Он сел за свой стол, задумчиво глядя на подрагивающие пальцы. Сжал кулаки, разжал, в общем, находился где-то не здесь.
Абель повертелся немного на стуле, что-то записал, убрал в нагрудный карман и негромко его позвал.
Карел повернулся.
– Ты понял, что это сейчас было?
Карел кивнул. Абель мог сделать все это без суеты, паники, за пять минут. Всего за пять. В то время как он специально не стал ничего делать, а Карел не справился.
– Ты привыкнешь.
Как всегда с Абелем, это было честно и очень жестоко. Карел тоже решил быть честным.
– Мне страшно, Абель.
– Всем страшно, Карел, – Абель криво усмехнулся. – Мой предшественник изволил сдохнуть за неделю до моего совершеннолетия. А через месяц у нас стряслась забастовка – водой все по плечо залило. Ты видел когда-нибудь ногу в ботинке, которая провела в воде целую смену?
Карел покачал головой, а Абель наморщил нос и выразительно потянул воздух, явно что-то вспомнив.
– А я видел. И больше не хочу. Понимаешь, к чему я?
– Вроде бы понимаю, – протянул Карел.
– Думаешь, что понимаешь, да? Всем было трудно, но никто не умер. Ни я, ни те, кого можно было вылечить. И ты не развалишься, – Абель достал из кармана бумажку, положил ее на стол перед Карелом. – Если вдруг будет совсем плохо, можешь найти меня здесь.
Он постучал по листку пальцем. Листок был плотный и желтоватый – тот самый, что использовали в станице. Видимо, предприимчивые заводчане собирали все лозунги и писали на пустых оборотках. Не важные приказы и не справки, конечно, так, записочки на память, чтобы не забыть или быстро что-то сообщить.
После того, как Карел пожил здесь, ему вообще казалось сомнительным, что эта работа станичников может возыметь хоть какой-то успех: Завод стоял и не думал падать, а рабочие не собирались драться друг с другом и с властью. Может, их все устраивало, а может, просто никто не видел альтернатив. Ведь если люди сбегут из Завода и он рухнет, им выгоды никакой не будет. Выиграет только Счастливая, да и то, если сможет.
Карел кивнул и спрятал записку в карман, отметив, что нужно будет расспросить Тибо о забастовке. Сам он о ней слышал впервые.
– Хорошо, тогда я пойду.
Абель сгреб со стола все свои вещи, которых оказалось не так много, вынул из стенного шкафа сменные брюки и обувь, все упаковал в тканевый мешок на двух лямках, закинул на плечо.
– Надеюсь, ты понимаешь, что у меня может не быть времени, чтобы вытаскивать твою задницу из неприятностей?
Карел поспешно кивнул. Он вообще успел дать себе слово, что ни за что, ни при каких обстоятельствах не обратится за помощью к Абелю. Но то, что тот дал ему свой адрес, ощутимо грело и да, было немного спокойнее.
– Ушел, – Абель хлопнул ладонью по дверному косяку и действительно закрыл за собой дверь.
Карел задумчиво перевел взгляд с двери на лежащего на кушетке парня и понял, что совершенно не знает, как поступать с ним дальше.
Тибо обладал целым набором разных качеств, но одной из ведущих была способность пропадать тогда, когда он был нужен, и появляться в самый неудачный момент. А уж когда ему самому что-то требовалось, от него совершенно нельзя было скрыться.
Неделю его нигде не было, да Карел и не искал встречи, если уж быть совсем честным. Ему было не до того, и он даже немного радовался, что никто не отрывает его от работы, которой было такое количество, что становилось страшно. Стоило ему по утру представить, сколько всего нужно сделать за день, как становилось тошно и опускались руки. Ему нужно было либо срочно найти помощника, либо начать убивать пациентов.
Конечно, никого он в кабинете не оставлял. Латал, как мог, не всегда удачно, и отправлял домой, на некоторое время, нужное для того, чтобы человек пришел в себя – но не больше, потому как на этот счет был строгий приказ.
Ну, пока что, если кто и умер, то только от старости.
– Что ты делаешь? – Тибо вломился в кабинет (для начала удостоверившись, что Абеля в нем нет), придерживая рукой что-то, заметно оттопыривающее нижний край его куртки.
Карел ставил капельницу. Он никогда не думал, что умет ставить капельницу, но когда ситуация стала совсем критической, внезапно смог это сделать.
Поначалу Карел запаниковал, потому как Абель его никогда ничему не учил, но потом внезапно понял, что все, что делал медик, он делал напоказ, и сложно было не заметить хоть что-то.
Карел отошел от койки, попросил Тибо заткнуться и вытолкал друга в коридор.
– Что такое?
Карел потер переносицу, а следом за ней и покрасневшие глаза. Выглядел он, надо признать, не очень, и Тибо это заметил.
– Я тебе кое-что показать принес, – он погладил себя по образовавшейся выпуклости под курткой, на что Карел удивленно приподнял бровь. – На, смотри!
Тибо расстегнул куртку и извлек из-за пазухи котенка.
– Ого.
Вообще в котятах ничего необычного не было, потому как кошки и коты в Заводе шныряли туда-сюда, их то подкармливали, то травили, то еще что.
Но этот был настоящим красавцем: рыженький, с широкой доброй мордой, еще небольшой, с хвостом-обрубком и ореховым глазом. Второй глаз он держал закрытым, поэтому создавалось впечатление, что он подмигивает.
– Это Гречка. И Гречка рад тебя видеть.
– Какое идиотское имя.
Карел покачал головой и протянул руку, чтобы потрепать котенка между ушей. Тот подставился под руку и затарахтел, как маленький цех.
– У тебя тоже не самое нормальное, – фыркнул Тибо, – так что уж молчал бы!
– А что он глаз не открывает?
– А, – Тибо легкомысленно отмахнулся, перекладывая Гречку на руки Карелу, – его у него просто нет.
Карел задумчиво посмотрел на друга, потрепал котенка по загривку и повернул к себе мордой. Работа была профессиональная, либо же природой было так и задумано. Но, впрочем, кот был доволен и с одним глазом, и Карелу ничего не оставалось, кроме как вернуть его в руки Тибо. Просто потому что было еще очень много дел и, наверное, нужно было коротко рассказать, что происходит.
– Он где обитает?
– У нас в цехе.
Карел цокнул языком.
– Сделайте так, чтобы он остался цел после того, как поживет с вами немного.
Тибо хмыкнул и, наклонившись поближе, заговорщицким шепотом поинтересовался:
– А где твое высшее начальство?
– А твое? – огрызнулся Карел, просто потому что знал: теперь Тибо будет проводить в его кабинете любой свободный огрызок времени, и это будет очень мешать.
– Какое – мое?
– Хельга.
– А, Хельга… – Тибо потер лоб. – Вот без понятия. А тебе зачем?
– Ни зачем. Абель уехал.
– О, – Тибо расцвел. – Надолго? А может, навсегда?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
