руки. — Поцелуй Феникса!
Снова ничего не произошло. На его лице появился страх. Мазь «Старший Инквизитор» сработала идеально — синергия продолжала двигать по контурам всех трёх жертв, но никак не могла вырваться наружу. Я не просто так хлестнул всех трёх перчаткой — на неё был нанесён состав «Старшего Инквизитора» — не дай бог, он бы попал на кожу мне.
Парни, увидев беспомощность задир, не заставили себя долго ждать, и рванули к ним, покрываясь классической ментальной бронёй, ускоряясь, усиливая мышцы.
— Вмажем им парни! Поцелуй Дуньки Кулаковой!
— Батин Лещ!
— Дружеский поджопник!
Оставшиеся без синергии кадеты попытались что-то сделать, но без своего любимого оружия они оказались бессильны и огребли по полной. Девочки стояли тут же будучи неравнодушными к драке.
— Так их!
— Валите их мальчики!
— Ян, ещё всыпь этому подлецу!
Дошло до того, что все трое попытались скрыться бегством, но это им не удалось, и они продолжили получать по шее.
— Стойте! — прервал нас грубый окрик. — А ну прекратили безобразие!
Мы остановились, забыв о наших жертвах.
Напротив нас остановились ещё четверо кадетов в тех же цветах.
— Вы хоть понимаете, что натворили, мажоры? Вы понимаете, куда вы вляпались? Вы напали на кадетов Вознесенского Корпуса при исполнении, и будете за это отвечать. Чего молчим?
После такого конкретного наезда парни отпустили своих жертв и стали засучивать рукава. И я был с ними очень солидарен.
— Ого, вот и подмога пришла, — усмехнулся Слава.
Я поднял руку тормозя друзей.
— Это ты понимаешь, что твои друзья натворили? Никакого исполнения не было — у них была увольнительная, в ходе которой они напились и напали с угрозами на гражданских лиц, а после уверенные в своём превосходстве сил устроили драку. И за это им придётся отвечать.
Четвёрка внезапно подоспевших кадетов хмуро переглянулись — разговор повернулся так, как они не планировали.
— Похоже, он совсем ничего не понимает, — презрительно сплюнул на землю первый, показательно меня игнорируя. — С ним невозможно разговаривать.
Он снова повернулся к нам.
— Сейчас ты и твои дружки пройдут в Корпус с нами. Там вам всё и объяснят.
— С чего бы это?
— Оказываешь сопротивление?
— Ты в городскую стражу устроился? Или своё место забыл?
— Вали их парни!
Первый из зачинщиков метнул шар лилового огня. Я принял его на левую руку смазанную «инквизитором» оставляя от него только искры. Второй рванул с места и запнулся о мои нити, которые я предусмотрительно подтянул к нему во время разговора. Третий было дёрнулся и застыл истуканом — его коснулась почти невидимая нить, я на пару секунд парализовал его двигательные мышцы послав небольшой разряд.
И тут до этих засранцев первым добежал Слава, применив глайд и втаранился в застывшего истуканом кадета сбивая его ментальным доспехом. Упавшего уже во всю награждали тумаками Дима и Александр. Правильно — с такими подлецами не стоит быть джентльменами — не оценят. Уже то, как они на нас наехали и то, что бросились в атаку о много говорит.
Первый кинулся на помощь одному из товарищей, но я уже был рядом — и он споткнувшись о нити полетел прямиком на мой кулак. Я оглянулся — рядом со мной лежал, держась за живот один кадет — со второго уже слетел доспех, и он просто катался по земле. Третий еле отбивался от парней, а четвертый, поднявшись после всех тумаков направлял на девушек какой-то удар. Секунда, две… Я оказался рядом и протянул ладонь принимая удар на руку смазанную «инквизитором». Рассыпь искр разлетелась в стороны.
— Всем не двигаться! Городская стража!
* * *
После этого нас всех доставили в отделение городской стражи, где господа кадеты нагло принялись врать, как мы напали на них посреди бела дня и устроили драку, доказывая это с пеной у рта. Я уже про себя решил, что как только закончится эта история, то просто сварю ещё раз запрещённый препарат, который я назвал «Крысолов», и угощу им всю восьмёрку, после чего скажу сделать что-нибудь, после чего их уже никто не увидит — таких подлецов нужно наказывать.
Минут через десять лично пришёл мэр послушать обвинения «пострадавших» и эти прохиндеи начали вешать лапшу ему на уши. Он жестом остановил их и послушал Эмили. Наши недалёкие противники принялись поносить и её. Он жестом заставил их замолчать, и с холодом сказал:
— Я вижу молодые люди вы заврались, в отличие от моей дочери.
После этого наглецы сбледнули с лица и заткнулись, а через пять минут их живо увели в КПЗ, пообещав, что в этот раз они точно отправятся в дисбат.
* * *
Пользуясь случаем и согласием мэра зашёл навестить мачеху.
— Ты! — буквально бросилась на решётку камеры моя мачеха. — Ублюдок!
— Вовсе нет, я законнорожденный.
— Сволочь! Подлец! Негодяй! Ты обманул меня, вписав в тот договор другое!
— А ты хотела обмануть меня.
Мачеха бесилась — как объяснил мэр — её бы никто не стал задерживать и садить в камеру, если бы она не обошлась по-свински с капитаном стражи. После этого к ней применили пятнадцать суток ареста за дебош и нападение. Без права писать письма.
— Ты не имел права! — рявкнула эта фурия.
— Это почему?
— Потому, что ты хуже! — снова рявкнула эта тётя. — Тупое ничтожество, у которого не должно быть ничего своего! Когда я выберусь отсюда, то ты пожалеешь, что на свет родился!
— Не вижу смысла продолжать разговор. Ты хотела отобрать у меня прописку и вместо этого попала сюда. Выйдешь, как только отдашь мне свою прописку. Или что-то равноценное. А пока посиди и подумай над своим поведением. Всего доброго.
В самом лучшем настроении я отправился домой.
* * *
Эмили, в кабинете отца закончив расписывать ему как всё было ещё раз, по мере рассказа её щеки раскраснелись, а глаза начали поблескивать.
— Это ведь про него ты мне рассказывала раньше? — поинтересовался её отец, отложив бумаги от которых уже устал.
— Да папа, про него, — Эмили мечтательно посмотрела в сторону.
— Гм, занятный молодой человек, теперь и сам вижу, что достойный. Это ведь его продавцы торгуют этими… женскими штучками?
— Не штучками папа, а косметикой, и не продавцы, а торговая сеть — она в Детройте, а тут только открывается.
— Хм, — сказал мэр. — Действительно занятный, ну всё, беги дочка, вижу, что тебе уже невтерпёж.
Девушка взвизгнув чмокнула отца и поспешила прочь из кабинета.
* * *
Выйдя из кабинета отца, девушка машинально поправила причёску. Ох, боги, как
