встретил нас с улыбкой:
— Опять только смотреть станете? А когда покупать начнете?
— Вот, как найдем что-то стоящее, так и начнем, — парировала Эмис.
— Так милая фрейлейн, сами же знаете — стоящий меч нужно под свою руку ковать, — развел старик руками.
— Отец больше денег не дает, — вздохнула девушка.
Мысленно я возмутился отцом-сквалыгой, и уже собрался дать бедной девчонке денег, но мастер усмехнулся:
— И правильно делает, что не дает. Вы, фрейлейн, за последний год уже два меча заказали, да два кинжала. Куда вам столько?
— Оружия много не бывает, — огрызнулась Эмис, а Миса ее поддержала: — Мастер Боэц, у тебя же не один молот, а штуки три, верно? Зачем тебе столько?
— Ну, три… Три, это мало, — фыркнул оружейник. — У меня их штуку десять, на каждую операцию свой. Но меч я смогу и одним только молотом выковать.
— Вот видишь, — торжествующе воскликнула Миса. — Вот и у меня должны быть разные мечи. И для охоты, и для набега, и для пешего боя. Господин граф, вы как считаете?
Я глубокомысленно кивнул, напуская на себя важный вид. Где-то я был согласен с девушкой — для охоты лучше иметь короткий клинок, для набега легкую шпагу, а в пешем строю, без щита, предпочтительнее меч-бастард, а со щитом лучше всего подойдет клеймор или палаш. Одна беда — чтобы менять оружие, нужно иметь оружейную комнату, а когда таскаешь все на себе, выбираешь что-то одно. В конце — концов привыкаешь к одному типу оружия, с которым ты отправишься и на охоту, и в бой.
— Мэтр Боэц, а вот на это оружие не хочешь взглянуть? — поинтересовался я, вытаскивая из-за пояса сикль.
Старый оружейник взял в руки боевой серп, повертел его так и этак, полюбовался на голубоватый отлив и спросил:
— Откуда он у вас?
— В болоте нашел, — сообщил я, не желая вдаваться в подробности.
Боэц посмотрел на меня с подозрением, потом ответил:
— Не думал, что удастся такую штуку увидеть. Надо же, лунная бронза.
А ведь и впрямь, голубоватый отлив серпа напоминал лунный свет.
— Звучит красивее, чем «бронза мертвых», — хмыкнул я и пояснил. — Мне один маг сказал, что раз такого сплава больше не сделать, потому и зовут — бронза мертвых.
— А что маги в металлах понимают? Они что, руду добывают, или металлы льют? — хмыкнул старик. — Можно такую бронзу создать, только замучаешься.
— А что, медь и олово нужно на луну лить?
— Да нет, зачем на луну? Сначала делаем бронзу, как положено — расплавим медь и олово, смешаем, а потом, как остынет, меленько все на наковальне раскрошим, лучше, чтобы в порошок, да птицам и скормим.
Я уже догадался, что будет дальше и, приготовился улыбнуться, но девчонки слушали рассказ старика, как откровение.
— А потом? — допытывалась Миса.
— А потом из птицы какашка выйдет, — сообщил мастер.
Услышав слово «какашка», девчонки прыснули, а Миса сказала:
— Мастер, ты по-человечески говори — дерьмо. Ну, или помет птичий.
— Это из человека дерьмо выходит, а из птицы — какашка, — наставительно сообщил мастер. — А как птички покакают, нужно собрать какашки, высушить, расплавить, а потом молотом поработать. Вот так и получится «лунная бронза».
Почесав подбородок, я спросил:
— А нельзя порошком корову накормить? Коровьи лепешки собирать проще, да и дерьма от коровы больше. А за птицами собирать замучаешься.
— Лучше коня, — изрекла Миса. — Конские яблоки пахнут не так противно, да и горят хорошо.
— Миса, ты что такое говоришь? — возмутился я. — Разве можно коней бронзовым порошком кормить? Даже корову, и то жалко, а ты коня… И меч такой мало кому по карману будет. Он же, по стоимости, даже не золотым, а бриллиантовым станет.
— Ни лошадь, и ни корова для такого дела не подойдут. Думаете, до вас бы не додумались? Только у птиц желудки подходят, чтобы бронзе и крепость, и такой оттенок придать, — авторитетно заявил мастер.
Стало понятно, почему теперь не плавят такую бронзу. Возни с ней много, да и смысла нет заморачиваться, если сталь есть.
— Но металл, хорош, — сказал я, забирая у мастера сикль, и любуясь переливами бронзового и голубого оттенков. — Сколько лет в болоте пролежал, а все равно, как новый. Интересно, а еще что-то такое сохранилось?
Оружейник хмыкнул, и ушел куда-то в глубину мастерской. Вернувшись, продемонстрировал длинный кинжал. И, тоже, с отливом, напоминающим цвет лунного камня.
— Кинжал эльфов? — догадался я. Присмотревшись к мастеру, увидел в нем некое сходство с моим «приятелем» Зарко. Цыганская кровь все равно проявляет себя, пусть она уже многократно разбавлена. — Ваши предки?
— Девушки не сказали, как вас зовут, — усмехнулся потомок эльфов. — Вы..?
— Граф Артакс, — подсказала Миса.
— Я догадался, — отмахнулся оружейник. — Никто, кроме человека, разрушившего заклятье, не знал эту тайну.
— Не знал, что это тайна, — пожал я плечами. — А если и так, то до этого уже никому нет дела. — Подумав, спросил: — А потомки ундин сохранились?
— Про потомков не слышал, но живые ундины встречаются, — покачал головой мастер. — Слышал, что в прошлом году кто-то на дальних болотах ундину видел. Странно даже. Обычно, встретивший ундину о ней рассказать не мог.
— Живая ундина?! А разве бывают такие? — всполошились девушки. — А разве они не из сказки?
Забавно, что девушки пропустили мимо ушей тот факт, что их лучший оружейник, потомок эльфов. Впрочем, оно и к лучшему. К тому же, где эти эльфы, и были ли они вообще? А ундину, стало быть, не специально на нас напустили, а она давно тут болтается? Это радует.
— Господин граф, ундина живая? — усмехнулся оружейник.
— Та, у которой был этот сикль, уже не живая, — сообщил я. — Может, где-то еще есть, но лучше бы с ней не встречаться. На моем мече, зараза такая, зарубку оставила! — Увидев круглые от восторга глаза девчонок, поспешил сказать: — Но я с ней не один бился. Если бы не маг, не управился бы. Спасибо барону, огненными шарами ее прижег, да и то, умирать долго не хотела. Шустрая, как ящерица, а лягается, словно пьяная лошадь. Такие коленца выкидывала, что диву даешься.
Странно даже, что никто из рыцарей не рассказал о моем очередном геройстве. А может кто и рассказывал, но до девчонок еще слухи н дошли.
— Как пьяная лошадь, — фыркнула Миса, а Эмис невинно осведомилась:
— А что за коленца? Как Его Высочество выкидывал?
— В каком смысле? — нахмурился я.
— Ну, тебе лучше знать. Это же ты с Его Высочеством отплясывали. У нас теперь весь двор поет, про Барбосика с красным носиком, а скоро все княжество петь примется. И пляска
