси и поехал домой.
