все было написано на языке, что я не знала.
— Какие-то проблемы? — ухмыльнулся несносный мужчина. — Неужто не знаешь древний язык?
Нет, я не знала древний язык, ведь все книги отца Госса были на физалийском. Ничего. Тут книг больше, чем птиц в небе. Постараюсь и найду нужную на знакомом мне языке!
Колокольная башня отбила полночь, когда мой нежелательный собеседник затушил свой факел и вернул читаемые им книги на место.
— Что с твоим лицом? Прошло три часа, а ты так и не присел. Неужто ничего не нашел? Ни одной самой тоненькой и маленькой книжки?
Ни одной. Все были языке, названия которого я не знала. Но почему? Как же остальные учились тут?
— Вот поэтому крестьяне должны ковыряться в земле, а не трогать своими грязными руками ценные книги. Да от тебя за версту воняет луком и квашеной капустой! Все книги поди пропахли, гадость какая! В этом и есть разница между крестьянами и аристократами. Даже с чужой помощью, даже получив доступ в святая святых, ты ничего не сможешь. Потому что глуп и беден, и пригоден только к тяжелой работе.
Он ушел, а я осталась искать физалийские книги. На небе занимался рассвет, а так ничего и не нашла. Вернулась на кухню, и, ни слова не сказав, приступила к работе. Мирель внимательно посмотрела на меня, и молча поставила рядом теплую кашу.
— Иди, поработай. За работой все горести забудутся.
Но не забылись. Если я не могла пользоваться библиотекой, то как должна была учится? Все, что я знала, я выучила смотря и слушая других, и читая сама. Я будто оказалась перед богатствами всего мира, спрятанными от меня подо льдом, и никак этот лед растопить не могла. Только кожу с рук пообдирала.
В обед, когда господа еще не закончили трапезу, и не началась работа по уборке кухни и подготовке в ужину, я подошла к Мирель с настойкой из лаванды и розмарина. Хотелось отблагодарить ее за доброту и помощь.
— Это немного поможет шрамам на твоих руках. Не уберет, конечно, но они хотя бы болеть так сильно не будут.
— Хороший ты парень. Иди, после обеда, послушай лекции. Мы и без тебя тут справимся.
— Но магистр Гийом…
— Магистр Гийом дал мне четкие указания. Я их не нарушаю.
Интересно, какие? Загрузить самонадеянного мальца работой, чтоб сам ушел? А если сил на работу хватит, то сломить дух, отпустив в библиотеку, где и слова понять не возможно? Магистр Гийом и правда был очень дальновидным человеком.
— Спасибо.
За дни, что я пробыла в Университете, я успела узнать, что занятия всегда идут в строгой последовательности. Сначала — обязательные науки, философия, математика, грамматика, право. Далее шли специализированные предметы, и студенты посещали их исходя из собственных интересов. Потому во второй половине дня преподавались астрономия, медицина, теология, музыка и другие. Двери в лекционные кабинеты были открыты, и я шла, не поднимая головы, надеясь, что на меня не обратят внимания. В последнем лектории стоял магистр Гийом. Увидев меня, он поджал губы, но промолчал.
Под впивающиеся мне под кожу едкие взгляды, я прошла в аудиторию, и заняла одно из последних мест. Рядом со мной было пусто. Магистр начал лекцию — и она тоже была на непонятном мне языке! Я сжала руку в кулак, чтобы не заплакать.
Магистр задавал вопрос, и аудитория хором отвечал. Гимн? Приветствие? Повторение пройденного? Я общем хоре мое молчание было оглушающее звонким. Магистр спрашивал о чем-то студентов, резким тоном обрывал, если отвечали неверно. Слушал и хвалил четкие ответы. Прерывал тех, кто говорим много и не по делу, заставляя собраться. После открыл книгу и начал зачитывать. Кто-то записывал, кто-то просто слушал. В аудитории было холодно. Каменная, с большими окнами и без отопления, она продувалась всеми ветрами, а тепла солнца еще не хватало, чтобы нагреть такой большой зал. Слушавшие лекцию мужчины были одеты тепло — у кого-то даже был жакет с меховой подбивкой. Я в своей простой одежде быстро замерзла, и пыталась отогреться, дуя на руки. Монотонные голос магистра усыплял, и чтоб развлечь себя, студенты начали поглядывать на меня и шептаться.
«Немыслимо!»
«Помоями несет, будто рядом с выгребной ямой нахожусь, гадость!»
«Батюшка столько заплатил, одну из деревень заложить пришлось, а тут такое!»
«Говорили, это лучший Университет, как же так. Напишу матушке графине, пусть переведет меня на юг!»
— Тишина! — я моргнула от резкого окрика магистра, да еще и на языке, который смогла различить. — Раз господа не считают нужным меня слушать, тогда пусть расскажут мне лекцию далее. Ну?
Ответом ему была мертвая тишина. Даже голоса лекторов из соседних аудиторий стало слышно.
— Следующего, кто заговорит во время моей лекции, я выставлю сначала из аудитории, а потом из Университета. И сам напишу вашим матушкам и батюшкам о ваших успехах. Уяснили?!
Все кивнули, и лекция продолжилась. Вновь на непонятом языке, но теперь в полной тишине. Я сама не заметила, как от усталости после бессонной ночи, переживаний, холода и монотонности заснула. Открыла я глаза, когда магистр Гийом вовсю трезвонил колокольчиком, ознаменовавшим конец лекции. Студенты собирались, косясь на меня и посмеиваясь. Я не хотела смешиваться с ними — благородными господами в чистой и теплой одежде, чтобы терпеть дальнейшие насмешки, потому ждала, пока аудитория опустеет.
Стоило утихнуть шагам за дверьми, как я поднялась.
— Эй, — Я чуть не споткнулась. Думала, магистр намеренно игнорирует мое существование. — Тебе здесь не место.
— Господин ректор разрешил мне обучаться.
— Но ничего более для этого не сделал, верно? — слова магистра били не хуже, чем кнут. Так же метко и больно. — Даже если ты талантливый, сколько лет должно пройти прежде, чем ты начнешь понимать древний язык? Сколько на милости и прихоти ректора сможешь тут продержаться, пока остальные студенты, что заплатили золотом за обучение, не поднимут бунт?
Я была такой уставшей и замерзшей, и его слова морозили меня изнутри. Ужасно, что он не был не прав.
— Я не могу тебя выгнать, но подумай над моими словами. Теперь иди.
Я вышла из аудитории, и, задумавшись, не заметила, что несколько студентов поджидали меня.
— А вот и наш особый ученик! — обрадовался один, схватив меня за рук и толкнув на друга.
— Какой мелкий, кожа да кости! — второй толкнул меня со всей силы, и, ударившись о стену, я упала. Вокруг засмеялись. Первый занес ногу, чтоб ударить меня по животу.
— Вам не стать врачами, если вы привыкли калечить людей. Я не останусь магистром, если пойдет слух,
