и Дар Хамелеона, обладатели этого редкого Дара законспирированы и, практически, все служат на благо королевства. Я протерла глаза — да, человек. И не просто человек, я узнала походку Финка! Господи, Боже мой! С кем я связалась?
Стараясь дышать через раз, я отодвинула ветку плюща и увидела, как Родстер легко перемахнул через изгородь в теткином парке. У меня просто не было слов! Обычный актер королевского театра имеет редкий Дар Тени? Ну, что же, я вас сегодня обрадую, господин Родстер Финк! И разговор у нас будет серьезный!
Домой влетела фурией.
— Хантер, Господин Финк приходил?
— Да, ваша светлость. Он наверху. Гм-м. В вашей спальне.
— Ах, в спальне, значит?
Я полетела наверх, распахнула дверь, влетела в свою спальню и… замерла. Никого не было. Побежала в ванную комнату — тоже никого! Что за шутки?
— Родстер, — позвала я.
Тишина мне была ответом. Выглянула в коридор и закричала:
— Хантер, вы уверены, что господин Финк поднимался наверх?
— Да, ваша светлость.
— Но тут никого нет.
— Не может быть, — растерянно протянул мой дворецкий. — Я сам помогал господину Финку раздеваться. Он приказал мне не беспокоиться, а сам поднялся наверх. Я подумал, что он пошел в вашу спальню, как вчера, — отчего-то смущенно проговорил мой верный слуга.
Я немного поутихла. Ай — ай — яй! Я со своими переживаниями совсем забыла о правилах приличия. Уже слуги осуждают. Конец моей репутации! Я немного замялась, сбавила свой пыл и протянула извиняющее:
— Хантер, милый, давай про посещения господина Финка мы никому не скажем?
Укоризненно качая головой, мой верный слуга проговорил:
— Вот папеньке вашему это бы не понравилось, госпожа Диана. Пойдут сплетни по городу, что к вам актеришка ходит, и конец вашей репутации. Будете, как ваша тетушка, прости господи! Ни один приличный человек к ней в дом не захаживает.
— Хантер, дорогой вы мой человек! Это по делу, вы же знаете! Не до жиру, быть бы живу. А репутация — бог с ней! Никогда высший свет меня не привлекал. Так, куда подевался господин Финк?
— Не знаю, ваша светлость. Все остальные двери закрыты.
И тут я вспомнила, что Финк каким-то чудесным образом попал в мою гримерку.
— Неси ключи от всех комнат — будем проверять.
Я с азартом обошла весь второй этаж, никого при этом не обнаружив. Спустились на первый, обследовали гостиные, библиотеку и, наконец, подошли к папенькиному кабинету. Больше ему негде быть. Вошли — никого! Отослав Хантера, я даже исследовала подземный ход — никого! Да куда же он делся-то?
Выпустив полностью свой запал, я плюнула на эту игру в прятки, и, поднявшись к себе в спальню, вскрикнула от неожиданности. На моей кровати раскинулся Родстер, похлопывая по руке какой-то стопкой бумаг, перевязанных красной лентой.
— О— о— о— о! Вы давно здесь? А я за вами по всему дому гоняюсь. Вы решили поиграть в прятки?
— А почему бы и нет? Решил вам вернуть хорошее расположение духа.
— Вы невозможный человек, господин Финк!
— Мы снова на «вы»?
— Всенепременно. Как я могу быть на «ты» с человеком, который обманывает меня?
— Каюсь, во всем каюсь. Я так и думал, что разговор сегодня предстоит серьезный, поэтому решил немного поиграть в детство и поднять вам настроение. Что, несладко пришлось в гостях?
— Нормально, — буркнула я, плюхнувшись в кресло. — Тетя была на высоте. Вернер блистал.
— До чего договорились?
— Вот наглый вы человек. Я вам о себе все рассказала. А вы?
— Диана, вы знаете обо мне достаточно, чтобы составить мнение. А то, что я вам не рассказываю, вам и знать не нужно. Вам же будет проще.
— Вы Тень? — без всяких уловок, напрямик, спросила я.
— Это вы прятались в беседке?
— Мы так и будем разговаривать вопросами?
— А зачем вы задаете их?
— А вы?
Родстер встал с кровати, подошел ко мне, схватил в охапку и закружил по комнате. Я всячески изворачивалась вначале, а потом притихла и даже засмеялась от радости. Ух, ты! Как здорово! И когда мой развлекатель остановился, я закричала:
— Еще, еще. Покатайте еще!
Господи, что о нас подумает Хантер? Получив свою порцию детских удовольствий, я окончательно успокоилась:
— Спасибо, Род. Так папа кружил меня в детстве. Ладно, давайте поговорим спокойно.
— Ну, вот и хорошо. Тем более у меня новости. Я принес бумаги, спрятанные графиней в ванной.
— И что там?
— Давайте посмотрим!
Мы сели с ним на кровать, скрестив ноги, и принялись разбирать бумаги.
В свертке, перевязанном красной лентой, мы нашли письма моего покойного мужа к брату. Я узнала убористый неровный почерк Хельмута.
Всего писем было пять. Педантичный характер моего мужа сослужил мне прекрасную службу — все пять посланий были помечены датами написания и номерами страниц. А я — то еще злилась на эту его скверную привычку!
Три письма были написаны до нашего брака, их мы отложили. А вот два других — во время оного. Эти письма мы и принялись читать. В четвертом письме Хельмут восторженно писал Вернеру обо мне. Мне даже как-то неловко стало! Родстер смешно морщил лоб, как будто удивляясь чему-то.
— По описаниям вашего мужа, вы — само Совершенство.
— А что? Имеются доказательство противного?
— Кх-м, — кашлянул он. — Он тут пишет и «ласковая», и «нежная». Что-то я такого за вами не замечал. Диана, а вы любили своего мужа?
Я опустила голову. Бедный, бедный Хельмут! Как все в нашей жизни несправедливо! Прямо глядя в зеленые глаза Финка, я отчеканила:
— Нет, я не любила Хельмута. Сейчас я об этом сожалею. Очень сожалею. Своим вопросом вы заставили меня почувствовать виноватой. Не выйди я за него замуж, он, скорее всего, был бы сейчас жив. Ведь только мой Источник по силе подходил Вернеру, с другой невесткой он не поступил бы так. Но и я не в выгоде. Не выйди я тогда за Хельмута, и не объедини мы наши Источники, я не очутилась бы в таком дурацком положении. Отец меня очень любил, вы правы, и баловал безмерно. Я не думаю, что он желал быстрее сбыть меня с рук, скорее всего, он хотел, чтобы я уехала из Аккары, в частности из-за моего Дара. Может быть, он думал, что в Лидии мне будет спокойнее.
Родстер хмыкнул.
— Да, я согласен. Скорее всего, ваш отец хотел вас спрятать подальше с вашими — то талантами! А Хельмут приглянулся ему, как ваш будущий муж. Муж, из которого вы, как и из вашего отца, могли веревки вить. Но, благими намерениями… Он сам себя обманул.
