— Как это сразу? — только и промямлил я.
— Так я тебе в этом почти созналась после пробежки, на которой тебе плохо стало! Просто решила поддержать вашу интригу.
На этих словах начал смеяться Вадик:
— Вот я всегда говорил, что женщины перехитрят любого, даже самого умного мужчину!
Все смеялись. Даже я сделал вид, что весело. А у самого сердце защемило, когда Машенька начала в шутку требовать выигрыш. Сейчас, стоя в общем коридоре, я уже не сдерживал порыва застонать. От горечи. От собственной глупости.
— Ладно, разберусь как-нибудь, — только и пообещал своим пацанам.
Легко пообещать. Как теперь вернуться? Да, Дрозд. Сам себя не узнаю. Если бы мне месяц назад сказали, что я буду стоять под дверью девушки и готовиться к серьезному разговору, расхохотался бы. Никогда мне не приходилось с ними объясняться. А вот с Машенькой частенько такое происходит. Но если раньше это были радостные события и сладостные признания в любви, то сейчас мне как-то не по себе. Страх присутствует. Боюсь, что не поймет. А еще хуже — притворится, что все хорошо.
Я зашел в квартиру. Машенька моет посуду, увлеченно и не обращая на меня внимания.
— Маш, может поговорим? — начал я тихо, подойдя к ней.
— О чем? — спокойной и непринужденно.
— О том, что выяснилось за столом.
— Зачем? Посмеялись и хватит, — старается быть невозмутимой, даже улыбаться, но при этом не поворачивается, не смотрит на меня.
— Маш, я серьезно.
— Сереж, не накручивай. И не мешайся. Я посуду мою.
Я млею от ее «Сереж» или «Сереженька». Даже сейчас мое имя было названо с такой теплотой, что и вправду поверишь в отсутствие проблем и напряженности между нами. Но она была. Машенька так и не посмотрела в мою сторону.
— Так, все. Хватит. Я сам все это вымою, — начал заводиться, выключая воду и силой поворачивая очаровашку к себе.
Она не сопротивляется. Смотрит на меня. В упор. Не боится отвести взгляда. Правильно. Это я должен бояться. И действительно, смотреть ей в глаза сложно. Но я выдержу.
Подхватываю ее и сажаю на столешницу рядом с раковиной. Теперь наши глаза на уровне. Так лучше. Будто смелости набираешься.
— Прости меня. Это я был инициатором. Я хотел тебя «застолбить», чтобы Вадик не сунулся.
— У тебя получилось. Зачем просишь прощения? — спрашивает с легкой улыбкой.
— Потому что тебе это неприятно.
— Почему ты так решил? — пытается улыбаться открыто.
— Я тебя хорошо изучил. Ты можешь улыбаться, но в глазах тоска. Вот как сейчас. Тоска сродни с пережитым горем.
Улыбка пропала. Смотрит серьезно, старается сдержать слезы. Но я заметил, как глаза влажными стали.
— Пустяки. Не мне на тебя обижаться…
— Не понял. О чем ты?
— Неважно, — отмахнулась Машенька и притянула меня к себе. — Я рада, что ты поспорил на меня. Если бы не это, тебя бы сейчас здесь не было, — шептала мне в губы, не прерывая глазного контакта со мной.
— Я хочу, чтобы ты знала: ты зацепила меня сразу. Еще там, на парковке. Поэтому я был бы здесь в любом случае. Без всякого спора.
— Вот и отлично, — улыбнулась опять Маша и дернула меня.
Когда я чувствую ее губы, забываю обо всем на свете. Разговор был для меня не закончен. Хотелось сказать многого. Но, видимо, ей лишние слова не нужны.
Да. Машенька необыкновенная. Она любит не ушами. Она обращает внимание на каждую мелочь, какую бы я не сделал. Даже сегодня заметил, как она с удовольствием подглядывает за мной. Как я ловко работаю пылесосом. Моя очаровашка отдаст все за посиделку вечером перед телевизором в обнимку. Не будет нагружать разговорами, а только мило погладит по груди и прошепчет: «Спи, Сереженька, спи. Я еще немного посмотрю». И я не ухожу. Лучше засну на диване. В ее объятиях.
С ней хотелось вместе засыпать, просыпаться, завтракать, обедать и ужинать. Мы могли за вечер не произнести ни слова. Было достаточно объятий. Ее прикосновения отзывались во мне всеми нервными клетками. Я не мог не чувствовать ее, находясь рядом. Даже сидя за обеденным столом, нужно ткнуться коленкой в ее ногу. Иногда доходило до смешного. Я мог ей просто позвонить и слушать ее дыхание. Даже через телефонную трубку оно окрыляет. А поцелуи будят во мне зверя. Как сейчас.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я крепко ухватил Машу за бедра и раздвинул ноги. Поцелуй не прекращался. Нет. Не сейчас. Я не отцеплюсь. Глажу ее бедра, аккуратно вожу по внутренней стенке. Хотя это мне так кажется, что делаю аккуратно. Но меня затягивает. И вот я уже одной рукой придерживаю ее затылок, а второй протискиваюсь под трусики. Они мгновенно становятся мокренькими от моих прикосновений.
— Сереж, подожди… — шепчет Машенька.
— Ты все-таки хочешь поговорить? — спрашиваю нетерпеливо.
— Я тебе второй подарок хочу подарить. Ты с утра не дал мне этого сделать. Так хоть сейчас угомонись на минуту, — смотрит на меня с мольбой, чем зарождает во мне злость. На себя. Я совсем не думаю о ней. Нужно быть сдержаннее.
— Дари, — стараюсь успокоиться, но это сложно.
— Пойдем в спальню.
Подхватываю Машеньку на руки под ягодицы и чуть ли не бегу с ней. Ее попа в моих руках разжигает такой огонь в штанах, что даже больно становится от тесноты.
Забываю обо всем на свете. Кладу ее на кровать и нависаю сверху. Снова впиваюсь в губы, по пути расстегивая пуговицу на джинсах. Готов войти в нее прямо сейчас. Мне уже не нужны никакие подарки. Но Маша так не считает, потому что с силой толкает меня ладонями, упираясь в плечи.
Поддаюсь напору, вспоминая ее молящие глаза. Мешкаюсь, когда отцепляюсь от пухлых и сладких губ. Машенька же пользуется положением и резко поворачивает меня, укладывая на лопатки. Откуда у нее такие силы? Да она же сейчас чуть ли не таше выполнила.
— Лежать, капитан Дрозд, — очаровашка настроена серьезно.
Смотрю и не верю своим глазам. Маша разгоряченная, решительная. Словно женщина кошка, проскользнула вниз, выгнувшись в спине. Тааак… Это то, о чем я думаю?!
Ее пальчики уверенно расстегнули молнию на ширинке. Спустили джинсы немного вниз, сразу вместе с боксерами. Мой член сразу же показал всю свою готовность, от чего у девушки глаза засверкали с неведанными мне ранее искорками. Ухватила его рукой. Крепко сжала. Да так, что мышцы ног спазмами скрутило.
Взяла его. Губами. Аккуратненько ласкает языком. Заглатывает. Черт. Цепляюсь за одеяло. Пока я сжимаю ткань, она сильно сжимает мой член. Проводит рукой от основания и вверх. Одновременно двигаясь губами по стволу. Кажется, я чувствую ее гортань…
Отпускает. Смотрит на меня. Слизывает проступившую смазку с головки. Облизывает губы. С вожделением ласкает языком уздечку. Проходит по стороне члена сверху вниз. Перебирает пальчиками по промежности. Нежно целует головку.
Все. Я больше не могу.
Опять обхватывает член губами. Заглатывает глубоко и посасывает, напрягая челюстные мышцы. Пелена перед глазами. Я «вхожу и выхожу» из нее. Каждый раз сталкиваюсь с горячим и мягким язычком, который успевает надавить на нужные точки. Да так, что дышать тяжело становится. Еще пару движений и я не сдержусь.
Покусывает головку, отчего я приподнимаюсь на локтях. Чувствую приближение кайфа. Стараюсь отстранить ее, подталкивая подбородок рукой. Но Машенька не отпускает, а только продолжает свои неистовые движения. Подгибаю колени, рычу, извергаюсь ей на язык, который она заранее приготовила, сложив его в «чашечку», но, по-прежнему не отпуская меня.
Дышу… Я дышу? Уже хорошо…
Слышу, как Машенька с причмокиванием поднимает голову.
— А ты тоже сладенький, — моя очаровашка улыбается мне, видя, как я в ужасе уставился на нее.
Я слова вымолвить не могу, понимая, что она все проглотила…
— Ты… Ты… Круто, — заикаясь и хватая воздух полными легкими, только и могу сказать я.
Маша легла на меня, положив кисти мне на грудь и опустив на них свой подбородок.
— Не раздавлю тебя, если так полежу?
Я только отрицательно мотнул головой. Дыхание не спешило возвращаться в размеренное состояние.
