– Куда мы пойдем? – спросил священник.
– Госпожа все еще молится и просит вас посетить ее в часовне.
Странно было называть часовней огромные пещероподобные катакомбы под канцелярией лорда-маршала. Когда-то здесь хранили запасы зерна, но затем подвалы расчистили, чтобы Саара собирала свою паству, именно там ее жалкие фанатики поклонялись своему Мертвому Богу. Тут же разместили и Темных Отпрысков – тех из них, кого еще не развезли по другим частям света.
Трое каресианцев стояли расслабленно, не ожидая никакой опасности. Элиас после некоторых раздумий решил не выказывать гнев, захлестнувший его, когда с ним осмелился заговорить жалкий плебей. Он решил хладнокровно напомнить, что им не позволено заговаривать с ним первыми.
Он шагнул ближе к Черному воину и вытащил кинжал из ножен, скрытых на правом предплечье, – бритвенно-острый клинок длиной не меньше фута. Лезвие плавно скользнуло по горлу каресианца, и Элиасу оставалось только наблюдать, как стадии смерти отражаются на его лице. Священник с удовлетворением смотрел на меркнущий в глазах жертвы свет и не торопился глубже погрузить лезвие, чтобы ускорить смерть. Остальные Черные воины инстинктивно схватились за рукояти ятаганов, но, когда Элиас извлек окровавленный кинжал из их собрата и перешагнул через его мертвое тело, они подняли руки в знак покорности.
– Вам не позволено заговаривать со мной! – рявкнул на них священник.
Каресианцы встревоженно переглянулись, и затем один из них указал на катакомбы, и они расступились, чтобы пропустить Элиаса вперед, а затем последовали за ним. Они больше не решались раскрыть рот, и Элиас в гробовом молчании вытер кинжал и вложил его в ножны на предплечье.
Закрытый двор находился в старейшей части города. Десятки низких проходов вели из него в обширные туннели под городом. Когда Саара не занималась делами в кабинете герцога, она удалялась в катакомбы, чтобы в уединении наслаждаться своими извращенными религиозными практиками. С тех пор как убили ее очередную сестру, она проводила все больше времени в своей «часовне», а город оставила на попечение Черных воинов и своих рабов-ро. Элиас не совсем понимал, почему потеря сестер так влияет на Саару – она будто сходила с ума каждый раз после их смерти, но он насчитал уже несколько десятков человек, которым не повезло оказаться с ней рядом в минуты подобного безумия – колдунья жестоко убивала их. Он спрашивал ее об этом, но она просто ответила, что ей нужна их жизненная сила для успокоения разума. Элиас презрительно фыркнул, услышав непонятный ответ, но сам вопрос не казался ему особо интересным, и он не стал настаивать на подробностях.
Через несколько шагов в каменном коридоре стало очень темно – здесь не было окон, чтобы впустить утреннее солнце. Коридор спускался вниз, хотя каменные своды оставались на том же уровне, и под потолком находилось несколько небольших балконов – раньше над подземельями размещалась тюрьма, и с балконов в катакомбы сбрасывали пленников. Многие столетия это место никто не использовал, пока Саара не полюбила темные подземелья и не соорудила там святилище своего бога.
– Доброе утро, Элиас, – раздался девичий голос из соседней комнаты.
– Доброе утро, Кейша, – ответил он, кивнув рабыне Саары.
Кейше, послушной юной девушке, было около восемнадцати лет.
– Госпожа приказала мне сопроводить вас в часовню, – произнесла она кокетливо, присев в реверансе. Похоже, подобную манеру общения она приобрела в Каресии, пока служила рабыней для удовольствий, и не стала менять ее несмотря на то, что священник никогда не отвечал на ее флирт. – Сегодня утром она в более радостном настроении. Похоже, у нас есть союзник в борьбе против Темной Крови.
Элиас взглянул на нее.
– Твоя госпожа не держит от тебя секретов.
– Приближенный раб должен знать все о делах своей госпожи. Так он сможет лучше обеспечить все ее нужды.
Кейша отвела его в большой центральный зал в глубоких катакомбах под канцелярией лорда-маршала. Помещение освещалось очень скудно, и высокий куполообразный потолок наполняли танцующие тени. Под самым куполом смутно виднелись балконы. По центру зала соорудили возвышение со ступеньками на углах, а на него водрузили жуткий алтарь из извивающихся щупалец. Конструкция его была настолько ужасающей, что трое каменщиков сошли с ума во время его постройки. Щупальца изгибались под странными углами, из-за чего свет отражался от алтаря и сплетался в причудливые узоры.
– Вижу, ее алтарь уже готов, – произнес Элиас, когда они подошли к возвышению.
– Ужасный, не правда ли? – ответила Кейша. – Я стараюсь на него не смотреть.
За клубком щупалец священник увидел множество темных деревьев, растущих во мраке подземелий. Корни каждого из них присыпали землей, и издали их скопление походило на редкую рощу. Он видел не меньше десятка, но дальше простиралась непроглядная тьма, и можно было предположить, что их там гораздо больше. Эти деревья выглядели мельче уже виденных Элиасом, и он решил: наверное, они просто еще не вошли в полную силу и только недавно проросли из мертвых тел обитателей леса.
На возвышении сидела Саара Госпожа Боли, окруженная своими фанатиками ро в просторных балахонах, люди дергались, как безумные. Колдунья, бледная, с мешками под глазами, кивком подозвала Элиаса к себе.
– Прошу меня извинить, – произнесла Кейша с поклоном.
Она отвернулась и пошла к своему новому жилищу – большой боковой комнате, которую она делила со своей госпожой.
* * *
Далиан присел на корточки и спрятался за краем балкона во тьме под куполом подземелья. Нанон примостился с ним рядом, внимательно рассматривая происходившее внизу. Союзники проследили за Элиасом до закрытого двора и, благоразумно решив, что идти за ним будет самоубийством, договорились отыскать другой вход. С нижнего этажа канцелярии лорда-маршала тоже можно было проникнуть в подземелья – на входе не сохранилось ни дверей, ни засовов, только с покрытых мхом кирпичей свисали ржавые останки цепи. Они нашли вереницу балконов под потолком и с них осторожно проследили за священником. Заговорщики находились слишком высоко и оставались невидимы для чужого глаза, но Далиан не слышал ничего, что говорится внизу, и ничего не видел, кроме чудовищного алтаря в центре зала, и это его беспокоило.
– Что там за девчонка? – спросил он у сидящего рядом доккальфара.
– Я полагаю, Кейша из Ослана. – Обитатель леса улыбнулся. – Дочь Рам Джаса Рами.
Далиан нахмурился.
– Она может отвлечь кирина. Возможно, нам не стоит ему о ней рассказывать.
Нанон наклонил голову.
– Это как-то… жестоко.
– Убить колдунью и без того тяжело, – ответил Далиан, – даже если не думать о спасении девчонки.
– Но она тоже Темная Кровь, – заметил Нанон. – Возможно, было бы разумно сохранить ее жизнь.
Черный воин ненадолго задумался. Кейша могла родиться уже после того, как Рам Джас получил свои необычные способности – возможно, они передались ей по наследству.
– Могла ли она унаследовать его дар? – спросил он.
– Думаю, да, – ответил обитатель леса.
– Значит, нужно уговорить кирина завести как можно больше детей, чтобы иметь в запасе несколько темнокровых отпрысков.
Нанон снова удивленно наклонил голову.
– Ты очень странный, каресианец.
Далиан чуть не рассмеялся, но сдержался и попытался сосредоточиться на внутренности катакомб.
Массивный силуэт священника в черной броне виднелся рядом с извращенным алтарем, а дочка кирина шла к боковому проходу. Прямо перед священником, окруженная поклонниками в балахонах, сидела изящная каресианка с гладкими черными волосами. Саара Госпожа Боли. Далиан не видел ее с тех пор, как много месяцев назад покинул Кессию. Она сидела слишком далеко, и различить выражение ее лица не представлялось возможным, но голову она опустила на руку, и вся ее поза – жалкая, утомленная – говорила о том, что стряслась беда.
– Может ли помочь какой-нибудь простой ход – например, спуститься к ней на веревке? – спросил Нанон. – Рам Джас очень ловкий.
