Джек привлек ее к себе и поцеловал. Его тело было напряжено, а губы были такими горячими. Она привстала на цыпочки, чтобы дотянуться до него, и ощутила, что его руки поднимают ее, прижимают к себе все теснее и теснее. Ее голова откинулась назад, сердце бешено билось, кровь кипела.
Он отвел ее на диван. Они сели рядом, держась за руки. Джек наклонился к ней, отодвинул челку, падавшую ей на глаза. Она чувствовала, что земля уходит у нее из-под ног. Она не могла так долго выдержать его близости.
Стиви пыталась сохранить контроль за своим дыханием. Она была сама не своя и чувствовала, как ее переполняет робость. Глядя в глаза Джека, она удерживала его взгляд. Он был таким откровенным, наполненным таким страстным желанием, что ее охватили истома, жар и нежность. Ее мысли торопили: «Не делай этого, Стиви. Не заходи слишком далеко».
Она почти наяву слышала поддразнивание Генри, называвшего ее Лулу, Левкотея… новейший персонаж «Одиссеи», чье пение завораживает мужчин, но ее лодка разбивается о скалы. Он сказал бы, что следует предупредить Джека, чтобы он заткнул уши и как можно скорее уплыл. Не хватит ли ей трех браков? Разум говорил ей одно, а сердце влекло к другому. Она говорила себе: «Это не замужество, ради всего святого – мы только сидим, держась за руки, это только несколько поцелуев…»
Но эти несколько поцелуев… они были такими нежными. Стиви откинула голову назад, чувствуя, как Джек целует ее губы, ее шею. Она дрожала и хотела одновременно и ответить ему, и остановить его. Ее мысли опять стали сумасшедшими, лихорадочно метались: она всегда так много хотела, никогда не зная, как удержаться от этого, и это было необъяснимой западней любви. Она слегка изогнулась, высвобождаясь.
– Прости, – сказал он. – Я не должен был этого делать.
– Нет, это ты меня прости. Это я не должна была, – сказала она.
Извинения остановили их ненадолго. Стиви склонила голову. Что было ей делать?
– Как ты думаешь, что будет с нами дальше? – спросил он.
Их руки сплелись и успокоились, одна в другой.
– Я думаю, – начала она, но остановилась, потому что внезапно увидела их обоих на рассвете, одних на пустынном пляже, целующихся у края воды.
Это было кульминацией всех ее мечтаний этого лета…
Их взгляды встретились. Джек жадно ждал ее ответа. Она хотела предостеречь его, сказать ему, что она не для него – одно дело фантазии, но существовало же еще что-то помимо них. Раньше она наделала много ошибок, но больше не хотела никому причинять боль. Она подумала о Нелл, спавшей в соседней комнате, и вспомнила, что повлекла за собой потеря матери. Утрата породила бездну страстных желаний, и Стиви чувствовала это даже теперь.
Глядя в темные глаза Джека, она видела их иначе, по-новому. Она отодвинулась, но он продолжал гладить ее плечо. Это прикосновение было таким нежным чуть-чуть эротичным, она ощущала, как его пальцы передвигаются по ее обнаженной коже, и это прикосновение возбуждало ее.
– Я пойду, – сказала она.
– Ты только говоришь, но я не уверен, что ты этого хочешь.
– Почему?
– Потому что знаю, что чувствую сам, и думаю, что ты чувствуешь то же, что и я.
Он наклонился, прикоснулся губами к ее губам и начал ее целовать. Руки Стиви снова запрокинулись за его шею. От него пахло солью, потом и лимоном. Ей хотелось плыть за ним. Ее тело жаждало этого, и она прижалась к его груди, ощущая нечто исступленное, невыразимое словами, на этот раз мысли умолкли, побежденные эмоциями.
В соседней комнате Нелл шевельнулась, издав негромкий звук.
И этого было достаточно. Стиви вскочила на ноги. Покачиваясь, не в силах твердо стоять, она отступила. Джек потянулся к ней, пытаясь вернуть ее назад. Но Стиви не хотела, чтобы Нелл проснулась и увидела свою новую подругу целующейся с ее отцом.
– Я ухожу, – шепнула она.
– Нет, Стиви… я хочу поговорить с тобой.
– Не сегодня, – сказала она. У нее кружилась голова. – Хорошо? Я пойду.
– Когда мы сможем посмотреть замок?
– Завтра? Через день? В любое время, когда вы будете готовы.
– Чем скорее, тем лучше, – сказал он. – Мы ведь уедем через три недели.
– Как через три недели? – спросила она.
– Это как раз то, о чем я хотел тебе рассказать. – Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, удерживая ее за руку.
Она кивнула. Ее лицо пылало, и головокружение усилилось. Она знала, что уйти сейчас было правильным, иначе она вообще не уйдет. Она отняла у него руку, насмешливо улыбаясь.
– У меня бизнес в Шотландии, – сказал он, и она почувствовала, что улыбка гаснет на ее лице.
Стиви подумала о Нелл, которая отправится так далеко. И о Мэделин, теряющей шанс помириться с братом. И о Джеке, о том, как мало у нее надежды прояснить свои чувства к нему за эти три короткие недели. Сердце у нее упало, но она заставила себя выпрямиться.
– О чем ты думаешь? – спросил он.
– Мне жаль, что ты уезжаешь, – сказала она. – Так много нужно сделать…
– С замком твоей тетушки?
Стиви улыбнулась устало.
– Это все, о чем ты думаешь? – спросила она.
Он прикрыл глаза, не отвечая. Потом покачал головой.
– Это самое простое, – сказал он наконец.
– Здорово, – сказала она, думая о покрытых плющом стенах, лианах, проползающих из трещин с выпавшим цементом, падающих вниз камнях, перекрывающих тропинки… Он, конечно, прав что физическая работа намного проще, чем эмоциональные действия. – Я хочу, я хочу… – начала она.
– Чего ты хочешь, Стиви?
– Я хочу, чтобы в жизни Нелл была тетя, так же, как у меня.
Он посмотрел в сторону, откашлялся, игнорируя ее последние слова.
– Лучше отправиться поскорее и осмотреть замок, – сказал он. – Завтра – скажем, в полдень?
– Полдень – это прекрасно.
– Мне любопытно, – сказал он через минуту, прикасаясь к ее щеке.
– Что?
– Это единственная твоя реакция на то, что мы уезжаем в Шотландию?
– Нет. Только та, о которой я готова сказать вслух, – сказала она мягко.
Потом она повернулась и вышла из двери в огромную, залитую лунным светом ночь.
Джек смотрел, как она уходит. Он заставил себя остановиться и не пойти за ней. Его сердце мчалось за ней, и это было необычным ощущением. Стиви ушла, но оставила после себя что-то… ауру, дух? Комната потрескивала. Джек не мог понять, он никогда не испытывал ничего подобного. Он чувствовал себя переполненным энергией, казалось, он способен сейчас пробежать двадцать миль. Он расслабился, пытаясь снять напряжение.
Ему хотелось все изменить, многое вернуть. Он понимал, что Стиви была права относительно Нелл и Мэделин. Но она не знала всего. Вся правда была гораздо горше, чем то, что она знала.
