— Сэр, с этим инструментом Ой справится с любыми завалами.
— Ладно, — хмыкнул Акмед и повернулся к собравшимся в шатре болгам. — Доставайте инструменты и начинайте работать.
Вокруг шатров кольцо оцепления медленно расширялось. Толпу постепенно оттесняли с площади на соседние улицы, откуда уже не было видно, что делают болги внутри шатров, озаренных факелами.
У веревочной границы стояла Эстен, пытавшаяся вместе с другими горожанами подойти поближе и взглянуть на происходящее в шатрах. Она уже собралась уйти, так ничего и не разглядев, когда Дрант коснулся ее локтя и покачал головой, сообщив тем самым, что ни одному из его шпионов не удалось приблизиться к месту работ. Эстен вздохнула и начала пробираться сквозь толпу в сторону пустых улиц.
— У меня не хватает терпения здесь стоять, — пожаловалась она своему будущему преемнику. — Карскрик получал прибыль от всех работ по восстановлению гейзера, проводимых мной до катастрофы. Если болги разбудят Энтаденин, герцог захватит воду, которая по праву должна принадлежать мне. Почему никому не удалось пробраться внутрь? До сих пор стража охотно брала взятки, да и запугать их нетрудно.
— Госпожа, со стражниками Ярима у нас никогда не возникало проблем, — мрачно ответил Дрант. — Но вместе с ними стоят болги, их король привел с собой собственную охрану, и с ними нам не удается договориться.
Темные глаза Эстен сердито сверкнули.
— Я хочу знать, что происходит внутри шатра, — сказала она тихим угрожающим голосом. — Необходимо, чтобы кто-нибудь пробрался внутрь и предотвратил кражу моей воды. До наступления завтрашней ночи, иначе прольется кровь.
12
В БЛИЖАЙШИЕ ТРИ ДНЯ предсказание Эши исполнилось. Болги работали в несколько смен внутри шатра, под которым находился Энтаденин, а обитатели Ярим-Паара удовлетворились наблюдением за тем, как они входят и выходят оттуда.
Зеваки, собиравшиеся на площади в течение первых дней, заметно поостыли, хотя интерес к примитивному народу, который, по словам королевы намерьенов, мог оживить Фонтан в Скалах, не угасал и горожане продолжали толпиться возле шатров. Впрочем, закончивших работу болгов всяких раз сопровождали стражники, и никому не удавалось с ними поговорить. Очень скоро люди поняли, что это болгов охраняют от них, а вовсе не наоборот, и настроение изменилось от презрения и опаски к смущенному интересу.
Льняные палатки, белые как снег в начале работ, очень скоро приобрели красноватый оттенок из-за поднимавшейся в воздух во время бурения глиняной пыли. На фургонах болгов в шатры доставляли мощные деревянные балки, из них рабочие мастерили странные конструкции, которые потом забивали в землю при помощи массивных пестов, приводимых в движение сложными машинами. Их изобрели за столетия до появления Гвиллиама, а затем использовали для строительства туннелей в Канрифе. Жители Ярим-Паара, привыкшие наблюдать за шанойнами, вручную копавшими колодцы, восхищались невиданными инструментами болгов. Впрочем, более мелкие устройства, как и сами работы, они попросту не видели.
Сначала убрали отсеченную руку Энтаденина. Со всеми возможными почестями ее доставили в главную ротонду Дворца Правосудия, украшенную знаменитыми колоннами. Здесь ее выставили для всеобщего обозрения. Поскольку в Яриме не было храма стихий, жителям столицы, чтобы отправить религиозные обряды, приходилось отправляться за сто лиг в Бетани, где в базилике Огня проводил службы Первосвященник Кандерр-Ярима, Ян Стюард. В первый же день посмотреть на реликвию пришло более четырех тысяч человек, в десять раз больше, чем в те дни, когда много лет назад в этой же ротонде выставили для прощания гроб с телом отца Ирмана Карскрика.
Эши наблюдал за теснящейся в ротонде толпой с балкона башни для гостей, расположенной в западной части дворца. Потом он взглянул в лицо Рапсодии и рассмеялся.
— Ну, что теперь? — с улыбкой спросил он. — Что тебя так поразило?
— Я действительно удивлена. — Рапсодия не отрываясь смотрела на извивающуюся змеей очередь, тянувшуюся почти до центральной части Рыночной улицы. — Эта дурацкая штука простояла посреди площади сотни лет и ни для кого не представляла никакого интереса. Практически каждый, у кого были дела в центре города, ежедневно проходил мимо, и никто не обращал на нее ни малейшего внимания, если не считать нескольких пилигримов и маленького мальчика, который остановился, чтобы справить малую нужду. А теперь это священная реликвия, вызывающая трепет у тех же самых людей, что равнодушно смотрели на нее всего три дня назад. Поразительно.
Эши обнял жену:
— Ты права. Но меня интересует другой вопрос: смогу ли я отвлечь твое внимание от столь поразительного зрелища?
— Почти наверняка, — ответила Рапсодия. — Что ты предлагаешь?
— Почему бы нам не переодеться и не пробраться в город, не привлекая к себе лишнего внимания? Ты можешь надеть годин, а я — плащ с капюшоном, какой носят шанойны и пилигримы.
Рапсодия радостно рассмеялась:
— Вновь вернуться в те дни, когда ты прятал лицо? Что ж, я и в самом деле надевала годин, когда побывала здесь с Акмедом, чтобы меня никто не узнал. В Яриме не слишком много людей с такими же волосами, как у меня, и мое появление вызвало бы большой интерес, а поскольку мы собирались похитить мальчика, одного из сыновей Ракшаса из мастерской, где делают изразцы, нам это было совсем ни к чему. Да, на самом деле ты здорово придумал! К тому же развевающиеся белые льняные одежды лучше всего защищают от жары. А куда мы пойдем? Сейчас самое время заглянуть на рынок: горожане собрались возле ротонды, чтобы поклониться куску мертвого камня, так что на рынке будет пусто.
— Нет, я придумал кое-что другое.
— Да?
— Я хотел нанести визит Мэнвин. Смех в глазах Рапсодии тут же погас.
— Ты уверен, что хочешь этого, Сэм? — мягко спросила она.
— Да, — твердо проговорил он и, взяв ее за руку, увлек во внутренние покои. — Давай попробуем получить ответы на свои вопросы, хотя уверен, услышим лишь безумное бормотание. А потом пообедаем в какой-нибудь таверне или поедим у открытых жаровен и поищем на рынке что-нибудь необычное в подарок Гвидиону и Мелли.
Рапсодия сделала глубокий реверанс:
— Ведите меня, милорд.
Храм Мэнвин располагался на западной окраине города посреди роскошного сада, окруженного водой, — во всяком случае, так было в те времена, когда Энтаденин приносил в город свой чудесный дар. Теперь здесь царило запустение. Глубокие высохшие впадины — раньше в них весело плескалась вода — украшали статуи морских нимф, потерявших былое великолепие и грустно глядевших на пыльные фонтаны.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
