Но вскоре белые ушли. Матильде и великим князьям пришлось покинуть Кисловодск и около месяца скитаться по ближайшим станциям. 21 октября они добрались до Туапсе. «Придя на пристань, мы увидели готовый к отплытию корабль, – вспоминает Кшесинская. – Он был маленьким, грязным и очень старым рыбацким катером, хотя и назывался «Тайфун». Он казался таким маленьким, что мы засомневались, смогут ли все беженцы разместиться на его борту.
Многие считали, что великая княгиня Мария Павловна не захочет путешествовать на такой посудине, и поэтому мы не спешили с посадкой. Но великая княгиня, приехав на пристань, любезно поздоровалась с капитаном, поджидавшим ее у трапа, и, как ни в чем не бывало, поднялась на палубу, а потом на мостик, где уселась в кресло и стала наблюдать за посадкой. Увидев это, все сомневавшиеся устремились на корабль, следуя примеру великой княгини. На судне имелось только три каюты для капитана и офицеров, которые те отдали в распоряжение великой княгини.
Нас, беженцев, собралось 96 человек, и мы расположились на палубе, так как другого места для пассажиров не оставалось. Разместились, кто как смог».
22 октября (4 ноября) 1918 года «Тайфун» прибыл в Анапу. Беженцы разместились в маленькой и убогой гостинице «Метрополь». «Теперь наша жизнь была полна печали, и все развлечения остались в прошлом», – пишет Кшесинская. У нее, избалованной роскошью, осталось «всего два наряда, один из которых назывался визитным, так как я его надевала очень редко и только в особых случаях, а другой состоял из блузки и черной бархатной юбки, той самой, которую в первые дни революции украла коровница Катя, а потом мне вернула. От долгого ношения юбка вытерлась на коленях, а бархат порыжел».
Но даже в таких жутких условиях Матильда старалась держать себя в форме: «Всю жизнь я делала массаж, чтобы сохранить фигуру, и очень страдала, когда после переворота была лишена этой возможности. У меня всегда была прекрасная массажистка, так как в этом отношении я была очень привередлива. В Анапе я совершенно случайно нашла опытную массажистку-еврейку, женщину очень приятную и интересную… Сначала она делала массаж за символическую плату, а потом и вовсе бесплатно».
Надежда для беженцев забрезжила лишь в ноябре. Кшесинская писала: «Мы смогли облегченно вздохнуть лишь тогда, когда флот союзников форсировал Дарданеллы, а в Новороссийск пришли английский крейсер «Ливерпуль» и французский – «Эрнест Ренан». Это случилось 10
(23) ноября. В тот день мы впервые почувствовали, что не оторваны от всего света…
В мае, когда весь Северный Кавказ был окончательно освобожден от большевиков, мы решили вернуться в Кисловодск. Возвращение организовал все тот же генерал Покровский, приславший офицера и десять казаков из своей охраны для сопровождения великой княгини и Андрея на пути в город».
В Кисловодск Матильда и ее спутники приехали 26 мая и пробыли там почти до конца 1919 года. «Жизнь шла вполне нормально и беззаботно, однако это напоминало пир во время чумы, – вспоминает об этом времени Матильда. – Добровольческая армия победоносно продвигалась вперед, и мы все были уверены, что со дня на день будет взята Москва и мы вернемся домой. Мы тешили себя этой надеждой до осени, а потом стало ясно, что дела обстоят не так, как бы всем хотелось. Белые отступали».
Когда до беженцев дошли тревожные новости о контрнаступлении Красной армии, они сразу же приняли решение покинуть Кисловодск и перебраться в Новороссийск, откуда в случае опасности было легче бежать за границу. «С болью в сердце Андрей и его мать наконец решились покинуть Россию».
И вот «30 декабря около 11 вечера мы отправились на вокзал, где военное командование приготовило для нас два вагона – один первого класса и по тем временам вполне приличный, а другой – третьего класса. В первом классе поехала великая княгиня и Андрей, а в вагоне третьего класса расположились мы с сыном и остальные беженцы. Половину нашего вагона занимала прислуга великой княгини и кухня…
Всю ночь поезд стоял на вокзале, и только на следующий день, в 11 утра, мы, наконец, отправились в путь. До последней минуты в наш вагон рвались другие беженцы, умоляя забрать их с собой. На других станциях царила такая же паника, и у всех было только одно желание: убежать от большевиков.
К трем часам дня мы добрались до Минеральных Вод, где по неизвестной причине простояли до утра. В нашем поезде, в салоне-люкс, ехала жена Шкуро. Вагон был ярко освещен, и там виднелся богато нарытый стол».
Вот так Кшесинская встретила новый, 1920 год. Лишь 4 (17) января поезд с кисловодскими беженцами добрался до Новороссийска. Там Матильде и ее спутникам пришлось прожить в вагоне полтора месяца. Они медлили с отъездом, так как не было парохода, следовавшего прямо во Францию или Италию, а иметь пересадку в Константинополе не желали ни великая княгиня Мария Павловна, ни Матильда.
И вот 13 февраля Матильда и ее спутники поднялись на борт парохода «Семирамида», принадлежавшего итальянской компании «Триестино Ллойд». «Правда, мы еще находились в российских водах, но уже на палубе итальянского судна, – пишет Кшесинская. – После всего пережитого каюта первого класса казалась нам верхом роскоши. Чистое постельное белье, удобные кровати, ванна, туалет, парикмахер – всего этого мы были лишены много месяцев. Придя впервые на обед в столовую, мы просто не поверили своим глазам: столы были накрыты чистыми скатертями, на которых стояли столовые приборы. Словом, всего этого мы не видели с незапамятных времен. Когда элегантно одетые официанты стали подавать обед, состоявший из множества вкусных блюд, мы просто остолбенели – так велик был контраст с тем, что мы недавно пережили. Если добавить к этому ощущение полной безопасности, то можно себе представить наше настроение. Нас смущали только лохмотья, в которые мы были одеты, но другой одежды никто не имел».
Через шесть дней «Семирамида» вышла из Новороссийской гавани. Ни Матильда, ни великокняжеская семья никогда больше не увидят Россию.
Глава 14
Тени в раю
12 (25) марта 1920 года Кшесинская после шестилетнего отсутствия вновь оказалась на любимой вилле «Ялам». После охваченной огнем Гражданской войны России Франция показалась Матильде раем.
«Разумеется, я была счастлива, что нахожусь у себя в доме, где сохранилось много мелких, но дорогих моему сердцу вещей. И все же в душе моей осталась боль утраченного. Мне было приятно снова видеть кухарку Марго и Арнольда, который умудрился вывезти многие фотографии и альбомы, напоминавшие мне о замечательном и безвозвратно ушедшем времени. Арнольд и сам был фотографом-любителем и привез свои снимки, сделанные у меня на даче.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
