— Чёрт, это моя мать. Уверена, она хочет напомнить мне о своей завтрашней свадьбе. Ну что ж, голосовую почту придумали для таких случаев. Ты знал, что моя мать выходит замуж за Гари Чавеса?
Чейз склонил голову набок.
— Гнома?
— Единственного и неповторимого.
— Говоря о горячих цыпочках МакКенна, твоя мама, безусловно, может составить конкуренцию. Помню, как однажды она и мой дядя…
— Остановись, — взмолилась я, содрогаясь. — Просто остановись. Некоторые воспоминания должны быть похоронены в расплавленной коре ядра земли и никогда не возрождаться.
— Окей. Ты будешь кормить меня хлопьями с ложечки?
— Лучше. Я позволю тебе есть прямо с моей ладони.
Крид вошёл в палату как раз в конце разговора. Он бросил на нас недоуменный взгляд, а затем вздрогнул, когда Ларри из-за соседней занавески снова начал кричать о невидимых кошках.
Чейз крикнул в ответ.
— Не волнуйся, Ларри. Здесь только что был контроль за животными и забрал всех зверей.
— Что это за хрень? — спросил Крид, морща нос.
Пришёл Корд с подносом, на котором лежали жареные пончики и яичница. Чейз принюхался к запаху и оттолкнул еду.
— Я больше не голоден. Отдай всё Кинг Конгу.
— А я голоден, — согласился Крид, ныряя за подносом.
Было приятно находиться втроём. Я чувствовала себя членом семьи. Около полудня пришли Брей и Милли, нагруженные цветами и воздушными шариками. Чейз спросил Милли, не хочет ли она обтереть его губкой. Она улыбнулась и вежливо отказалась.
Трули тоже позвонила мне. Я была рада получить от неё весточку. Она сказала, что ей удалось убедить Эда (менеджера ресторана), что я страдаю от крайней предменструальной паранойи и прохожу курс лечения. И она от души рассмеялась.
— Он говорит, что ты можешь вернуться на работу, как только разберёшься с гормональными проблемами.
— Ты прелесть, — сказала я ей, улыбаясь и радуясь, что нашла ещё одного друга.
Потом прослушала хрипящее сообщение, оставленное мамой на автоответчике. Она целую вечность говорила о маргаритках и выдала множество напоминаний о том, что мне нужно быть в ресторане завтра к трём часам дня. Я лишь покачала головой, решив пока не перезванивать ей и удивляясь тому, как быстро превратилась из человека, о котором почти не думали, в ключевой элемент её свадебного торжества.
Она не очень хорошо воспримет, если скажу, что не поеду. В конце концов, я даже и не ожидала, что Корд оставит своего брата на больничной койке одного ради приятного путешествия в Эмблем. Я не хотела, чтобы он это делал. Мне и самой не хотелось ехать. Казалось более важным быть здесь, с Кордом и его братьями.
Корд нашёл меня сидящей в вестибюле больницы, рассеянно уставившейся в свой телефон.
— Привет, красотка, — ухмыльнулся он, и мой желудок сделал небольшое сальто.
Я вскочила и бросилась прямо в его объятия. Он так хорошо пах. Мне было приятно находиться рядом с ним; и хотела остаться в его объятиях навсегда. Я не хотела возвращаться к напряжённому разговору с Чейзом, к страхам по поводу того, что произойдёт в ближайшие дни. Просто хотела быть с Кордом и сказать всей жестокости в мире, чтобы она отвалила.
— Привет, — он погладил меня по спине. — Что-то случилось?
— Ничего.
Я вдыхала его запах, эту неповторимую смесь мыла и лосьона после бритья, чувствуя, как между ног разливается тепло.
Корд знал. Он всегда знал. Он прижал меня к себе так, что я почувствовала, как он твердеет.
— Хочешь прокатиться?
— Конечно. — Я поцеловала его. — Давай. Только сначала поднимемся наверх и посмотрим, не нужно ли что-нибудь парням.
Мне нравилось ощущение от его объятия, когда мы поднимались в палату к Чейзу. Я тоже обняла Корда за талию и закрыла глаза, думая о пьянящем ощущении его широкой обнажённой груди напротив моей.
Корд внезапно напрягся, а затем громко выругался. Я открыла глаза и увидела толпу медперсонала, бегущего в палату Чейза и выходящего из неё.
— Может быть, случилось что-то со стариком, — предположила я. Но чувство паники в груди усилилось, когда я увидела Крида, стоящего за дверью со страдальческим выражением лица.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Корд бросился к нему, а я сразу за ним.
— Что, чёрт возьми, произошло?
Крид едва мог говорить.
— У него слишком сильно поднялась температура. Одна из медсестёр сказала, что его сердцебиение нестабильно.
— Проклятие, — простонал Корд и попытался заглянуть в палату.
Над Чейзом склонилось несколько врачей. Один снимал повязки с живота, и они обсуждали тихими голосами.
Ларри с кошками заметил нас в дверях и погрозил пальцем.
— Я же говорил вам всем избавиться от маленьких львов, — печально сказал он.
Корд остановил медсестру, выходящую из палаты.
— Можете сказать, что происходит с братом?
Она сочувственно улыбнулась ему. Вероятно, женщина привыкла к тому, что её перехватывают и дёргают за руки взволнованные люди.
— Доктор выйдет через несколько минут, чтобы проинформировать вас о состоянии мистера Джентри.
Крид с несчастным видом прислонился к стене, а Корд молча уставился в пол. Я ничего не могла поделать, кроме как беспомощно наблюдать.
Вскоре Чейза вывезли из палаты на каталке. Он лежал на спине с закрытыми глазами и прикрывал лицо руками. Корд попытался подойти ближе.
— Чейзин! — позвал он.
Чейз поднял руку и вяло помахал.
Новости были мрачными. У Чейза появились признаки серьёзной инфекции. В результате открылись швы, и началось внутреннее кровотечение.
Доктор поспешил уйти, пообещав сообщить нам любые новости. А потом случилось нечто такое, что разбило мне сердце. Братья Джентри — Кордеро и Криденс — опустились на пол и заплакали.
ГЛАВА 24
Корд
Спустя ещё один день и бесконечное ожидание снова появился гнев, подкреплённый надвигающимся страхом, который я носил в себе с детства. Я не боялся боли, которая могла обрушиться на меня. Было хуже. Это был невыразимый ужас от мысли потерять братьев.
Сэйлор пыталась удержать меня. Она крепко прижимала меня к себе. И говорила с намерением облегчить мои душевные страдания. То же самое она попыталась сделать с Кридом, но он проигнорировал её. Я не мог объяснить ей, что, когда Чейза увезли, он перестал быть мужчиной. Он снова стал маленьким испуганным мальчиком, зеркальным отражением меня самого. Впервые мы с Кридом не были рядом с братом в трудную минуту. Мы подвели его. Мы предали друг друга и ту неразрывную связь, которая держала нас вместе с тех пор, как мы научились произносить свои имена. Это было нелогично, но, во всяком случае, ощущение создавалось именно такое.
В конце концов, вернулся врач и сообщил, что состояние Чейза стабилизировалось. Кровотечение удалось остановить, и организм начал реагировать на антибиотики. Скоро Чейза переведут назад в палату, и мы сможем его увидеть.
— Боже, какое облегчение, — вздохнула Сэйлор. Она переплела свои пальцы с моими. — Хочешь, я принесу тебе что-нибудь?
— Нет, — немного резко ответил я.
Сэйлор просто кивнула и поцеловала меня в щёку.
— Я пойду в туалет, а потом позвоню Брейдену. Скоро вернусь.
— Хорошо.
Крид барабанил пальцами по ноге и пристально смотрел на меня. Я, в свою очередь, уставился на него, молча давая ответ на вчерашний разговор. Он был прав. Такого простить нельзя. Это просто невозможно.
Сэйлор принесла нам содовую из торгового автомата. Я открыл одну и выпил, но ничего не почувствовал. Я был оцепеневшим. Мне было интересно, пройдёт ли это состояние, после того как причиню боль тому, кто расправился с Чейзом. Мои руки так и ныли от желания сжаться в кулаки и сломать несколько костей. Это значило бы гораздо больше, чем драться с незнакомцем ради денег на аренду. Это было бы личное.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
В середине вечера нам разрешили навестить Чейза в его палате. Ларри и его кошек не стало, а на его место поступил джентльмен средних лет, которому выстрелили в спину холостым патроном во время охоты на севере с друзьями. Рядом с ним сидела краснолицая жена и орала на бедолагу нескончаемую вереницу непристойностей.
