Именно потому, что Уильям Крукс находился в тесной дружбе с медиумом Даном Хоумсом, объективность его знаменитой лабораторной проверки «явлений» медиума ставилась под сомнение. Гудини не хотел, чтобы очарование Мины Крендон помешало ему быть максимально бдительным во время проверки.
23 июля 1924 года Гудини впервые был на сеансе Марджори. Одним из выдвинутых ею условий была полная темнота. Некоторые спириты, в том числе Хоум, соглашались на тусклое освещение, однако вселявшийся в Марджори дух, а это был дух ее покойного брата Уолтера, требовал полной темноты.
Прежде чем был погашен свет, доктор Крендон принял свою обычную позу, контролируя правую руку жены, а Малькольм Берд сжал обе их руки своей правой ладонью, оставив левую, «исследовательскую» руку свободной для проведения «научных изысканий».
В качестве уступки прославленному гостю знаменитый ящичек с колокольчиком был поставлен между ног Гудини. Маленький прямоугольный ящик из тонкого дерева содержал внутри электрический звонок, пару батареек и пару контактов. Крышка ящика имела деревянные ставни, неплотно закрытые и если их чуть-чуть нажать, то металлические контакты соединяются и колокольчик звенит. Ящичек нужно было расположить не очень далеко от медиума, так как спиритическая сила, заставляющая колокольчик звучать, возбуждается эктоплазмой, извергаемой из пор тела медиума.
Гудини сжимал левую руку Марджори, кроме того, она прижала свою левую лодыжку к его правой. Эти меры контроля должны были удовлетворить всех правоверных спиритов, а также большинство знаменитых ученых, исследующих психические феномены. Но Гудини этого было мало.
Ему давно уже был знаком старый трюк, состоящий в том, что двумя руками сжимают предплечье человека, который затем закрывает глаза, чувствуя все время прикосновение обеих рук, о чем вполне искренне сообщает присутствующим. К его удивлению и досаде, сжимающий его руку человек быстро щелкает его по голове (или по другому месту). Все это объясняется очень просто. Нервы предплечья чувствительны к теплу, боли, но плохо реагируют на прикосновения, и поэтому человек может не почувствовать удаление одной руки.
Гудини, как и в тот день, когда он импровизировал на спектакле Хичкока, пришел подготовленным. Весь день он носил на правой лодыжке тугой резиновый бандаж. Сейчас нога распухла, была воспалена, и поэтому любое движение или касание не осталось бы незамеченным. Медленно и осторожно передвигала Марджори свою ногу вокруг ноги Гудини к тому месту, откуда она могла бы нажать на крышку ящичка с колокольчиком. Каждый раз, передвигая ногу еще на полдюйма, она сопровождала это действие беседой с Гудини. Однако все внимание Гудини было сосредоточено на прикосновении ее ноги, и он понял, что вскоре она сумеет дотянуться до ящичка. Колокольчик действительно зазвенел. Благодаря повышенной чувствительности своей больной ноги Гудини все время, пока раздавался звон колокольчика, чувствовал движение ноги Марджори.
Через какое-то время, когда звон стих, он почувствовал, что она возвращает ногу в прежнее положение.
Ни малейшего впечатления на него не произвел и голос Уолтера, который был очень похож на голос миссис Крендон. Только Уолтер был нахален, нагл, дерзок, сыпал ругательствами, тогда как, что там говорить, миссис Крендон была настоящей леди.
Во время сеанса Уолтер попросил дать ему светящийся диск, которым иногда пользовались, чтобы показать силуэт материализовавшейся руки. Малькольм Берд поднялся, чтобы взять диск, а Уолтер в это время закричал, обращаясь к Гудини, чтобы тот контролировал медиума. Мина дала Гудини обе руки, в это время Уолтер объявил, что в воздухе плывет труба, и спросил Гудини, куда он должен бросить ее. «Мне!» Другого ответа от Гудини нельзя было и ожидать. Труба тут же упала к его ногам.
Гудини подозревал, что Марджори перед тем, как дать ему свои руки, схватила мегафон, который выполнял роль спиритической трубы, и спрятала его под своей модной шляпой. Когда Уолтер спросил куда бросить трубу, она просто сбросила мегафон со своей головы к ногам Гудини.
Марджори согласилась провести следующий сеанс в гостиничном номере. На этот раз все сидели вокруг стола. Гудини держал левую руку Марджори. Наклонившись вперед (напомним, что все происходило в темноте), Марджори просунула голову под стол, подняла и перевернула его, так что тот с грохотом упал на пол вверх ножками.
Однако Гудини предвидел такой ход. Держа левой рукой руку Орсона Манна, он засунул ее под стол, где сумел дотронуться до головы Марджори.
После этого колокольчик снова расположили между ног Гудини. На этот раз пряжка от его подвязки была зацеплена за чулок Марджори. Однако она пожаловалась, что это причиняет ей боль. Гудини покорно снял подвязку. Затем последовало такое же перемещение ноги Марджори, как и в прошлый раз, закончившееся нажатием на крышку ящика и звоном колокольчика.
Гудини шепнул Манну: «Разоблачить ее теперь». На что издатель ответил: «Нет, подождем, когда соберется комитет».
Гудини согласился. Однако, когда вскоре собрался весь комитет, Малькольм Берд возражал против немедленного разоблачения и порицания, предложив не сообщать ничего прессе до возвращения комитета в Нью-Йорк.
Манн и Гудини вернулись в Нью-Йорк той же ночью, но Берд остался в доме Крендонов. Как стало известно впоследствии, он рассказал им все об «открытиях» Гудини и его дальнейших планах. Все это было сделано вопреки воле Манна.
Гудини настаивал, чтобы ему дали возможность тщательно ознакомиться со статьей Берда, которую тот должен был отправить в журнал. Гудини ясно дал понять, что заявления Берда, будто бы примерно половина «явлений» на сеансах Марджори являются подлинными противоречат его мнению.
Приехав в Нью-Йорк, Манн приостановил печатание сентябрьского выпуска «Науки в США» и снял статью Берда.
Берд и раньше был в немилости у босса. Вскоре он разразился целым рядом заявлений, опубликованных в газетах под такими заголовками: «БОСТОНСКИЙ МЕДИУМ ОЗАДАЧИВАЕТ ЭКСПЕРТОВ», «ОЗАДАЧЕННЫЕ УЧЕНЫЕ ПЕРЕД ЛИЦОМ ОТКРОВЕНИЯ. СПИРИТИЧЕСКИЕ СПОСОБНОСТИ МАРДЖОРИ НЕ ПОДЛЕЖАТ СОМНЕНИЮ». Следующий заголовок был для Гудини что красная тряпка для быка: «ЭКСПЕРТЫ ТЩЕТНО ВЫИСКИВАЛИ ОБМАН В СПИРИТИЧЕСКОЙ ДЕМОНСТРАЦИИ. ФОКУСНИК ГУДИНИ ПОСРАМЛЕН».
Для Гудини все это могло означать гибель его репутации и крушение того, в чем он видел смысл своей жизни.
Надежным помощником Гудини во всей этой склоке, изобиловавшей взаимными обвинениями, претензиями и угрозами, был член комитета священник доктор Уолтер Франклин Принс. Если бы Гудини вышел из комитета, это могло быть расценено как косвенное признание им подлинности «явлений» Марджори. Но доктор Принс заявил, что он тоже выйдет из комитета, если не будут найдены способы давления на Берда с тем, чтобы он прекратил публичные высказывания о «явлениях» Марджори. Гудини высказался за недопущение Берда к сеансам, пока исследования не будут завершены.
Тем временем другой член комитета, доктор Даниэль Комсток, раньше работавший в Массачусетском технологическом институте, согласился с Принсом, что Гудини должен соорудить что-то вроде кабины, или ящика, используя которые, можно было бы более «гуманно» контролировать руки и ноги медиума. Гудини вместе с Коллинзом сконструировал такую кабину. По форме она напоминала корпус фортепьяно, только немного более широкий и глубокий, чтобы внутри можно было сидеть на стуле. Крышка ящика наклонялась вперед, и в ней было сделано круглое отверстие для шеи, а по бокам были еще две дырки, через которые медиум мог просунуть руки, контролируемые членами комитета.
25 августа в Бостоне в гостинице «Чарльзгейт» состоялась встреча Крендонов с членами комитета. Гудини и Коллинз принесли кабину. Знаменитый ящик с колокольчиком поставили на стол перед кабиной так, чтобы ее могли, достичь эктоплазменные псевдоподии, вылетающие из пор тела медиума. Очаровательную Марджори посадили внутрь кабины, свет погасили.
И на этот раз колокольчик зазвенел. Но, когда свет снова был включен, заметили, что две тонкие медные полоски, фиксирующие дверцу кабины, оказались сдвинутыми. Гудини заявил, что Марджори легко могла привстать, толкнуть дверцу, наклониться вперед и прижать крышку ящика лбом, заставив колокольчик зазвенеть. Марджори ответила, что, если дверца кабины действительно была открыта, то открыл ее, должно быть, Уолтер. Сестры довольно часто сваливают на братьев свои неблаговидные поступки, но только на этот раз брат был покойником.
После сеанса Крендоны куда-то исчезли. Гудини обнаружил их в сеансной комнате, где они обмеривали отверстие для шеи. По крайней мере, так он всем сказал.
На следующий день Коллинз снабдил дверку кабины скобами, засовами, висячими замками. Малькольм Берд не был допущен на предыдущий сеанс, но на следующий день он пришел в отель и потребовал объяснений. Гудини ответил, что он не хочет огласки того, что происходит в комитете. Берд в конце концов был вынужден признать, что, хотя он и не намеревался болтать, Марджори сумела «вытянуть» из него все секреты. В раздражении Берд отказался быть секретарем комитета. Его отставка была охотно принята.
