– Но… – начал Турецкий и запнулся.
– Я удовлетворил ваше любопытство? – спросил врач, как показалось Турецкому, с легкой иронией.
– Да, спасибо.
Турецкий двинулся к выходу.
– А она красивая женщина, – услышал он голос Варварина.
Турецкий не ответил.
4
Она выписалась и даже не зашла к нему. После всего, что случилось. Это было немыслимо. Кроме того, Турецкий совершенно не понимал, куда она пошла из больницы. Не могла же она вернуться в разгромленную квартиру на Малой Филевской. Значит, найти ее будет не так просто – скорее всего, она у кого-то из родственников или друзей. Правда, теплилась надежда, что она сама даст о себе знать, но после ее внезапной выписки Турецкий уже не мог на это надеяться. Ведь накануне она, разумеется, знала о том, что ее могут выписать, и тем не менее не сказала об этом ни слова. От досады Саша кусал губы.
Вероятно, она скрыла свою выписку именно для того, чтобы он не возвращался к этому разговору. «Что она затеяла? – мучительно думал Турецкий, а в том, что эта неукротимая женщина действительно что-то затеяла, у него не было сомнений. – Если она решила разыгрывать из себя современного графа Монте-Кристо в женском варианте, это может обернуться очень плохо». Почему-то Турецкому вспомнилась Рита Счастливая. Как на его глазах медленно оседало на землю ее тело, прошитое автоматной очередью. Ну нет, больше этому не бывать. Но он в больнице, чертово плечо заживает медленно, а она может натворить столько глупостей!
Конечно, рассуждая хладнокровно, проще всего было бы найти Бурмееву, установить за ней слежку, и она бы вывела на тех, кто, как она думает, повинен в смерти ее мужа. Правда, это значило бы, что ее гибель весьма и весьма вероятна. А Турецкому сейчас хотелось бы исключить всякую подобную вероятность. Он был бы спокойнее, если бы Татьяна, как и бывшая жена Леонида Бурмеева, находилась бы где-нибудь в Австрии.
Нет, нельзя было терять ни минуты. Турецкий посмотрел на часы. Семь. Из прокуратуры скорее всего, уже все ушли. Он встал и вышел в коридор. Нужно было непременно позвонить Романовой, чтобы во что бы то ни стало нашла Бурмееву. Может быть, это будет и не так трудно – она могла просто вернуться к родителям.
Он бросился в коридор, не спрашивая разрешения у сестер, подошел к телефону, стоявшему на посту, и набрал номер Романовой. Дома никого не оказалось. Не было Александры Ивановны и на работе.
Вернувшись в палату, Турецкий метался из угла в угол, не зная, что предпринять. Плечо отчаянно болело, но слабости не было и в помине – в ответственные минуты Саша умел напрягать и умственные и физические силы. И теперь он принял единственно возможное решение: вон из этой больницы, больше он не может оставаться здесь ни минуты. Хватит.
Глава восемнадцатая ЧЕЛОВЕК В ЧУЖОМ ПЛАЩЕ
1
Когда процедурная сестра вошла в палату к Турецкому, чтобы сделать инъекции, она увидела, что больной, которому был предписан строгий постельный режим, стоит у окна. Слух о том, что раненый следователь устроил скандал в соседнем отделении, уже распространился по больнице. По-видимому, больному следовало ввести снотворное.
– Лягте, пожалуйста, я сделаю укол, – вежливо попросила медсестра.
Она и предположить не могла, что в ответ Турецкий взорвется, да еще как.
– Оставьте меня в покое с вашими уколами! – рявкнул он. – Я вообще не желаю, чтобы меня пичкали какой-то гадостью без моего согласия. Я вам не ребенок и не умалишенный! Вы поняли меня?!
– Александр Борисович… – пробормотала сестра.
– И вообще, я выписываюсь.
– Но это невозможно!
– В жизни нет ничего невозможного, – ответил Турецкий уже спокойнее. – Я имею полное право отказаться от госпитализации и уйти когда мне вздумается. Если я, конечно, считаюсь дееспособным.
– Но вы же ранены…
– Ну и что? Ноги у меня на месте. И я немедленно собираюсь домой. Так что прошу вас принести мою одежду. Иначе я уйду в пижаме. Вы меня поняли?
– Поняла, – ответила сестра, и в ее голосе послышались слезы. – Ну зачем вы так?
– Значит, у меня есть причины, – ответил Турецкий уже мягче, – извините меня, вы-то тут совсем ни при чем.
Сестра ушла; Турецкий вышел в коридор и подошел к посту. Он еще раз попытался разыскать по телефону Романову, но по-прежнему безрезультатно. Тогда он набрал домашний номер Славы Грязнова. К его большому облегчению, Слава оказался дома.
– Славка, это Турецкий, я из больницы, но сегодня собираюсь отсюда уходить. Надоело валяться.
– Хочешь, чтобы я за тобой заехал?
Грязнов говорил каким-то странным голосом, не шутил, как обычно, но это ведь было естественно, если учесть тот факт, что его родной дядя пропал без вести. Турецкий на миг вспомнил ту странную идею, которая появилась у него, когда он краем глаза увидел Президента по телевизору, но сейчас было не до шуток.
– Да нет, я сам доберусь. У меня просьба совершенно по другому поводу. Помнишь дело Леонида Бурмеева? Его жена была в больнице и сегодня утром выписалась. Надо обязательно ее найти, понимаешь? Татьяна Бурмеева, девичья фамилия Христофориди.
– Ладно, – буркнул в трубку Грязнов, – найдем твою Христофориди. У нас тут такое… да, ладно, скоро сам все узнаешь. Это не по телефону…
– Только про Татьяну – это надо срочно, – сказал Турецкий.
– Хорошо, я сейчас своим орлам позвоню, завтра утром найдут. Они ее из-под земли вытащат. Ты адрес-то знаешь?
– Квартира после взрыва опечатана, да и вообще – все разворочено…
– Тогда так, – предложил Грязнов, – завтра утром я за тобой приеду. Ну не поедешь же ты сейчас в метро с простреленной рукой. А к тому времени, может быть, что-то уже узнаем.
– Хорошо, – ответил Турецкий. – Наверно, ты прав.
После разговора с Грязновым ему стало немного легче.
Действительно, можно подождать до завтрашнего утра. Но ни минутой больше.
2
Капитан Сивыч забыл о просьбе Гали Крутиковой устроить ей встречу с Меркуловым. Эта идея с самого начала казалась ему какой-то странной – какое дело может быть у нее к такому занятому человеку? Хотя вместе с тем он понимал, что такие, как Крутикова, с ерундой не будут приставать, и все же тот разговор совершенно вылетел у него из головы – столько событий произошло за это время: поймали Саруханова, Шевченко внезапно умер в больнице при очень странных обстоятельствах, в общем, было над чем поломать голову.
Однако Галя напомнила о себе сама – в один прекрасный день она возникла на пороге его кабинета.
– А, гражданка Крутикова, – улыбнулся Сивыч. – Ну, что у вас? Неужели вы передумали и все же решили на нас поработать?
– Нет, – улыбнулась Галя. – Но я узнала, что Меркулов в Москве. Вернулся Витя Станиславский, он это услышал от кого-то.
– Станиславский к вам заходил? – переспросил Василий Васильевич.
– А куда ему деваться? – ответила Галя. – Дело закрыли, выпустили его, а идти-то ему некуда. Вот он и пришел по старому адресу.
– И что же, – удивился Сивыч, – вы его пустили?
– Обещал не пить, на работу устроиться. Комната его пока пустует, – пожала плечами Галя.
– Ну и?
– Вот уже несколько дней не пьет. Дворником вроде его берут – в нашем же ЖЭКе.
Подобного поступка со стороны жильцов девятнадцатой. квартиры капитан Сивыч никак не ожидал. «А кто знает, может, после такого потрясения исправится парень, – подумал он. – Редко, но все-таки бывает».
И если пять минут назад он еще сомневался, стоит ли беспокоить самого Меркулова по такому пустячному делу, то теперь решительно снял трубку и набрал номер справочной прокуратуры России.
– С вами говорят из МУРа. Капитан Сивыч. Телефон Меркулова Константина Дмитриевича, – он что-то записал на перекидном календаре. – Понятно, спасибо. – Он сделал еще несколько звонков, а затем обратился к Гале: – Ну что ж, гражданка Крутикова, вам, кажется, везет. Меркулов находится у нас в МУРе, он в кабинете Романовой. Как только освободится, зайдет сюда. Подождите в приемной.
Дверь распахнулась. Галя повернула голову и увидела пожилого седого мужчину, в котором в тот же миг узнала молодого и обаятельного следователя-практиканта Костю Меркулова.
– Константин Дмитриевич! – воскликнула она, удержавшись от того, чтобы добавить: «Как вы изменились!» – ведь и она сама уже далеко не та миловидная молодая женщина, какой была когда-то.
Меркулов внимательно вглядывался в ее лицо.
– Где-то я вас видел, – Он покачал головой, – нет, не помню. Мне Василий Васильевич передал, что вы хотите меня видеть, но так и не объяснил толком зачем. Он и имя ваше называл, но мне оно, к сожалению, незнакомо. – Меркулов беспомощно развел руками. – Уж простите покорно.
