Наверное, тигр настиг бы свою быстроногую добычу только в клетке, куда он влетел вслед за мальчиком. Но Электроник успел выскользнуть в проем, обрушив перед самым носом тигра решетку. Слон, оберегая мальчика, ударом бивней захлопнул вторую решетку.
Раздался оглушительный рев. Тигр в бессильной ярости грыз скользкий бамбук, и в его крике, страшном для людей, только чуткий слух Электроника мог уловить жалобные ноты и отрывисто-сухой кашель. Мальчик был совершенно спокоен, словно, спасаясь, случайно поймал не тигра, а котенка, и бледный погонщик, трясясь всем телом, смотрел на него изумленными глазами.
Над кустами проплыла белая чалма, за ней шляпа. Это бежали Радж Манас и Громов. Чуть позже помощники инспектора, дежурившие в зарослях, вывели здоровенного парня в армейских ботинках – сонного стрелка, который стрелял в тигра.
– Что случилось? – спросил инспектор. Он был очень удивлен, увидев своего багха в клетке.
Гель Иванович разглядывал Электроника, мял в руках шляпу, не зная, куда ее девать. Потом, рассеянно нахлобучив ее на ученика, спросил:
– Ты не пострадал?.. Ты так и ловил – в шляпе? Сними, очень жарко…
Профессор протянул шляпу слону, и тот водрузил ее себе на спину.
Немногословного до сих пор махаута будто прорвало. Жестикулируя, подпрыгивая, протягивая к мальчику сухие руки, погонщик долго говорил о том, что случилось всего за несколько секунд.
– Я надеюсь, вам нужен именно этот тигр, – скрипуче сказал Электроник. – Я его заманил после того, как прозвучал выстрел.
– Мы его выпустим. Только прежде вынем из него пулю. – Радж Манас внимательно посмотрел на сонного стрелка, который ничего не понимал во всей этой истории: тигр, только что подбитый радиопулей, очутился в клетке.
– Молодой человек, отойдите, вы мнете своими ботинками прекрасный цветок, – сказал профессор сонному стрелку.
Тот шагнул, пожал плечами: чудак, цветок пожалел.
Инспектор повернулся к помощникам:
– Отвезите багха и этого бравого охотника на станцию. Извлеките пулю. Багха пустите в джунгли, а стрелка задержите. Мы должны узнать, почему он охотился на тигра… И, кроме того, найти его сообщников.
… Несколько дней гостил Сыроежкин в морском поселке, но не в том, что стоит у самого обрыва на берегу, а в подводном, где жил его новый знакомый Дон.
В голубом просторе висят на якорях дома-колокола. В таком доме все как обычно, только чуть прохладнее. Правда, дверь уже не в стене, а в полу, и в эту дыру надо нырнуть в маске, ластах, с прозрачным мешком за плечами. Мешок наполняется водой, расправляется в крылья, и уже паришь невесомый на больших крыльях, вдыхая кислород из этих искусственных жабер, и видишь ровные дорожки из моллюсков, очищающих воду, и густые джунгли водорослей, преграждающих путь ползучему песку. А поднимешь голову – увидишь изогнутый линзой воды круг далекого солнца, и вспомнишь об остальном мире, и тут же о нем забудешь, потому что море есть море. И в глубине его не только поселки, но и подводные города – с улицами, стадионами, зоопарками. Это особый мир: в нем можно плавать, нырять, кувыркаться, дельфинить, кашалотить, акулить, белужить – словом, жить под водой, подражая вольным морским обитателям, совсем как Рэсси.
Сопровождавший Сыроежкина Дон плавал без мешков-крыльев. Перед тем как нырнуть в дверь, Дон проглатывал какую-то магическую пилюлю, которая помогала мышцам долго хранить кислород и поглощала углекислоту. Вдохнув всей грудью, Дон прыгал ласточкой в люк двери, а на глубине, пустив вверх несколько пузырей, набирал в легкие воды. Теперь он был готов плыть, шевеля ластами, куда угодно, как кит или дельфин, а вслед за морским смотрителем, отмахиваясь лапой от любопытных рыб, по-собачьи перебирая лапами, следовал Малыш.
– Что ты хочешь? – спросил Дон, и Сергей услышал его голос в кнопке микрофона, вставленной в ухо. – Искать подводные клады? Гоняться за рыбами? Поймать акулу?
У Сыроежкина захватило дух, он глухо произнес в своей маске:
– Акулу…
– Вперед! – скомандовал Дон. – Тут недалеко я поставил капкан и давно не проверял.
Дон направился к подводной скале, где был установлен капкан. Еще издали он увидел: есть добыча! Охотник изо всех сил заработал ластами.
Сыроежкин с осторожностью приблизился. Он разглядел под металлической сеткой гладкую серую голову и горящий мстительным огнем глаз. Капкан представлял собой петлю с проволочным сачком, в котором лежала приманка. Сунув голову в сачок, хищница затянула петлю. Акула почти смирилась с неволей, но, заметив пловцов, заработала яростно хвостом.
Дон приблизился к акуле.
– Смотри, Серега! – крикнул он и, изловчившись, прыгнул на пленницу, схватил ее за спинной плавник.
Как дикая лошадь, оседланная акула повернулась на одном месте, а затем понеслась по кругу, удерживаемая крепким поводком. Сергей в страхе отпрянул, увидев надвигавшуюся на него морду в проволочной сетке. А всадник, обхватив ногами шершавые бока, держась за плавник, со смехом проделывал головокружительные петли. Акула вертелась в воде, била хвостом, бросалась вверх и вниз – всадник не падал. Наконец он нагнулся, протянул руку, беззвучно щелкнул замком, соскочил с рыбины. Акула скрылась. Живучесть ее казалась неправдоподобной.
– «Лучшая акула – мертвая акула» – так говорят моряки. А моя добыча в наморднике никому теперь не страшна, – проговорил смельчак. – Поплыли, Серега, дальше.
Они остановились у огромной, в рост мальчика, странно скрученной раковины, которую Дон нашел в одной из экспедиций. Отличный дом, надежная палатка для одинокого путешественника! Дон достал из раковины длинный треугольный зуб.
– Это мое главное открытие, – гордо сказал он. – Зуб доисторической акулы! Кархародон – ее имя. Я готовлюсь к охоте на кархародона…
– На доисторическую? – прохрипел под маской Сыроежкин. Он начал привыкать к разным морским чудесам, но сейчас ничего не понимал.
– Смотри внимательно: зуб – не окаменевший. Я его откопал в иле, вернее, откопал экскаватор, а я поднял. Вот тебе и доисторическая! В океане есть глубины, куда никто не заглядывал. Кто же в них скрывается? Вдруг кархародон?
– Он, наверное, огромный, – пробормотал Сережка.
– По моим вычислениям, при таких зубах размер кархародона метров двадцать пять, не меньше. Пасть во какая – пещера на шесть человек. А хвост! Ты представляешь, какого эта акула даст шлепка, если ее оседлать?!
Тут Сергей захохотал и вдруг вспомнил Рэсси. А если ему встретится кархародон? Пусть даже не такой огромный – все равно страшно…
Если бы Рэсси плыл по вечернему океану, он бы услышал «голос моря» – особые звуки, которые ветер высекает из волн, – и узнал бы про надвигающийся шторм: откуда он идет, какой силы и как скоро настигнет их. Но Рэсси уже несколько часов следовал в глубине за синим китом, и когда волна оглушила его спутника и он вынырнул спасать Белобочку, пловцы оказались в самом центре свирепого шторма, который моряки называют просто и страшно: «глаз бури». Волны, взлетавшие на высоту семиэтажного дома, образовали гигантскую воронку. «Глаз бури» в изломах молний, казалось, с любопытством смотрит сверху в эту воронку: что же там, на самом дне?
Пловцов захватил водоворот воронки. Рэсси обнял лапами беспомощного, слабо попискивающего дельфина и напряг все свои электронные силы, чтобы быстрое течение не унесло Бочку. Он включил внутри себя механизм аварийного управления – сотни резервных электронных схем стали определять верх и низ, скорость вращения, глубину и границы шторма, чтобы в нужный момент воспользоваться реактивным двигателем. Белобочка вдруг шевельнул хвостом и вдохнул дыхалом порцию воздуха, но Рэсси не отпустил товарища: водоворот с силой увлек их вниз. С нарастающей скоростью приближалось дно океана.
В эти критические секунды Рэсси включил двигатель на полную мощность, и тот вытолкнул пловцов из круговерти.
Потом Рэсси вернул Белобочке свободу, в чернильной мгле стал выводить товарища из зоны бури. Все, кто мог спрятаться, почуяв шторм, – медузы, рыбы, водяные змеи, скаты – опустились в спасительные глубины, притихли. Лишь туманными дисками медленно проплывали какие-то светящиеся безмолвные существа, разглядывая пришельцев сверху. След Нектона был потерян, размыт бурными подводными течениями. Нечего было пытаться искать в этих водах слабый китовый запах.
Они плыли всю ночь, а утром увидели безмятежно спокойное, пустынное до горизонта полотно океана…
Рэсси давно уже пришел к выводу, что «карта жизни» Нектона, его путь в морях и океанах был очень сложным: ведь он угадал близкий шторм и ушел от него. Как всякий кит, Нектон опасался, наверное, берегов, узких проливов, подводных городов. Но, в отличие от своих собратьев, синий кит не возвращался зимой и летом в привычные места. У Нектона не было любимых морей; он, презирающий китовые правила свободный кит, жил во всех океанах; Земля, которую он окольцевал орбитами своих путешествий, представлялась ему, вероятно, гигантской чашей соленой воды с враждебными островами суши. Все же неуловимого пловца можно было догнать, найдя слабый запах следа.
