Затем вышел, обратившись к девушке:
— Лизавета, входите, не бойтесь. Я уверен, всё получится.
Я сказал про уверенность, но сам таковую не ощущал, лишь надеялся, что мои слова приободрят девушку.
— Мне надо снять плащ? — растерянным голосом поинтересовалась Лизавета.
— Не обязательно. Смелее.
Алексей, держа подругу за руку, аккуратно подвёл её к кругу.
— Не волнуйся, я с тобой.
Сделав глубокий вдох, Лизавета закрыла глаза и вошла в него. Раздался знакомый треск, искрение, но сама девушка не замечала этого. Она оказалась внутри и открыла глаза.
— Что чувствуешь? — спросил Алексей.
— Вы могли бы отвернуться, я проверю.
Парни, переглянувшись, одновременно отвернулись. Прошло несколько долгих секунд, и вдруг раздался радостный визг, а затем ликующее восклицание:
— Хвоста нет!
Мы резко повернулись. Девушка сняла капюшон и блестящими от удивления глазами смотрела на нас. У неё были чёрные кудрявые волосы и красивые, тёплые карие глаза. Преисполнившись ярких эмоций, она выскочила из круга и бросилась меня обнимать и осыпать поцелуями моё лицо. От неожиданности я растерялся.
— Ты мой спаситель!
— Это, вообще−то, я его нашёл, — с ноткой обиды обронил Алексей.
Лизавета тут же переключилась на него и обняла.
— Любимый, это счастье! Я так рада избавиться от этого проклятого хвоста. Он принёс мне много бед.
— Ну, всё, всё, успокойся. Максим, спасибо, что помог нам. Ты был нашей последней надеждой.
— Я тоже рад, что ритуал помог. И признаться, думал, что Рей напридумывал о девушке с хвостом. Предлагаю посидеть, отметить чудесное исцеление.
— С радостью! — воскликнула Лизавета, хлопая в ладоши.
Алексей тоже не имел желания возражать.
Мы устроили небольшое застолье, заменив алкогольные напитки на полезные соки, больше из−за того, что девушка настояла на этом. Щекотливую тему о жизни с хвостом старались не касаться. Я поведал им о том, что случилось с Реем и Исой Овной, а потом с интересом слушал их истории о своей работе в странном заведении.
По окончании нашего застолья я вместе с ними покинул квартиру. Они проводили меня до клиники. Я не стал рассказывать им, с какой целью туда иду. Сказал, что надо родственника проведать. При расставании, мы обменялись номерами телефонов, пообещав быть на связи и поддерживать нашу дружбу периодическими встречами.
В этот день я шёл в палату Марии с цветами, купленными в вестибюле клиники. На скамейке рядом с её палатой сидел Матвей. Я был рад его увидеть. На нём была всё та же ветровка, и сидел он, подпирая голову руками, о чём — то глубоко задумавшись.
— Привет! — первым приветствовал я. — Как тебя зовут?
Парень поднял голову и на секунду замешкался, но быстро сообразил, что значит мой странный вопрос. И чтобы доказать, что он не является двуличником, он должен был ответить на мой пароль.
— Меня зовут Иса Овна.
Мы, посмеиваясь, обменялись рукопожатиями.
— Чего тут сидишь? — поинтересовался я, присаживаясь рядом.
— До твоей квартиры дольше добираться. Я был уверен, что найду тебя здесь.
— Долго ждал?
— Минут двадцать.
— Рассказывай, зачем я тебе понадобился.
— Я проходил мимо того здания, а там закрыто. Написано: «Продаётся». Получается, ты уже не работаешь? И почему продаётся?
Я улыбнулся, уставившись на букет в своей руке.
— В общем, не повезло Исе Овне с помощником. Мало того, что он некоторых клиентов со света извёл, он ещё и её расколдовал от кощеева проклятья. Теперь Василиса и Иван — бывший Рей будут жить долго и счастливо.
Парень не сводил с меня удивлённых глаз.
— И как ты сам теперь?
— Нормально. Привыкаю к новой жизни. Ещё веду архивные поиски владельцев соседней квартиры, в которой проживала любимая зазноба моего домового. Хочу устроить ему счастливую встречу.
— У тебя есть домовой?
— Ага, клёвый парнишка с бородой, в тулупе и шапке−ушанке. Будешь в гостях, не пугайся.
— Его вряд испугаюсь, — Матвей усмехнулся.
— А сам как?
— С тех пор как перестали мучить кошмары, всё нормально стало. На работу устроился в магазин «Мистический ритуал». Побрякушки разные продаю. Уж кое−что в мистике понимаю. Хозяин магазина конкурс проводил среди желающих у него работать, я смог его впечатлить своими знаниями.
— Ух, ты, здорово! — искренне порадовался я за друга. — А я пока свободный. И не тянет работу искать.
— А как Мария?
— По−прежнему, — я сдержал вздох. — Всё ещё не могу поверить, что ходил на свидание с призраком.
Почувствовав, что эта тема для меня болезненная, парень не стал больше задавать вопросов, связанных с девушкой.
— Ну ладно, был рад повидаться, — он поднялся. — Когда выйдет из комы, сообщишь?
— Обязательно. Если это случиться, я праздник устрою. Будь на связи.
— Буду. Бывай.
Матвей похлопал меня по плечу и направился к лифту. Я проводил его взглядом и только после этого вошёл в палату.
Девушка по−прежнему спала, грудь её равномерно поднималась и опускалась, а на лице была кислородная маска. Приборы пиликали, показывая линейные графики. Всё, как обычно.
Несколько часов я провёл с ней, держа за руку, стараясь не смотреть на уродующие запястья шрамы, и разговаривал с ней. Рассказывал обо всём, что случилось этим днём, делился своими размышлениями и мечтами. Я был уверен, что она слышит меня и ждал, что вот−вот её глаза откроются. Но чуда не произошло.
Через три дня позвонил врач Марии и пригласил на важный разговор. И я пришёл к нему как раз после того, как навестил Марию. Суть его сводилась к тому, что МРТ головного мозга пациентки показало его стремительное умирание. Это говорило о том, что если даже девушка оживёт, то превратится в овощ. Я негодовал, услышав такое, почему тогда этот же врач убеждал меня, что ситуация стабильная? На этот вопрос, он ответил: «Что они не теряли надежду…» и прочее бла−бла−бла. В итоге, он предложил подписать бумаги, поскольку к родственникам обращаться оказалось невозможным — те затерялись за границей. А бумаги, надо сказать, не простые. Они давали право врачу отключить приборы, обеспечивающие жизнедеятельность, а тело было бы использовано для изъятия органов, поскольку отказ от такой процедуры владелица тела до попадания в кому не подписала. Вот в такой сложной ситуации я оказался. Я выпросил неделю, чтобы подумать. И врач будто бы нехотя согласился.
После разговора с врачом я пребывал в глубоком потрясении. Как я смогу собственными руками лишить Марию жизни? Ту, кого полюбил? Это казалось мне чудовищным. Даже хотелось убить врача, посмевшего мне такое предложить.
Не помню, как добрался домой. У меня было жуткое желание что−нибудь сломать, я даже несколько раз ударил кулаком по стене, когда открывал дверь, уж слишком сильно хотелось как−то выразить свой гнев.
