2. Выписка из журнала Адмиралтейств-коллегий от 7 апреля 1772 г.{393}
Слушав рапорты из Конторы Таганрогского порта: 1) коим объявляет, что корабли Азов, Новопавловск, Модой и Журжа, да суда поляка и шаития и 4 военные лодки плотничною и конопатною работою исправлены, а прочие исправляются с поспешением, по не уповательно вскоре их в Еникаль отправить за непоставкою обязательных морских провизии по случаю бывшей заразительной болезни, которая по власти Божьей января с 9 прекратилась…
Что же касается вопроса, было ли в 1772 г. проведено улучшение мореходных качеств «новоизобретенных» кораблей 1-го и 2-го родов, то здесь ситуация следующая. В ряде работ отечественной историографии мы встречаем утвердительный ответ.{394} Однако архивные документы не дают оснований для такого вывода. Более того, они позволяют посмотреть, что же на самом деле было предпринято в 1772 г.
Обеспокоенная донесением А.Н. Сенявина о низких мореходных качествах «новоизобретенных» кораблей, Адмиралтейств-коллегия предприняла ряд мер. Высочайшим повелением от 26 декабря 1771 г. Сенявину разрешалось облегчить вооружение и произвести переделки хотя бы на части «новоизобретенных» кораблей («соизволяем Мы, чтоб вы, оставя несколько судов флотилии вашей для охранения помянутого в Черное море пролива, сделали прочие не столь валки и к плаванию удобны, почему и можете вы, согласно с собственным вашим мнением, облегчить их в числе и тягости орудий и учинить непременные по тому переделки, имея однако ж всегда предметом чтобы и оныя, если не атаковать, то по малой мере обороняться могли»{395}). Интендантская же экспедиция, совместно с корабельными мастерами Ямесом, Ильиным и Селяниновым, зимой 1771/1772 г. выработала проект такого ремонта этих кораблей, направленный на улучшение их возможностей, который также был послан А.Н. Сенявину.
Речь в нем шла о следующем: «Что суда [«новоизобретенного рода»] плоскодонны, то они сделаны так для удобности к проводке чрез мелкие места, почему им так и остаться, А чтоб лучше были от дрейфу на глубине, то по мнению способ [состоит в том, чтобы] прежнюю палубу поднять выше нынешнего на два фута, а потому порты и борт поднимутся на столько же и в воде кораблю ход прибавится на один фут глубже. И от прибавки глубины ходу и интрюма балласту корабль примет уменьшением, а мачт[ам] крепости больше, а качка с боку на бок меньше нынешнего быть может. [А] на палубе, чтоб вода не стояла в балках погиб сделать круче».{396}
Здесь уместно вспомнить уже приведенный нами выше рапорт А.Н. Сенявина И.Г. Чернышеву от 15 октября 1771 г., когда, сообщив неутешительные выводы о плавании «новоизобретенных» кораблей в Черном море, он написал: «Сии суда в мирное время, когда поднять на них палубы фута на 11/2 и выше, и вместо нынешней артиллерии поставить пушки 3-х фунтового калибра, могут без всякой опасности идти до Кронштадта или употребляемы быть для коммерции на здешних и Средиземном морях».{397} Таким образом, он не только фактически указал направление необходимых исправлений, но и отметил большие возможности «новоизобретенных» кораблей (вынужденно ограниченные малой осадкой в связи с необходимостью вывести их в Азовское море), что и подтвердится позднее.
Получив этот проект, А.Н. Сенявин сразу же отправил его на рассмотрение своему корабельному мастеру И. Афанасьеву. Тот согласился с ним, дополнив предложением «по состоянию оных судов следует быть по бортам фальконетам», а также представив ведомость необходимых к ремонту лесоматериалов. Но зима уже заканчивалась, а серьезный ремонт требовал существенных затрат времени. К тому же для выполнения работ нужен был лесоматериал, а его в наличии не было. В результате А.Н. Сенявин по составленной Афанасьевым ведомости распорядился готовить лес к концу кампании 1772 г., а пока в качестве пробной меры улучшения мореходных качеств предписал снять с 4 кораблей 2-го рода («Азова», «Корона», «Морей», «Новопавловска») носовые гаубицы{398} (фактически они были сняты с 5 кораблей: «Морея», «Новопавловск», «Азов», «Корон» и «Таганрог»{399}), что, однако, не дало эффекта, и в 1773 г. их на означенные суда вернули. Капитальный же ремонт «новоизобретенные» корабли прошли только в 1777–1780 гг.[79]
Из двух же 32-пушечных фрегатов в строй в 1772 г. удалось ввести только один — «Первый». Он стал первым фрегатом России на Черном море.
Уже в начале апреля 1772 г. этот фрегат был переведен через бар и приведен на Таганрогский рейд, после чего на нем сразу же начались достроечные работы. Проводить их пришлось в сложнейших условиях — из-за малых глубин Таганрогской гавани фрегат должен был оставаться на рейде, и доставку всех необходимых грузов приходилось осуществлять с помощью военных лодок, причем по мере окончания работ и соответственно увеличения осадки фрегат отводили все дальше от берега (если вначале расстояние от него до берега составляло версту, то в середине июня оно возросло до 10 верст!). Несмотря на все трудности, в августе 1772 г. фрегат «Первый» вошел в строй и в начале сентября прибыл в Керченский пролив (к крепости Еникале). После этого он был переведен через мелководный участок этого пролива к Керчи и в середине сентября присоединился к действующим силам флотилии.{400},[80]
Из донесения А.Н. Сенявина Адмиралтейств-коллегий о ходе работ по введению в строй первых двух фрегатов Азовской флотилии, 31 мая 1772 г.{401}
На фрегате Первый ныне отделываются опер- и квартер-деки… Фрегат Второй, очистя от заразившихся опасною болезнью людей и потом со употреблением повеленной по наставлению осторожности, выдержав его за портом удаленно 20-ти дневный карантин, и как чрез все то время ни одного не явилось в заразительной болезни, то ныне привел и его на возможную к его отделке глубину 11 фуг, расстоянием однако ж от порта до 3-х верст, а ближе привести мелкость моря не позволяет и на оный ныне перевозятся топ-тимберсы, которые завтрашнего числа и ставить начнут. Первый же фрегат по прибавляющей в отделке его тягости как стал погружаться, почему дабы его не поставить на мель и удаляется в море и теперь уже в расстоянии от порта до 7 верст, чрез каковое расстояние все надобное к его отделке перевозится хотя и без упущения удобного времени, [но] насколько случающиеся крепкие морские ветра то делать позволяют.
Ввести же в строй в 1772 г. фрегат «Второй» так и не удалось. Помешали несколько причин: вспыхнувшая весной 1772 г. на юге эпидемия чумы (сначала из-за нее фрегат по переходе через бар вынужден был весь май простоять в карантине, а осенью эпидемия достигла пика уже в Таганроге), нехватка рабочих рук (усилившаяся в связи с чумой) и «худая распорядительность капитана над (Таганрогским. — Авт.) портом Скрыплева» (которому Сенявин поручил закончить подготовку фрегата осенью 1772 г.),{402} причем последнее А.Н. Сенявин особо отметил в своем письме И.Г. Чернышеву. Но в целом к концу 1772 г. подготовка «Второго» была практически завершена.
А 1 и 23 мая 1772 г. на Новохоперской верфи были заложены 2 58-пушечных фрегата по проекту адмирала Ч. Ноульса. Они получили названия «Третий» и «Четвертый».
Боковой вид 58-пушечных фрегатов типа «Третий». Рисунок выполнен автором по чертежу из фондов РГАВМФЭти фрегаты были длиной 150 футов, шириной 30 футов 8 дюймов и с глубиной интрюма 9 футов 9 дюймов. Первоначально, по замыслу Ч. Ноульса, их вооружение должны были составлять 30 24-фунтовых и 28 3-фунтовых орудий. Это был первый в истории случай, когда для фрегата предлагалось столь сильное вооружение. Однако в итоге 24-фунтовые чугунные пушки оказались слишком тяжелыми для них, и Ч. Ноульс нашел им замену, причем даже более грозную — 24- и 3-фунтовые медные единороги, способные вести огонь не только ядрами и картечью, но и брандскугелями. Но и это оказалось чрезмерной нагрузкой. Тем не менее; Ноульс вновь нашел выход: калибр единорогов главного калибра был снижен до 18-фунтового, а на место 3-фунтовых единорогов пришли фальконеты того же калибра. Этот вариант и утвердила Адмиралтейств-коллегия. Так фрегаты данного проекта получили по 30 18-фунтовых единорогов и 28 3-фунтовых фальконетов. По этим характеристикам они серьезно отличались от обычных в то время 32-пушечных фрегатов (особо необходимо подчеркнуть столь большую огневую мощь данных фрегатов, достигнутую как за счет резко увеличенного числа орудий на вооружении, так и использования в качестве главного калибра 18-фунтовых единорогов; причем и число орудий, и их калибр, и вид — единороги, как и массовость единорогов, стали абсолютным новшеством в вооружении фрегатов). Кроме того, существенно различались они и по устройству: из-за малой осадки у них не устраивалось интрюма, а верхняя палуба впервые была сделана сплошной. Наконец, данные фрегаты имели специально разработанные пропорции рангоута и такелажа. Однако вид парусного вооружения у них оставался обычным.{403} В целом, нужно отметить низкие мореходные качества фрегатов данного проекта, только усиленные неудовлетворительным качеством постройки.
