Алеша взял Орлика с собой, привязав поводья к возку и естественно Снежок увязался следом.
Слуги загрузили кучу всякой снеди, несколько бурдюков с вином, тент от солнца и т.д.
Выехав со двора Илона управлялась за кучера, смирная кобылка со смешной кличкой Микки, неспешно повлекла возок с пассажирами по узкой улочке. Солнечный луч осветил маленькое красивое ушко юной гречанки, непокорный волнистый локон на изящной высокой шее - у Алеши возникло неодолимое желание запечатлеть сей прекрасный образ на память.
- Илона, заедь, пожалуйста, на рынок, мне кое-что прикипили надо.
- Твое слово - закон, мой повелитель - и девушка звонко рассмеялась.
На рынке Одоевский нашел лавку торгующую свитками, рукописями и чистой бумагой - дорогой по тому времени. Купив десятка два листов заодно приобрел пузырек с монастырскими чернилами и десяток гусиных перьев. Все покупки аккуратно сложил в переметную сумку, висящую у седла Орлика.
- А на чем собственно рисовать, нужна подставка - он метнулся в оружейные ряды. Посмотрев выставленные на продажу щиты забраковал все - они имели неровную поверхность, нередко рельефную и со шляпками заклепок.
- Альёша, что ты ищешь, может я могу помочь? - мелодичным голосом спросила Илона.
Юноша в двух словах объяснил суть дела. Девушка, молча ухватила его за руку и повела дальше, по рядам лавок. Через пять минут Алеша купил металлическое отполированное зеркало, дивясь сообразительности девушки.
Удобное место для отдыха они нашли у реки Вардар, чьи мощные воды текли через всю Македонию, вливаясь далеко на юге в залив Термаикос Эгейского моря. Пологий берег с мелким золотистым песком являлся прекрасным пляжем. Основная дорога проходила сравнительно далеко, к тому же перелески и кустарник полностью скрывали молодых людей от нескромных взоров.
Алеша нашел удачное место для стоянки под большим раскидистым дубом, рядом с веселым родничком, где Снежок упел уже полакать холодной воды.
С шутками разгрузили возок, расстелив на траве большую холстину и покидав в беспорядке подушки для сидения, Илона принялась накрывать импровизированный стол, а Алеша устанавливать тент.
Тент был удобен, с трех сторон на его крыше лежали свернутые в трубки стены, защищавшие от ветра. Тонкая парусина обуславливала его небольшой вес. Наконец все обустроили, Алеша принялся за лошадей.
Выпряг Микки из возка, освободив ее и Орлика от удил, пустил их пастись - Снежку, дав кусок мяса, приказал стеречь лошадей.
Юноша снял китель, оставшись в рубашке. Илона живописно выглядела в своем национальном костюме - пышные юбки, белая вышитая блузка с атласной жилеткой красного цвета, в красных башмачках и с полупрозрачной шелковой накидкой на головке.
- Пойдем искупнемся - предложил он девушке.
Та шутливо хлопнула его веером по плечу.
- Порядочная девушка не может раздеваться перед мужчиной.
- Ага - подумал Алеша, а лечь в постель с мужчиной может, это ничего - вот она вывернутая женская логика.
Не выдавая своих крамольных мыслей, юноша кивнул в знак согласия.
- Тогда я один сбегаю, окунусь.
Прохладная вода освежила и взбодрила его. Немного просохнув, оделся и вернулся к Илоне.
Природа все-таки на всех действует благотворно - вон и накидку сняла, расстегнула пару пуговичек на блузке. Алеша все не мог налюбоваться на девушку, стараясь не изойти слюной. К тому же она его провоцировала, явно специально - то бедром заденет, то к нему сидящему подойдет и наклонится так, что великолепная грудь перед глазами - ну какой нормальный мужик выдержит подобные издевательства. И если бы не лечение ее отца, давно бы овладел гречанкой, при первом удобном случае.
Илона прекрасно видела страдания Алеши, но как и большинство женщин в этих случаях, наслаждалась своей властью. Конечно, до поры, до времени.
Ее прекрасную фигуру не могли скрыть никакие пышные юбки.
- Богиня - подумал Одоевский.
- Илона, я хоть и не видел тебя в первозданном виде, но уверен с тебя нужно ваять скульптуру.
Девушка не поняла половины сказанного, но в ответ важно кивнула. С хитринкой и ложной скромностью заметив:
- Таких как я полгорода.
Алеша негодующе замахал руками. Внезапно Илона, голосом строгой наставницы спросила:
- Вы почему не едите и не пьете, молодой человек? - Вы же на отдыхе?
Алеша мигом вскочил:
- Дозвольте поухаживать за вами, сударыня, салфет вашей милости - и с дурашливым видом подал девушке полотенце.
Они с шутками и прибаутками приступили к трапезе. Насытившись и выпив кувшинчик белого вина, Илона предложила, лукаво улыбаясь:
- Пойдем под тент, мой повелитель.
- А это мы запросто, нам только давай.
Взяв из возка покрывало из сшитых шкур косули, легкое и хорошо выделанное, Алеша расстелил его под тентом.
- И стенки опусти, пожалуйста, - попросила Илона.
- Как скажешь, богиня.
Девушка рассмеялась и, взяв его за руку сказала:
- Пойдем.
Зайдем в палатку, еле слышно попросила:
- Теперь раздень меня.
У гвардейца, хладнокровного воина, лучшего бойца 2-го полка, затряслись руки. Он мучился с завязками, застежками и прочими пуговичками уйму времени, а клятая девчонка лишь посмеивалась, даже не думая помогать Алеше.
Наконец последняя юбка упала к ногам. Снимая башмачки с маленьких ножек, Алеша не удержался и поцеловал их. Потом его губы поднялись выше, вот уже и белоснежные бедра девушки в их власти, Илона застонала. Юноша, поцеловав черный треугольник, перешел к упругому животику и уже вишенки сосков у него во рту.
Илона не выдержала - рванула его на себя, увлекая на мягкие шкуры.
- Любый мой, возьми меня, ах.... - Господи, как хорошо, я в раю, не останавливайся, прошу тебя.
Юноша и девушка отдавали в любви все без остатка. Относясь друг к другу с огромной теплотой и нежностью, они старались доставить наслаждение любому существу и счастливые не замечали времени. Влюбленные прошли через два оргазма, сотрясавшие их тела и не могли насытиться друг другом. Успокоились лишь после третьего.
Тяжело дыша, лежали рядышком, держась за руки. Заметив кровь на бедре девушки, спросил:
- Ты девственница, Илона?
- Была, милый, была - счастливо засмеялась красавица. - Подожди, я сейчас - и выскочила из палатки.
Вскоре появилась с кожаным ведром и холстинкой - надо замыть, пока кровь не засохла. Алеша вышел, потянулся. Обнял вышедшую Илону, та поцеловала его в щеку.
- Сейчас я не против купания - сообщила красавица и они нагие побежали к воде.
Давно Алеша не испытывал такого единения с природой. Они купались, загорали, любили друг друга, искренне и со всей страстью. Это был праздник жизни, праздник молодости. А еще они разговаривали на различные темы. У девушки оказался острый ум.
Первым о юношеском порыве к живописи, вспомнила Илона. Отдыхая после очередной любовной схватки, она заметила:
- А кто-то хотел меня нарисовать.
Алеша встрепенулся.
- Точно, я совсем с тобой голову потерял.
Усадив любимую на седло Орлика, она уселся неподалеку, пристраивая лист к зеркалу.
Алеша в жизни никогда не рисовавший, ощутил такой необыкновенный подъем и вдохновение, что портрет писался сам собой. Начинающий художник изобразил Илону сидящую на лошади в одной руке она держала копье, другой сжимала поводья.
Через час портрет был готов. Показал его Илоне, приготовился слушать критику в свой адрес. Девушка, издав восторженный писк, бросилась ему на шею.
- Да ты отличный рисовщик - нет, неправильно, она смешно сморщила носик.
- Наверное художник - подсказал Алеша.
- Да-да, художник, - улыбнулась Иловна. - Одно плохо, в доме повесить нельзя.
- Родители заругают - догадался юноша.
- Ну да - сокрушалась красавица. - Я ведь на рисунке совсем голенькая.
И не делая перехода, спросила:
- А правда я красивая? - Ты меня хоть чуточку любишь?
Алеша, оставив портрет, прыгнул к ней, подхватил на руки.
- Конечно, люблю, ты самая красивая, губки как коралл, зубки, словно жемчуг.
Илона, лежа в его объятиях, закрыла глаза и прошептала:
- Продолжай, продолжай, ты так хорошо говоришь.
- Еще немного и она замурчит - пронеслось в голове юноши.
Говоря ласковые слова, он между тем быстро вбежал в палатку, бережно опустив драгоценную ношу на замшевое покрывало. Илона, не открывая глаз, раздвинула ножки и Алеша нетерпеливо вошел в розовое горящее лоно. Они с упоением наслаждались любовными ласками, громко закричав закончили одновременно.
Девушка стонала: - Мама. Алеша только рычал.
Придя в себя она положила ему головку на грудь и доверительно сказала:
