в ушах, словно на неработающем канале телевидения. Хэвен поднялся на ноги легко, не замечая ни дождя, ни грязи на одежде. Он видел перед собой только Зою, в миг ставшую из ученицы противницей. И вот тогда девушка вспомнила, какие чувства испытывала к Хэвену с начала знакомства. Пусть в Неблагом Дворе и распространялись слухи, что у них роман, но кто, черт побери, серьезно поверил, что можно завести отношения с кем-то, внушающим столь сильный ужас?
Зоя отпрянула назад, словно ее толкнул полыхающий взгляд Хэвена, поскользнулась и упала, вскочила, как могла, быстро, и, не спуская с Хэвена глаз, медленно попятилась.
— Если ты сейчас же не начнешь шевелиться…
Хэвен не договорил, атакуя. Ученица с трудом увернулась, так что нога Хэвена только выбила фонтан грязных брызг из раскисшей земли. Но второй удар пришелся ей по голове, оглушая. На несколько мгновений ослепнув и оглохнув, Зоя откатилась к каменной глыбе, едва не сшибив ногой ведро. Если б она разлила воду, догадалась девушка, Хэвен бы просто заставил ее начать все заново.
Зоя медленно, преодолевая себя, поднялась, обхватила глыбу камня руками, надсадно кашляя, так что под лопатками согрелась точка боли, прижала ладонь к щеке — не только мокро, но и липко, густо. Отняла пальцы, взглянула — нет, не кровь, просто грязь. Все в порядке.
— Я учу тебя, а не убиваю, — Хэвен догадался, что она боялась, будто он разобьет ей увечную глазницу, так, что кость раскрошится.
Мужчина взял ведро и вылил воду из него на Зою.
— Вот теперь можешь передохнуть.
Она сползла на землю, не в силах подняться на дрожащих ногах, тихо захныкала, неразличимо за шумом дождя, утерла нос и лоб, только размазав по лицу грязь.
— Я не обозлился на тебя за то, что увидел в Самайн. И не разочаровался. Просто я думаю, как ты собираешься защищать то, что по-настоящему любишь, не имея на то сил? В первую очередь, душевных…
Зоя сжалась, в груди у нее похолодело: она подумала об Айкене.
— Мы начнем заново, когда ведро вновь наполнится водой?
Хэвен ухмыльнулся, щелкнул пальцами, в пелене дождя меж его ногтями блеснул тусклый зеленый огонек.
— О да. Ты ведь догадываешься, что наполняться, пока ты отдыхаешь, оно будет быстрее, чем пока мы бьемся?
Зоя поднялась, прокашлялась, нажимая пальцами на шею, чтобы выплюнуть грязь, если она попала в дыхательные пути.
— Что ж. Ты перестал меня жалеть, я перестала строить из себя валькирию. Будем драться, пока я не смогу подняться, тогда оба будем довольны, — и она сцепила руки в замок. А потом бросилась на мужчину. Хэвен улыбнулся, уходя от удара и перехватывая противницу за плечи. Ее кожа горела, готовая покрыться полосами.
Глава двенадцатая
И сегодня я встретил
Ту, кого я так ждал,
Ту же гордость заметил,
Ту же томность узнал.
Федор Сологуб
Айкен перебирал картонки с рунами в руке, как игральные карты. Зоя смотрела на то, как быстро движутся его пальцы, и думала, что уже почти забыла тот вечер, когда они ходили в казино. Как это было давно — века назад! Кого она встретила тогда? Игрока, наркомана, одержимого вожделением… А теперь рядом с ней был рыцарь, которого она сама, пожалуй, была недостойна.
Будто почувствовав на себе пристальный взгляд, Айкен поднял голову и улыбнулся Зое.
— Как твой бок? Глаз?
— Получше, — девушка положила руку на кожу ровно между ремнями. Шрама от соединения видно больше не было, но между одной частью и другой получился контраст по цвету: приложенная часть сильно побледнела.
— Я, знаешь, — Айкен отложил карточки в сторону, потер подбородок, раздумывая, как поточнее сформулировать то, что он хотел сказать. — Вчера не было времени поговорить об этом, но, кажется, твоя магия подействовала на меня, как листья коки на морфиниста. Прилив сил и полное избавление от старой зависимости.
— О, неужели? — Зоя присела рядом с напарником. — Ты говоришь только о тех пагубных пристрастиях, что меня так расстраивали, надеюсь? От зависимости от меня ты же не излечился?
Айкен не ответил: они поцеловались, сначала легко, но потом — уже более страстно, так, что в итоге карточки с рунами полетели на пол, а молодые люди упали на диван.
Зоя чувствовала, что она будто бы двоится в такие моменты. Удовольствие имело слишком сильный привкус отчаяния.
Шел тридцать второй год. До отмены сухого закона — около одиннадцати месяцев, немногим меньше ровного числа. Но никто тогда об этом не знал. Все ходили пить в нелегальные бары, порой "подпольные" во всех смыслах слова. И вот теперь, убеждаясь, что в каждой шутке есть изрядная доля правды, Билли спускался вслед за братом и его шайкой в душное задымленное помещение, пахнущее алкоголем, табаком и развратом. Настоящий вертеп! Билли невольно прижал к боку плотнее захваченную с собой книжку стихов, словно Библию, не зная, зачем вовсе ее взял из дома. Однако потертый переплет внушал ощущение незыблемости в этом пугающем море запрещенных удовольствий.
Рональд, старший из братьев, похлопал младшего по плечу:
— Ну, Билли-бой, возьми себе выпить и будь хорошим мальчиком, поиграй, пока взрослые будут обстряпывать свои дела.
— Поиграй?…
Рональд рассмеялся.
— Не будь таким букой. Пойди и подружись тут с кем-нибудь, — он выпрямился, щелкнул пальцами, указал на один из свободных столов в уголке. — Бутылку виски!
Бармен кивнул, очевидно, прекрасно знакомый с явившейся компанией, ее нравами и вкусами. Рональд и его друзья сели за стол и почти сразу же начали шушукаться, Билли остался в центре помещения, чувствуя себя идиотом. Краснея, словно кто-то мог ему это запретить, он шмыгнул к барной стойке и заказал себе виски. Не первый стакан за всю жизнь, но вот так, практически в открытую, самостоятельно — впервые. Молодой человек ослабил галстук и осмотрелся, ожидая, пока ему нальют.
И с этого момента его жизнь начала резко меняться, хоть на первый взгляд трудно было бы это заметить. Но все последующее было вышито Судьбой на ткани реальности еще века назад.
Билли заметил ее у стены: невысокая миловидная рыжая девушка, оправлявшая складку на подоле. Она подняла взгляд и улыбнулась, но кому — неведомо. Ее глаза смотрели то ли на Билли, то ли на кого-то за его плечом. Он обернулся, а когда вновь посмотрел вперед, увидел, что место опустело (впрочем, как не обнаружил никого и за спиной). Девушка уже кружила по танцполу с молодым человеком, обладателем густо напомаженных волос.
— И что же так тебя заворожило, приятель? — спросил у Билли бармен,
