же. Дура. Пугало огородное.
В чулан проскользнул тусклый луч света, а вслед за ним проник Варка, локтем толкнул назад скрипучую дверь, уселся на сундук рядом с Фамкой.
– Фамочка…
– Отвали.
– Ты это… обиделась, что ли?
– Пошел вон.
– А чё я такого сказал-то? Жданка, дура, ляпнула глупость, вот я и завелся. Меня, если хочешь знать, все это уже до печенок допекло. Ну ладно, девчонки, с ними даже забавно бывает.
«Ага, – злобно подумала Фамка, – забавно ему».
– Но когда взрослые девки… лыбятся как дуры, хихикают и руками цепляют… Или вовсе старые тетки… Сядут и пялятся как кот на сметану. У меня эта красота уже вот где! Завтра найду нож, волосы отрежу к свиньям собачьим… и на лице нарисую шрам какой пострашнее. А то уже выйти никуда нельзя.
– Волосы все равно отрастут. И шрам не поможет. Сам потом пожалеешь.
– Ни за что! – с чувством возразил Варка.
– Пожалеешь. Встретишь какую-нибудь, какая тебе самому понравится, тут же и пожалеешь.
Фамка представила кого-нибудь вроде Иланы и не удержалась, всхлипнула. Хорошо, что Варка ее лица не видит.
Конечно, он ничего не видел, но слух имел хороший.
– Эй, ты что? Ты что же, и вправду, что ли?..
– Да, – выдохнула в темноту Фамка. – Нет… Не знаю я ничего…
Целую минуту Варка сопел, обдумывая ее слова.
– Это и есть женская логика? – беспомощно спросил он. – А то я как-то что-то не очень…
Фамка опять всхлипнула. Рядом завозились. На плечи и спину легла тяжелая лохматая душегрейка, а поверх нее крепкая Варкина рука.
– Фамочка, – убедительно сказал Варка, – без тебя я бы здесь умом тронулся. Совсем. Ты такая… Я для тебя… ну что хочешь… жизнь отдам.
«И ведь не врет, – мелькнуло в голове у Фамки, – правда так думает».
– Крайн сказал, что я выйду замуж за принца, – пробормотала она, оправдываясь. – Насмехался, как всегда. Вот Жданка и болтает.
– За принца? Да запросто. Когда надо будет, только свистни. Я тебе этих принцев за шиворот притащу, штук пять, на выбор.
Фамка представила, как Варка волочет упирающихся принцев в бархате, лентах и кружевах, и хихикнула.
– Одного хватит, но только чтоб на белом коне, иначе я не согласна.
– Ой, вы тут чего, целуетесь, да? Там Ланка уже на стенку лезет.
В чуланчик проникла Жданка. Варка, вопреки ожиданиям, обнимать Фамку не перестал, зато свободной рукой отвесил Жданке вразумляющий подзатыльник и вдруг зашелся тяжелым, рвущим грудь кашлем.
– Вот чего, – сказал он, прокашлявшись, – сегодня в Починок дядька Валх приходил. Меня искал.
– Зачем? – всполошилась Жданка.
– Зовет в Дымницы. Завтра солнцеворот. Они хотят, чтоб я у них Овсенем побыл.
– Чем-чем? – удивилась Фамка.
– Ну, обычай такой. На солнцеворот добывают «живой огонь», выбирают мальчишку, ну или там парня молодого.
– И чего?
– Ну, он ходит из дома в дом, «живым огнем» зажигает очаг или печку, слова всякие говорит или поет.
– А почему ты?
– Из-за рожи моей распроклятой. Овсень этот, понимаешь ли, красивый должен быть.
– Ну, ясное дело, во всей округе красивей нашего Варочки никого нету, – хихикнула Жданка и схлопотала второй подзатыльник.
– А что надо петь – ты знаешь?
– Дядька Валх обещался научить по дороге. Он приедет за мной завтра. А потом назад привезет.
– Заплатят?
– Заплатят. Не деньгами, конечно, но деньги нам тут без надобности.
– Можно я с тобой? – заныла Жданка. – У меня уже все прошло.
– Давай, – легко согласился Варка, – петь вдвоем будем. Может, покормят тебя лишний раз. Тут вот какое дело. Крайн велел вниз больше не ходить. И я обещал, что не пойду.
– Так, может, лучше и не ходить?
– Да ладно, всего лишь в Дымницы. Все равно того, что из Трубежа привезли, до весны не хватит. Ты вот чего… скажи ему, что я дядьке Антону пошел помогать, опять, мол, его согнуло. Вернусь засветло, никто ничего не заметит.
– Скажу, – вздохнула Фамка.
Глава 19
С мглистого неба падал теплый медленный снег, робко трогал лицо, застревал в волосах, покорно ложился на истоптанную деревенскую улицу. Весь день Варка во главе ватаги ряженых ходил по Дымницам, носил в особом горшочке загодя добытый дядькой Валхом живой огонь. В каждом доме добросовестно улыбался, разбрасывал по полу зерна, пел «Сейся, пшеница, колос колосистый», зажигал очаг, старательно кланялся хозяевам. Хозяева, по-праздничному радушные, угощали кнышевым хлебом, который на самом деле вовсе не хлеб, а пышный многослойный пирог из чистой белой муки. Подносили и стопочку. Стопочки Варка, давший себе слово быть очень осторожным, тайком переправлял дядьке Валху, обряженному поверх собственной пышной шевелюры в громадную медвежью шкуру. Тот не отказывался, пил и за себя, и за Варку, но к концу пути так нарезался, что к общему деревенскому костру вышел, качаясь, как былинка в чистом поле. Стало ясно, что сегодня он никого никуда не повезет.
Жданка, которой дали поносить журавля – палку с деревянным клювом и крыльями из рогожки, – тоже веселилась вовсю, прыгала, скакала, радостно махала «крыльями». Но Варке было не по себе. Вроде невелик труд – с песнями пройти по деревне, а в груди все спеклось, кости ломит и к горлу что-то подкатывает. Даже есть не хочется.
Он, как и полагалось, запалил костер, в полный голос начал «Овсень-таусень» и повел вокруг огня живую поющую цепь. Все время тянуло откашляться, но он сдерживался. Цепь замкнулась в хоровод, и Варка тихонько шмыгнул в сторону. Костер горел высоко, буйно, что предвещало хороший год. О войне здесь никто и не думал.
Хорошо бы и вправду здесь заночевать. Но если сегодня они не вернутся, завтра за Варку примется господин Лунь. Прыщей Варка не боялся. Но если господин Лунь снова влезет в душу и начнет там резвиться на свой манер… Варка содрогнулся и потянул Жданку из хоровода.
– Пошли. Нам засветло вернуться надо.
* * *
Снег сыпал и сыпал, скрадывал очертания, заглушал звуки. Дальний лес пропал в колышущейся пелене. Белая дорога была пуста. Жданка запела про то, как «по белой по пороше гуси-лебеди летели», но Варка не подхватил. Напелся уже.
Дошли до развилки. Направо – в Язвицы, налево – к мосту через Тихвицу. Повернули налево и услышали за спиной частый глухой стук. Жданка охнула. Варка закрутился на месте, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь за летящим снегом. От леса по Язвицкой дороге бодрой рысью поднимался конный отряд. Синели плащи и тускло блестели шлемы.
– Беги! – приказал Варка. – Пулей домой!
– А ты?!
У развилки отряд разделился. Половина свернула в деревню, половина во весь мах направилась к мосту.
– Мне они ничего не сделают, –
