И страх ведь становился всё сильнее… Мне не хватало толчка для преодоления своих проблем, не хватало свежего глотка воздуха среди всех тех людей, что отравляли его и губили всё на своём пути. Они все ненастоящие, они только делали вид, что им было дело. До чего? Возможно, и до меня. Но вряд ли. Никто из них не захотел связываться со мной, увидев, что внутри всё оказывалось не так, как снаружи. Хотя увидел ли кто-нибудь из них хоть что-нибудь…
Только Джозеф и Филис.
Но их здесь нет. Я одна в этом смоге, одна парила над чёрной пустыней, одна была среди чёрных крылатых монстров, так похожих на воронов, одна в своих мыслях, одна в своей жизни. Сама с собой. Всегда и везде…
Делора.
Я не могла по-настоящему воспринимать своё имя. Был ли в нём хоть какой-то смысл? Я лишь слышала в нём боль, злость, ложь и слабость. Это то, из чего я оказалась соткана, как паутина ткалась пауком, как тьма плелась в ловушку для света.
Я ненавидела своё имя.
Я так старалась. Старалась заботиться о маме, дать ей всё, чтобы она осталась со мной. Быть опорой, поддержкой, якорем в океане. Но она утонула, оставив меня одну на плаву, среди этого сброда чаек, что были готовы напасть на меня в любую секунду, стоит только сделать хоть один неверный шаг. И тогда дно окажется не таким уж и страшным. Смерть – единственное примирение со своей ненужностью. Уйдя, мама забрала не только свою поддержку. Она забрала меня всю. Без остатка. Будто высосала из меня все живые чувства и эмоции, что были, и захватила с собой.
Опустошена, разбита, слаба, жалка.
Это я.
Я устала бороться, всё это съедало, душило, убивало. Мне так страшно, что хотелось кричать в агонии, разрушая всё на своем пути, лишь бы меня не трогали. Я задыхалась в собственной крови, я погибала. Во мне ничего не осталось – только выжженное поле собственного сердца.
Я сорвалась. Упала. Падала так долго. Но теперь видела дно. Возможно, мы скоро вновь увидимся…
Дорогая мама, спасибо за эту прекрасную жизнь, и прости меня, если я не любила её достаточно сильно.
– Делора!
Что-то знакомое, что-то далёкое, но размытое, непонятное. Не осталось сил осознать, что происходило и где я оказалась. Бледно-серый туман обволакивал со всех сторон, ласкал кожу, ватными пальчиками касался лица, обводил контуры моего лица и тела. Обнимал, целовал, залезал в рот, кружил голову – вёл себя как самый настоящий друг, которому можно было доверять. Сладостное, приторное чувство облегчения и некого счастья заполнило грудную клетку сахарной ватой тумана, в котором я каким-то образом парила. Уже не падала, а куда-то летела… но на чём? И куда?
Сладость тут же сменилась горечью – язык обожгло, лёгкие сжались в приступе кашля, перед глазами постепенно вырисовывалась спина какого-то животного. В панике я огляделась и мгновенно пришла в ужас – я оказалась в Закулисье. И летела над ним прямо на большом сером ките, которым будто управлял Адлер, сидящий прямо передо мной.
– Вижу, рада меня видеть.
Он облизнулся, как хищник языком облизывал кровь с пасти, и рассмеялся, пребывая в более хорошем настроении, чем в прошлый раз.
– Ты слишком высокого мнения о себе, – мрачно прокомментировала я, нахмуриваясь и пытаясь удобнее сесть на ките.
– И никогда это не мешало, – полоумно улыбнулся Адлер.
Я ничего не ответила, совершенно не желая ни с кем общаться. И уж тем более с таким дьяволом во плоти, как этот безумный парень. Неужели он и вправду являлся частью меня, моей «копией»? Неужели я и вправду когда-то отделила его в отдельную почти что личность? Чего ещё я не знала или просто не помнила о самой себе? Страшно – где-то там, среди пепла и углей, хранились ужасные тайны. Жутко – где-то там, среди обломков и щепок, тлели ветви моих надежд, так и не достигших этого чёрного неба. Больно – где-то там, среди дыма и сажи, бродили мёртвые воспоминания о жизни…
Хотелось ли вспомнить? Хотелось ли знать?
Возможно, именно Адлер и был тем человеком, к которому стоило обратиться за помощью, найти ответы на свои многочисленные вопросы. Возможно, всё было не зря, а даже в какой-то степени специально подстроено: «сыворотка равнодушия» ослабила мои эмоции и пробудила Адлера, который умышленно завёл меня на лёд, чтобы я с ним встретилась лично, а не слышала только его голос. Возможно, именно всё так и должно было быть, чтобы я наконец-то вспомнила своё прошлое и узнала что-то о себе. Но проблема лишь в том, что Адлер – лжец и лицемер, преследовавший собственные цели. И явно не самые хорошие для меня. Доверять ему – последнее, что стоило делать.
А сам Адлер не дурак, нет, видел, что я сомневалась в его словах, но лишь смеялся надо мной, издевался, скакал вокруг, как чёрт, и наматывал на меня свои плети лжи и безумия. Он знал, что победит, знал, что достигнет цели любым способом. Обманщик, шут и хитрец – он смешивал всех с грязью, плевался чёрным юмором, уходил от ответа, возвышаясь на горе черепов, пил кровь и слепил своей яркостью, исходящей из самой глубины тьмы. Он предатель и лицемер, лживый король с собственным чёрным королевством, плотоядный двуглавый орёл – единственный в своём роде.
Но он – это я.
Адлер – это я.
Но так или это на самом деле? Неужели во мне столько зла и порочности? Неужели… это я настоящая? Что-то тут было не так… Одна большая страшная правда или продуманный до мелочей план? Как понять, что из этого являлось правдой? И существовала ли она вообще…
– Слишком много думаешь, – недовольно зацокал языком Адлер, качая головой. – Слишком много думать вредно.
– Ну да, ты-то этого делать не умеешь, – ядовито огрызнулась я.
– Сейчас я тебе кое-что покажу, – проигнорировал меня он и с воодушевлением посмотрел на чёрный портал, что появился прямо перед мордой кита.
Миг – и предчувствие чуда заполнило грудную клетку, как чернила окрашивали воду. Как при спуске горы на машине, мы влетели в портал: мягкий, чёрный, щекочущий кожу, но приятный – и вылетели уже в космосе. Бесконечный мёртвый океан окружал абсолютно со всех сторон: туманности «Розетка» и «Конус» находились так далеко от нас, но в то же время невообразимо близко: переливы красного и зелёного, жёлтого и рыжего, тёмно-синего и голубого – невероятная красота простилалась на сотни километров, одновременно умещаясь в нескольких сантиметрах
