– Простите, – улыбнулся толстяк. В нем не осталось и следа сытой развязности. – Мы можем поговорить, так сказать, тет-а-тет?
– Да пожалуйста, – пожал плечами оперативник. – Ради Бога. – При этих словах пыльный музейный работник снова улыбнулся. – А что? Обнаружилось что-нибудь важное?
– Очень важное, очень, – покивал эксперт. – Позвольте вот сюда, в уголок. Здесь нас никто не побеспокоит. Я сейчас все объясню. Они прошли между витринами и устроились за одним из столов для посетителей. Костя автоматически отметил, что стол этот – самый дальний от того, за которым сидит смотрительница. Эксперт оглянулся. В его движениях появилась странная вороватость.
– В общем, насчет книги… Ваш товарищ был прав. Она подлинная, но не представляет ни малейшей ценности с точки зрения букинистики. Обычная беллетристика на библейскую тему. В конце прошлого века подобных книг выходило множество. В принципе ерунда, глупость, говорить не о чем. Я справился в центральной картотеке. В каталоге издательства «Благовествование» значится и даже тираж указан: три тысячи экземпляров.
– А почему же в книге тираж не проставлен? – спросил Костя.
– Наверное, такова была прихоть издателя. Если бы вы знали, к каким трюкам прибегали в то время, чтобы возбудить интерес к своей продукции, вас бы это не удивило. – Эксперт пожал плечами, при этом возникло ощущение, что он подтянул тело к неподвижной голове, на мгновение повиснув в воздухе вместе со стулом. – Так что цена вашему раритету – три копейки, и то исключительно по случаю базарного дня. Не верите мне – сходите в букинистический, там подтвердят.
– Почему не верю? – вздохнул Костя. – Верю. Вы же эксперт.
– Справка нужна?
– Насчет книги? Да нет, не надо. Подлинность установили, и ладно. А вот как бы узнать, кто ее брал в последние… скажем, полгода. А еще лучше, год.
– Узнаем, – пообещал эксперт. – Непременно. Сейчас и сходим. Только сначала мне нужно задать вам пару вопросов. Вы позволите?
– Пожалуйста, – недоумевающе ответил Костя. – Спрашивайте, если нужно.
– Вот и прекрасно. Итак, вопрос первый. Скажите, – вкрадчиво промурлыкал эксперт, – у вас есть мечта?
– Какая мечта?
– Ну, какие они бывают. Квартиру, например, получить, машину, или начальником милиции стать, или жениться на первой красавице, не знаю. Много денег, в конце концов.
– Не понял? – изумленно протянул Костя. – Это вы к чему? Эксперт улыбнулся многозначительно:
– Скоро поймете. Есть у вас такая мечта?
– Ну есть, конечно.
– Назовите.
– Зачем?
– Назовите, не бойтесь. Я ведь ее не украду. Костя открыл было рот, чтобы послать прилипчивого толстяка по матушке, но вместо этого, неожиданно для самого себя, пробормотал:
– Хотелось бы, конечно, стать…
– Хотелось бы, конечно, стать… кем? – эхом повторил эксперт.
– Ну… – Костя вдруг смутился и покраснел. – Начальником. Не всего уголовного розыска, конечно. Но хотя бы управления, – рваной скороговоркой добавил он.
– Ну что ж, – удовлетворенно кивнул эксперт. – Вполне приличная мечта. Власть – очень полезная и приятная штука. Власти добивались все мужчины с сильным характером. – Он вздохнул. – Только, боюсь, без посторонней помощи ваша мечта так и останется мечтой.
– Что-то я не пойму, к чему вы это все ведете? – Костя помрачнел. – У вас что, в нашем управлении помощник имеется? Толстая волосатая «лапа»?
– Да нет, конечно, – засмеялся тихим дребезжащим смехом эксперт. – Никакой волосатой «лапы» в вашем управлении у меня, разумеется, нет.
– Тогда к чему это все?
– Терпение, Константин Владиславович. Терпение. Вам ведь известно, что в вашем управлении полно чьих-то протеже.
– Ну? И что дальше? – совсем уж скисая, спросил Костя. Честно говоря, в самом потаенном уголке души он надеялся, что этот странный толстяк скажет: «Да есть один знакомый. Может помочь». Нет, это не значит, что он, Костя, принял бы помощь, но сам шанс… Знать, что мог иметь, но отказался, все же легче, чем тонуть, прекрасно осознавая, в чем именно тонешь.
– Вот эти протеже и ползут по ступенькам иерархической лестницы, – спокойно и рассудительно продолжал вколачивать гвозди в крышку Костиного гроба эксперт. – Вас же, если и замечают, все равно не оценивают по достоинству. А в качестве кандидатуры на пост начальника управления не рассматривают вовсе. Каждое кресло, стоящее чуть выше остальных, расписано на годы вперед. К каждому уже стоит очередь из молодых, наглых, нахрапистых бездарей.
– М-да, – Костя нахмурился. Эксперт словно читал его собственные мысли. – Так оно и есть.
– Вот видите. На руководящие посты всегда пробивались карьеристы, а не таланты. Ставленники уйдут наверх, на их место придут другие. А вы… Вы до самой пенсии так и останетесь простым оперативником. Хотя… нет. Ближе к пятидесяти вам, наверное, все-таки кинут подачку, чтобы соблюсти видимость справедливости. Пожалуют, например, должность начальника целого отдела. – Эксперт усмехнулся печально и развел руками. – Что же, такова судьба большинства талантов. От рождения до смерти – один миг, полный несбывающихся надежд. Ровный, без взлетов и падений. Таланты, в отличие от бездарей, умирают в тоске, потому что их жизнь оказалась никому не нужна, их талант не востребован. Вот вы, например, поймали одного из самых опасных преступников последних лет – Потрошителя. Кто-нибудь оценил это? Нет. Очередные звания, продвижения и даже пара орденов – все это достанется начальству. Вам же предстоит довольствоваться благодарностью и скромной премией. Да и премию-то зажмут. Костя кивнул утвердительно, но, спохватившись, спросил:
– Откуда вы знаете?
– Что именно?
– Что я поймал Потрошителя.
– Видел вашу фотографию в позавчерашней «Вечерке». У Склифосовского. Вы стояли рядом с носилками.
– Да, верно. Было такое. Оперативник помрачнел еще больше. Он вдруг вспомнил последние слова Саши и подумал: а ведь действительно, не мог этот парень носить нож в кармане больше двух-трех минут. Распоролся бы кармашек. А карманы-то у него целые. Да и дома при обыске ничего не нашли. Ни одной заляпанной кровью вещи. Ни одной куртки, плаща или пальто, в которых были бы прорезаны карманы. И ножен не нашли тоже. А ну как и правда взяли не того? Костя вздохнул. Ему стало совсем уж тоскливо. Он чувствовал: странный толстяк прав на сто процентов. Именно так все и будет. До самой смерти в рядовых оперативниках, а под конец, как обглоданную кость, – начальника отдела. Ему захотелось завыть. Никакого просвета впереди. Ни единого. Ни самого крошечного. Так все и будет тянуться. Бесконечные, унылые, серые годы.
– И что?.. – спросил Костя. – Ничего нельзя сделать? Отчего-то у него возникла уверенность, что эксперт знает ответ на любой, даже самый сокровенный, вопрос. Тот подался к самому уху Кости и спросил жарким шепотом:
– Ну, зачем так пессимистично? Вы хотели бы, чтобы ваша мечта исполнилась? Причем не когда-то там, в необозримом будущем, а в самое ближайшее время. Хотели бы? Костя молча и очень серьезно мотнул головой. Разговор получался довольно дикий. Но что-то в тоне странного толстяка убеждало его: тот спрашивает не без причины.
– Знать бы еще как…
– Терпение, терпение. Сейчас поймете, – поднял пухлые ладошки эксперт и, наклонившись ближе, почти улегшись грудью на стол, спросил: – Прежде, чем сделать предложение, я бы хотел услышать ответ на второй вопрос: во сколько вы оцениваете свою мечту?
– Понятно. – Костя мрачно откинулся на стуле. – Значит, прав был Сашка. Книга дорогая. Знаешь что, мужик, неси-ка ты ее сюда, пока я на тебя не надел наручники, не взял за шкирку и не доставил на Петровку.
– Это за какой же такой грех? – вполне натурально изумился эксперт.
– А за такой такой, – зло ответил Костя. – Я тебе кто? Кидала какой-нибудь недоделанный? Думаешь, я… – Он судорожно проглотил вставший вдруг в горле горький комок. – Что ты мне тут голову морочишь, сука? Что ты мне тут… Сволочь. Тварь позорная. Ощущение обманутых ожиданий затопило его ледяной талой водой. Было оно протухшим, обидным и очень-очень болезненным. До слез. Костя едва не заплакал. «Сейчас пойду домой и удавлюсь на брючном ремне, – подумал он. – На хрен нужна такая жизнь?»
– Да что вы, что вы? – Эксперт всплеснул руками и даже отвернулся, будто ему было тошно от одних только слов. – Подумайте сами, неглупый вроде бы человек, разве я рискнул бы предлагать сотруднику органов, тем более совершенно мне незнакомому, что-нибудь противозаконное? Зачем? – Он с ловкостью заправского фокусника извлек из широкого кармана халата книгу, положил ее на стол и подвинул оперативнику. – Заберите ее на здоровье. Не хотите разговаривать – не надо. – Он поднялся со стула, одернул полы халата. – Только не забудьте распрощаться со своей мечтой. Боюсь, она так и останется несбывшейся. Начальников управления у нас за красивые глаза не дают. Желаю здравствовать.
