– Крейт ставит охрану у спальни?
– Ну да. Так-то у нас тут спокойно, но мало ли. То девушка пришла, а если кто с дурными намерениями?
– Ну так-то да, конечно.
– И у креи тоже охрана. Тут много чего бывало, во дворце... Сейчас с этим уже не строго. В мире живём. Но всё же...
Лиля пожевала губу. Да. Вот придёт так кто-нибудь с флакончиком, затаив на крейта обиду, или брата крейта, к примеру, захочет на троне увидеть... И всё. Пиши пропало.
В день спектакля Лиля была неожиданно спокойна. Она позавтракала, погуляла с Гисэл и долго сидела перед зеркалом, изучая лицо. Да. Лоб она морщит, действительно, слишком часто. Покрасить бы хоть брови... Эх... Сколько раз она благодарила высокие небеса за то, что довела до конца ту казавшуюся бесконечной эпопею с эпиляцией! Сейчас бы ещё об этом думать... Хотя здесь никто этим не заморачивается в принципе, как оказалось. Ладно. Для своих лет она неплохо выглядит.
Лерин позвала её заранее, аж за час до выступления. Лиля отложила тетрадь с текстом, который решила повторить на всякий случай, и спустилась за ней в местную гримёрку.
Тэмиса, которая играла главную роль, сидела в гостиной. Она была одета и напудрена, и теперь просто пила ачте, покачивая ногой в сияющей расшитой туфельке. Юреста, Ваэл и Гисэл прихорашивались перед зеркалом, пока Лилино лицо густо пудрили рисовой пудрой и закалывали волосы в высокую причёску.
Мейделл суетился и носился по комнатам. Он зачем-то притащил распорядителя банкетов и распорядителя балов, и они втроём тревожились в углу о том, как всё пройдёт.
Беспокойство постепенно передалось и Лиле. Она представляла себе полный зал народа и выжигающие воздух люстры, светильники на рампе, отгороженные от зрителей зеркальными загородками, но прекрасно видимые актёрам. Хоть бы не опростоволоситься!
47. Зубы сожми и вперёд
Спектакль начинался со сцены в лесу, где ломается карета. Лиля из-за кулис наблюдала за действием, заодно оглядывая зал. Драгоценности дам сверкали в свете поднятых к потолку люстр. В зале оказалось много свободных кресел, но ложи были заняты все, во всяком случае, те, которые она видела со своей стороны.
– Там крейт наблюдает, – шепнула разрумянившаяся Тэмиса, скользнув за кулисы после длинного витиеватого монолога о поисках любви. – Я видела. Давно он на спектаклях не появлялся. И Келаф там. Ох, вот бы заловить Келафа!
Лиля готовилась к выходу, поправляя венок на голове, который должен был обозначать её принадлежность к крестьянским девушкам, как и серый цвет платья, в остальном такого пышного и богатого, что слово "крестьяне" при виде его было последним, что приходило в голову.
– Паде! – воскликнул Мейделл, и она, задорно улыбаясь, вместе с девушками выскочила на сцену, подобрав подол платья аж выше щиколотки.
Они исполнили песню под бренчанье нескольких мендере из оркестровой ямы, тёмной и узкой, увидев которую впервые, Лиля искренне посочувствовала музыкантам. Флейтисты изображали птиц, а большие трещотки с бубенчиками – цикад, и Лиля вспоминала лето в Арнае, жаркое, прекрасное, наполненное ароматами трав.
Тэмиса выскочила к ним из фальшивых кустов, задорно предлагая поучаствовать в розыгрыше, и девушки согласно закивали.
Лиля тоже усердно кивала, пытаясь рассмотреть ложи. Свет по краю рампы мешал, но она увидела во второй слева ложе светлые волосы над светлым камзолом. А вот и он, голубчик.
Спектакль проходил без заминок и накладок. Арделе, правда, один раз споткнулся, но обыграл это очень удачно, икнув, и Тейселл изменил реплику, упомянув, что его камьер пьян. Публике это явно понравилось, потому что из зала донеслись смешки. Видимо, не только Джерилл иногда прикладывался к хозяйским запасам, дегустируя вино... Лиля слабо представляла Джерилла пьяным. Интересно, он вообще напивается? Или правда только пробует?
На общем поклоне Лиля гордилась собой. Она кланялась, немного переживая, что венок всё же упадёт, и оглядывала зал, благо здесь, на краю, освещение не так слепило. Келос рассказывал ей об актрисе, которая упала в оркестровую яму, и Лиля опасливо поглядывала на темноту, из которой торчали головы музыкантов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Аплодисменты были негромкими, но Мейделл довольно улыбался, встречая за кулисами.
– Идите освежитесь – и на банкет!
– Я блистала? – спросила Тэмиса игриво.
– Золотце моё! – воскликнул Мейделл. – Как всегда!
Лиля завернула в гримёрку и села на стульчик перед зеркалом, глядя на частично осыпавшуюся пудру.
– Поправь и пойдём! – Гисэл радостно покачивала плечами. – Как прекрасен, прекрасен вечер!
– У неё опьянение сценой, – сказала Ваэл. – Не обращай внимание. Это бывает.
Лиля рассмеялась. Она тоже чувствовала радость после этого успеха, но радость омрачалась мыслями о том, что ей, возможно, предстоит. Ладно. Сначала – знакомство. Никто не полезет к ней в постель в первый вечер после спектакля, не познакомившись. А вдруг она дурная какая-нибудь? Люди творческие, они частенько с придурью бывают. Взять вон Ромку...
Воспоминание неприятно покоробило её. Ну его к чёрту, и его вонючий диван. За восемь лет диван не починить, ну надо же... Он тогда орал под окнами, что Лиля его поломала, разбила его душу, и у него теперь нет сил что-то делать. Ей тогда стыдно было, но потом, позже, она вспомнила, что диван-то ещё до их расставания сломан был. Не только в ней была причина. Не только в ней...
– Кирья Лилэр, кирья Гисэл! – объявил распорядитель банкетов, жестом показав музыкантам делать паузу, и девушки шагнули в золочёный зал, сияющий, слепящий.
Та катараме! Твою мать! Лиля стояла, почти ослепнув, и в глазах рябило от бликов света в витой позолоте, от отражений в зеркалах, от мелькания людей. Это было в сотню раз пестрее и ярче праздника в Ордалле, и она на миг растерялась.
– Позволь угостить тебя вином!
Она моргнула. Перед ней стоял кир средних лет, протягивая ей стакан, а рядом акулами вились ещё трое. Понятно... Свежую кровь почуяли. Лиля глянула на Гисэл, потом взяла её под руку.
– Я выпью с тобой, кир, если ты развлечёшь мою подругу. Она грустит.
У кира на лице явственно читалось – "на кой чёрт мне твоя подруга", но Лиля с достоинством улыбнулась, а Гисэл с благодарностью сжала её руку.
– Из отдалённых краёв ты к нам пожаловала, как я погляжу, – сказал кир, протягивая стакан Гисэл. – Впервые вижу тебя в Ордалле. Желаешь вина?
– Спасибо, но я пью только Бинот, – улыбнулась Лиля.
– Бинот делает вино? – удивился кир.
– Кир Ларат.
– Ларат? Этот... О. Я не знал.
– Его вино – как нега любовных объятий, – нежно проговорила Лиля, прикрывая глаза. – Кир, как твоё имя? Моё ты знаешь.
– Кир Бакурт. Позволь предложить тебе руку.
Бакурт... Нет, Бакурт – мимо. Лиля вспоминала нужные имена, и рода Бакурт среди них не было.
– Прости, мне надо отлучиться. Оставлю тебе пока мою подругу.
Она довольно бесцеремонно сунула ему руку Гисэл, тотчас вцепившейся в предложенную руку, и поплыла в золочёный зал, к столам.
– Поздравляю, – сказал Ларат, выходя из-за колонны. – Лилэр, это было прелестно.
– За мной теперь охотятся. – Лиля зашла за колонну, провожаемая взглядами от стола. – Ларат, кто тебе годится?
– Ну, крейта тут нет... Смотри...
Лиля смотрела на тех, кого он указывал, и чёрная липкая жижа заполняла нутро, подкатывая тошнотой к горлу. Она сглотнула. С одним из этих... ей придётся знакомиться поближе. Насколько ближе?
– Вон тот, кир Ним, ничего. Не отвратительный. И мне подходит. Бери его. Зовут Рикад.
– Ларат, а ты бы смог вот так...
– Да. Ради своей цели – смог бы. Но я им почему-то не подхожу, – хмыкнул он. – И, во-вторых, ты не слишком поздно спохватилась-то? Зубы сожми и вперёд. Назначь ему свидание в общей гостиной сегодня. Прямо сейчас. Давай, не теряй время... Пока ты диковинка, они будут желать знакомства. Пройдёт совсем немного времени – и ты приешься. Зачем я тебя сюда пристраивал?
