белые цветочки, от которых пахнет медом. Я все время забываю их название, хотя бабушка Илма мне сотню раз говорила.
Свадьбу двоюродной сестры Мари я хорошо запомнила. Мне было пятнадцать уже. Мы все собирались в доме ее матери, моей тетушки по отцу. Собирались ближе к вечеру, тетя доставала белые ткани, а Мари вставал в центр, чтоб шили прямо на ней. Я и расшивала ей подол, а Элайза сортировала бусины. У меня дело шло медленно, я не любила рукоделие, но ради Мари терпела эти скучные занятия, так как понимала, что для нее это важно.
Бабушка Илма толкла сушеные ягоды и всем варила морс, а другие женщины пели, предварительно открыв окна, чтоб Мать Луна нас услышала. Я до сих пор помню те песни…
Долина зеленая моя, скрытая среди суровых гор,
Что мы увидим, когда окажемся дома?
Расскажи мне истории все, что случились с тех пор.
Расскажи мне о любви и счастье, которые тебя посетили.
Расскажи мне о боли и тягостях, что обрушились на голову твою.
И сколько бы лет нам ни было,
Мы будем помнить тебя,
Долина зеленая моя.
Там, где леса зовут меня,
А река кричит о чем-то большем.
Там, где мама заплетала косы мне,
А папа учил стрелять из лука во тьме.
Мой дом там, где горит в камине огонь.
Мой дом там, где ветер играет с тобой.
Мой дом там, где пасется на лугу пегий конь.
И ты навсегда только мой.
Лучше всех получалось петь у моей мамы, она умела выводить даже те слова, что плохо рифмовались.
Свадьба была прекрасна. Я впервые ощутила трепет в груди тогда, когда увидела, как Кристиан отбрасывает фату и проводит пальцем по щеке невесты. Я не знала, что прикосновения могут быть не только просто прикосновениями, а чем-то большим, наполненными эмоциями и чувствами. Мне рассказывали, но я не понимала.
В тот день я поняла, что глаза невесты и жениха горят не от веселых напитков, а от чего-то большего.
Я смотрела в зеркало в своей комнате с бешено колотящимся сердцем, вспоминая поцелуй в Тигрином Доме. Мои глаза блестели как тогда у сестры. Я может и была в чем-то наивна, но я не дура. И понимала, что влюбилась. И все, что я хотела, чтоб этот поцелуй повторился. А еще, чтоб он длился дольше.
Мы ненадолго задержались в гостях, вернулись почти сразу после поцелуя. Радж, опять же увязался с нами. Они сейчас вдвоем сидели с Дарием внизу и что-то обсуждали касаемо политики. Когда мы шли домой… Дарий даже не взглянул на меня, словно боялся чего-то.
Хватит страдать ерундой, Эстер!
Я взяла книгу и пошла в комнату Кори. Ведь, в конце концов, я сюда приехала, чтоб продолжить с ним заниматься.
Я постучала в дверь, а затем вошла в комнату. Мальчик смотрел на меня с ехидцей.
— Чего улыбаешься? — спросила я.
— Сестренка, а ты бы стала женой Дария?
— И чего тебе приходят в голову такие мысли? Открывай книгу, будем учиться.
— Вы целовались! — воскликнул он, совершенно не обращая внимания на мои попытки начать делать что-то полезное.
— Да, жаль, что ты это увидел. Ты еще ребенок.
— Ты думала, я не видел, как люди целуются? Видел! А еще я видел на улице как коровы…
— Не-е-ет! — покачала я головой. — Открывай книгу. Со мной тему поцелуев ты обсуждать не будешь.
— Так коровы и не целовались… — недоуменно пожал он плечами.
— Кори! Ты хочешь меня довести как всех своих нянек?
— Ни в коем случае, сестренка! Просто, это же так интересно.
— Ничего интересного, давай садись пиши буквы. У тебя они все еще кривые выходят.
— Покажи, как нужно, — вдруг сказал он.
Я напряглась. Я умела разговаривать на языке Дикого царства, умела читать и понимать. Но писать… Да, буквы знала. Но чтоб быстро и красиво писать… О, Мать Луна! Ну как можно было угодить в такую ситуацию? Причем сама же ее и создала.
Кори следил за мной внимательно, пододвинул ко мне поближе лист с писа́ло. Я слегка улыбнулась и вывела букву, на которую начинается мое имя. Имя я училась писать.
— А дальше? — продолжал пытать меня мальчик. Я стала продолжать писать аккуратно и медленно. — Я вот быстрее пишу.
— Я специально так пишу, чтоб ты запоминал как надо! А ты, вот, торопишься и выходит все как курица лапой.
— Ладно-о-о.
Кажется, выкрутилась. Кори сидел писал буквы, выводя аккуратно каждую букву, тяжело сопел и даже язык достал. Спустя несколько минут он глянул на меня, а затем хитро улыбнулся.
— Знаешь, что я взял с собой?
— А?
Он тут же соскучил, добежал до своих вещей, которые еще не успел разложить нормально и достал… книгу!
— А ее точно можно брать? — робко спросила я.
— Кто мне запретит?
— Если ее хватятся, а ты скажешь, что брал читать, то к этому отнесутся очень…
— Ой, и так все знают, что я странный. Подумаешь, книга о танцах. Скажу всем, что решил стать танридой.
— Кори! — воскликнула я. — Ты что такое говоришь?
— А что? Ходишь весь день красивый, общаешься.
— Ты хоть знаешь… ох, я даже не знаю, как с тобой разговаривать.
— Наливай весь день чай, да танцуй. Много ума не надо.
Я застонала от возмущения. Ну до чего он еще ребенок.
— Ладно, — уже мягче добавила я. — Спасибо большое.
Я взяла книгу и принялась читать, надо будет, конечно, еще и попутно тренироваться каждый день. Но изучать движения тоже хорошо, как и читать историю танцев. Проникаешься атмосферой. Это полезно. Ведь как утверждает автор книги — танец девяти вуалей больше заключается во взгляде и энергии, которую танцовщица передает, а вовсе не в том насколько ритмичны ее бедра.
— Вас зовут на ужин, — заглянула к нам в комнату вечером Фуина. На меня она не смотрела, упорно избегала моего взгляда.
— Сейчас придем, — кивнул Кори. — Ура! Побежали есть. Я так проголодался.
— Если бы ты ел не только сладкое, то таких бы проблем не возникало, — сказала я, когда мы спускались по лестнице.
— Ой, как будто ты не любишь сладкое.
— Люблю, но не в таких количествах.
— А что любишь?
— Малину, — ответила я.
— Это ягоды, а не сладости. А где ты ее ела? — спросил Кори. — Или ты про засахаренную. Ну тогда годиться.
Вот же кости гнилые! Чуть не попалась.
— Да-да, про засахаренную.
— Дорогое удовольствие, — сказал Дарий. Мы уже почти зашли в комнату.
Глава 16.2
— Просто спросил, — пожал тот плечами. — Дарий,
