Тору Миёси
АНГЕЛЬСКИЙ ПЕРЕЗВОН
1
В тот день я дежурил и допоздна засиделся в пресс-клубе префектурального управления полиции. Компания подобралась довольно многолюдная — репортеры из разных газет. Чтобы скоротать время, все резались по маленькой в маджан, я же сидел поодаль, развалясь на диване, и лениво смотрел на телеэкран., Шел заграничный боевик про какого-то сыщика, который, по-моему, ничего не умел, кроме как ухлестывать за бабами.
Я уже начинал клевать носом, когда меня окликнул Нацумура из газеты «В». — пожаловаться на моего коллегу Нино, который, похоже, собрался выйти из игры.
— Слушай, всыпь как следует своему подчиненному. Ерзал-ерзал на стуле, и вдруг оказывается, что у него свиданка! Так у нас не делают — сам напросился в партнеры, а теперь в кусты.
Я взглянул на Нино. Парень совсем еще молодой, всего второй год в газете. Мне вдруг показалось, что он здорово смахивает на того нахального сыщика из фильма.
— Да нет, я не на свидание… — начал было оправдываться он, но Нацумура ехидно спросил:
— А с кем это ты сейчас по телефону ворковал? Нино покраснел.
Я со вздохом поднялся с дивана и сел на освободившийся стул. Судя по записи, Нино был в выигрыше — то-то Нацумура так разоряется. Сам он, как сорвет куш, сразу встает из-за стола, но зато если продувается, то отыгрывается до последнего.
— Ладно, — сказал я. — Пусть идет. Я за него доиграю.
Нино обрадованно поблагодарил и заявил, что оставляет весь выигрыш мне.
— Не болтай ерунды, — отмахнулся я. — Иди куда шел.
Его тут же как ветром сдуло. Встряхивая кости, Нацумура хмыкнул:
— А я гадаю, чего это он тут застрял? Вроде дежурство не его. Я взглянул на часы. Десятый час. До сдачи номера еще три часа.
Если за это время ничего интересного не произойдет, мы все разойдемся по своим редакциям и будем коротать бессонную ночь в духоте и тоскливом одиночестве.
Такой жизнью я живу уже десять лет. Прошли времена, когда свидания значили для меня так много, как теперь для Нино. Не знаю, радоваться этому или огорчаться, но факт остается фактом: юность прошла и ее, увы, не вернешь.
— Ну, поехали, — объявил Нацумура, и игра началась.
Минут тридцать я сражался с переменным успехом, потом вдруг зазвонил телефон. У каждой газеты в пресс-клубе есть свой стол с собственным телефоном, но это звонил общий.
— Черт бы их всех подрал, — ругнулся кто-то. — Ночь скоро, а все звонят.
— Да ну его, давайте играть, — пробурчал другой, но я встал и подошел к трезвонившему аппарату. Честно говоря, просто у меня неплохо легли кости, и надо было потянуть время, чтобы сосредоточиться.
— Алло, алло, — зашептал в трубке голос Нино.
— Ну, чего тебе?
— Это вы? Отлично! — взволнованно зачастил он. — В отеле «С», это около парка Ямасита, убийство. Слышите?
Я сразу почувствовал спиной обращенные на меня взгляды партнеров по маджану.
— Приезжайте скорее! — повысил голос Нино.
— Не могу, мы с ребятами играем в маджан.
— Но ведь убийство же!
— Подумаешь. Маджан важнее… Понял?
Мне, конечно, было уже не до маджана, но я понимал, что у Нацумуры и прочих ушки на макушке. Мое дело — задержать всю компанию здесь, чтобы Нино тем временем спокойно, без конкурентов собрал весь материал. Однако парень ни черта не понял — зелен еще. Он обиженно воскликнул:
— Да вы знаете, кого убили? Йоко Минэ! Ту самую, актрису! Он так трагически это произнес, словно по меньшей мере настал конец света.
— Это еще кто такая? — нарочито небрежным голосом спросил я. Нино прямо задохнулся от изумления и, запинаясь, вымолвил:
— Вы… не знаете… Йоко Минэ?
Господи, ну конечно же, я знаю Йоко Минэ — кто ее не знает, — но я чувствовал, что репортерская братия прислушивается к затянувшемуся разговору все с большим интересом. Пора кончать, подумал я, иначе они почуют неладное. Что делать, такой уж наш журналистский хлеб — каждый подозревает соседа: вдруг тот принес для своей газеты нечто сногсшибательное. А чересчур долгий разговор по телефону для профессионала всегда подозрителен.
— Ладно, жди, — буркнул я и повесил трубку.
Я сел как ни в чем не бывало за стол, и Нацумура с деланной небрежностью спросил:. — С кем это ты там?
— А, ерунда, — махнул я рукой. — Из редакции позвонили, говорят, рассыльный из бара принес счет за месяц для оплаты. Ничего, подождет.
— Понятно.
— Ну ладно, чей черед?
Неудивительно, что я в два счета все спустил: сидел как на иголках.
— Я в туалет, — сказал Нацумура, поднимаясь из-за стола. Однако от моего внимания не ускользнуло, что возле двери он как бы между прочим сдернул с вешалки свой плащ. Я заявил, что мне тоже приспичило, и поспешил к выходу. Можно было не сомневаться, что Нацумура понесся к дежурному по городу: писать этот тип не умеет, но нюх у него дай боже.
2
До отеля «С.» было рукой подать — минут пять быстрым шагом. У входа стояли два полицейских автомобиля, бригада уже прибыла. Я проник в вестибюль через боковой подъезд. Там толпился народ, и, сколько служащие ни уговаривали зевак разойтись, никто не трогался с места.
Подойдя к портье, я доверительно спросил:
— Скажите, где начальник выездной бригады Кусимото?
— Там, на пятом. Где ж еще?
Я вежливо поблагодарил и шагнул к лифтам, однако лифтер стоял насмерть и все талдычил, что ему велели пускать только постояльцев, которые предъявят ключ от номера. Пришлось топать на пятый этаж пешком, благо я знал, где у них запасная лестница.
Когда я наконец вскарабкался наверх, ноги были прямо чугунные. Большое все-таки спасибо тому, кто изобрел лифт, — жаль, не знаю, как его звали.
Здесь в коридоре тоже скопилась толпа — очевидно, постояльцы. Я вклинился между спинами и потихоньку пробрался вперед.
У двери номера 515 плечом к плечу стояли полицейский и коридорный: первый невозмутимо смотрел в пространство, второй нервно переминался с ноги на ногу. Моего Нино что-то не было видно. Не теряя времени даром, я подошел к полицейскому и деловито сказал:
— Я из управления. Комиссар там?
— Так точно.
— Отлично.
Начальственным жестом я распахнул дверь. Полицейский лихо взял под козырек.
В прихожей у самой двери валялся коробок спичек. Я присел на корточки и прочитал на этикетке: «Кафе «Адонис». Подбирать, конечно не стал.
Возле дивана, стоявшего перед окном, столпились несколько мужчин. Коротышка Кусимото тоже был там — он как раз разглядывал что-то на руке женщины в красном платье, безжизненно раскинувшейся на софе.
Очевидно, я угодил к первичному осмотру тела. Машинально я взглянул на часы: ровно десять. Насколько можно было судить на первый взгляд, с момента убийства не прошло и часа.
Кусимото взглянул на меня и недовольно скривился. Дело в том, что в этот самый момент он так низко склонился над рукой убитой, словно собирался впиться в нее страстным поцелуем, и, очевидно, счел, что не подобает быть застигнутым в столь двусмысленной позе представителем прессы.
— Опять вы! — простонал он. — Как вы сюда пролезли?
Тут меня заметили и остальные. Один из инспекторов подлетел ко мне, и я моментально оказался в коридоре, а пропустивший меня полицейский получил нагоняй.
— Да он не виноват, — начал было я, но в это время сквозь толпу зевак протиснулся Нино. Его лицо блестело от пота. Дрожащим от возбуждения голосом он поблагодарил меня за оперативность и потащил к лифту.
— Ну как, сообщил в редакцию? — спросил я.
— Собирался, но нашлось дело поважнее. Я говорил с секретаршей Йоко Минэ.
— Да что ты? Как это тебе удалось?
— Понимаете, тут на втором этаже находится контора импресарио Йоко, называется «Звезда». Из пресс-клуба я отправился туда, у меня было назначено свидание с одной девушкой… Короче говоря, эта девушка и есть секретарша Йоко Минэ.
Он говорил так сбивчиво, что я поначалу ничего не мог понять, однако слушал его не перебивая. Ясно было одно: Нино не стал бы так волноваться только из-за того, что по случайности оказался в отеле в момент убийства. В общем, если суммировать все, что он мне рассказал, и добавить то, о чем я узнал от него позже, картина выходила следующая.
С неделю назад Нино познакомился с девушкой по имени Томоко Кураи. Он сидел один в ночном клубе, и она подошла к нему и пригласила потанцевать. Затем они вместе спустились в бар, где Нино заказал коктейль, а она — джин. Томоко изящно провела по шейке надушенным платочком, и, вдохнув, чудесный аромат, Нино вдруг смутился и поспешно отвел глаза от ее низко вырезанного декольте.
Выглядела она лет на двадцать пять, то есть была его ровесницей, а, как известно, женщина всегда выглядит более зрелой, чем мужчина того же возраста.
