— У вас есть собака?— быстро спросил Троп.
— Нет, зачем нам собака?— страдальчески удивился Закревский.
— Продолжайте дальше, все это очень интересно,— заторопил его комиссар, и тут же спохватился, что сказал чудовищную бестактность, но было поздно.
— Для вас интересно,— с болью выдохнул Закревский,— а для меня и для всех нас...
— Прошу меня простить, я только имел ввиду, что эти сведения помогут нам отыскать убийцу вашей дочери.
— Убийцу? Какого еще убийцу? Она бросилась в пруд, из которого мы орошаем поля. Сама! Потому что ее извела эта история и допросы. Ваши допросы! Ваши!
— Мистер Закревский, прошу вас, расскажите, что было дальше. Закревский перевел дыхание инехотя продолжал:
— Ну вот, как будто камешек стукнул по стеклу, а Стефания побледнела и тут же выбежала во двор посмотреть. Потом вернулась и сказала, что, наверное, ночная бабочка ударилась о стекло. Мы поужинали и Стефания сразу же ушла к себе, ей что-то нездоровилось. А утром... ее заметил в пруду мистер Штокман. Он ехал в город и еще издалека увидел красное пятно в пруду, а когда подъехал ближе, то понял, что погибла женщина. Она утонула совсем близко от берега, моя Стефа.
— Вы заявили в полицию?
— Да, полицейские сразу же забрали ее. Что за шум во дворе? у, Боже, они привезли ее! Уходите, вам не место здесь, уходите.
Троп услышал крики матери и сестры Стефании и быстро проговорил:
— Мы уйдем, скоро уйдем, только попросите полицейского, который привез тело вашей дочери, зайти ко мне.
Минуту спустя в мастерскую вошел сержант и вопросительно уставился на Тропа.
— Я комиссар уголовной полиции из Дортинга,— мрачно сказал ; Троп, после чегосержант тотчас же вытянулся,— что показало вскрытие? Данные экспертизы при вас?
— Я отдал бумаги хозяину, но я знаю, что там написано.
— Ну,— нетерпеливо прикрикнул Троп,— скорее же, говорите.
— Девушку сначала задушили, потом сбросили в воду. Она была беременна на четвертом месяце.
— Позовите мистера Закревского.
Лицо хозяина фермы за прошедшие минуты осунулось еще больше. Он старался ни на кого не смотреть.
— Мистер Закревский, вы теперь знаете, что не полиция виновата в гибели вашей дочери,— произнес Троп, стараясь как-то расположить к себе убитого горем человека.
— Какая разница, как она погибла. Все равно ее уже не вернешь.
— Мы обязательно должны найти убийцу.
— Чем могу помочь?
— Можно поговорить с вашей женой?
— Нет. Ни она, ни Ганка с вами говорить не будут.
— У Стефании был жених?
— Был, но мы его никогда не видели.
— Откуда же вам известно о нем?
— Стефания сама говорила об этом, и еще, что они скоро поженятся и будут очень богаты.
— Но вы хоть знаете, как его зовут и где он работает?
— Не знаю я ничего, Стефания обещала скоро познакомить с ним.
— Как вы узнали, что Стефания что-то писала после ухода лейтенанта?
— Я зашел зачем-то к ней в комнату, и она при виде меня сразу же захлопнула блокнот, а в руках у нее была ручка.
— Принесите сумочку и блокнот, если он отыщется. Закревский отсутствовал недолго, но Тропу эти минуты показались бесконечными. Фердинанд молча курил.
— Вот господин комиссар,— и Закревский протянул Тропу изящный блокнот и сумочку из искусственной крокодиловой кожи.
Троп медленно листал блокнот с тонкими, почти прозрачными листами. Имена знакомых, телефоны, пометки, когда у кого день рождения. Вот вырванный листок, вернее след от него, а на следующем листе заметны следы от нажима ручки.
— Это можно прочесть, эксперты легко восстановят текст. Интересно, что в сумочке?— Троп открыл нехитрую защелку.— Так, пудра, помада, ничего существенного для нас... вот!— И комиссар вынул ключи.— Такие есть в связке от особняка. Вы разрешите взять нам с собой ключи и блокнот?
— Берите,— махнул рукой Закревский,— это уже никому ничем помочь не может.
10. « МИЛЫЙ РОЛЬФ...»
Утром следующего дня Троп стремительно шел по коридорам управления. Встречные делали друг другу многозначительные знаки: Троп напал на cлед! Но в этой дружеской иронии сквозила зависть: опять комиссар полностью повернул готовое отобранное дело с убийством и идет по горячему следу. « Бедный Дуг — шутили сотруднки,— схлопотать такую пощечину!»
Троп ни с кем не делился ходом проводимого расследования, но у себя в управлении шила в мешке не утаишь. Да и эксперты чувствовали, что Троп что-то раскопал.
Комиссар вызвал Фердинанда.
— Записка уже прочтена?
— Не раньше чем через полчаса, Эдвард. Я не слезаю с них с самого утра.
— Фердинанд, сегодня тебе все же придется поехать в особняк. Будешь предельно осторожен: гость, который пожалует, а я почти уверен в этом, будет пострашнее Стефании. Я сам возьму у экспертов записку. Иди, вот тебе ключи. Постарайся открыть дверь так, чтобы не возникло даже подозрения, что кто-то находится внутри. Для этого придется снять печать, зайти внутрь дома, открыть окно, а потом проделать обратный путь и проникнуть в дом уже через открытое окно. Ошибки в твоих действиях недопустимы. Все, иди.
Треп подгонял экспертов:
— Готов текст письма?
— Сейчас принесут, господин комиссар.
И вот текст письма, написанного Стефанией, лежит на столе у Тропа. «Милый Рольф! Хоть ты и запретил писать тебе, но я не могу иначе. Ты совсем забыл меня. Мне не нужны деньги — мне нужен ты, только ты.
Вспоминаю то безмятежное время, когда мы познакомились с тобой в городе, и ты первый раз тайно пришел ко мне. Тебе так шла форма, Рольф, я влюбилась с первого взгляда. А потом ты стал по ночам пугать миссис Скалацца, и я пожалела, что сказала тебе о бриллиантах хозяйки. Меня колотило в ту ночь, когда ты заглянул к ней в комнату, и она, наконец, выбежала в гостиную и проверила потайной сейф, где хранила свои сокровища. Ты бы вовек не догадался. А потом все стало, как в кошмарном сне. Хозяйка все настаивала, чтобы я позвонила в полицию, а я ждала, когда ты заступишь на дежурство. Я боюсь, Рольф, я очень боюсь; увези меня скорей отсюда. Скорей увези, слышишь? Рольф, я не сумела узнать шифр, меня напугал этот ужасный комиссар. Он пришел поздно вечером, и я едва успела спрятаться за портьеру. (Глаза Тропа округлились, и он в изумлении откинулся на стуле. «Вот тебе и кошка!») Я не знаю, где этот шифр; хозяйка перед тем как связаться с банком, всегда подходила к горке с фарфором. Я пробовала все выступы, откручивала ручки, трясла фигурки, но ничего не нашла. Рольф, увези меня хоть на край света. Я боюсь. Я очень и очень тебя люблю. Твоя Стефания.»
