Это делалось для того, чтобы как можно меньше двигаться по открытым пространствам. Однако там, где находились мы, пролегал небольшой участок, не имевший естественного прикрытия; возможно, именно поэтому там и появился вражеский патруль. Проводив своего маленького подопечного в канал Дрвеник, торпедный катер вернулся и стал в патруль примерно в трех кабельтовых к берегу от нас. Таким образом, мы оказались зажатыми между ним и двумя противолодочными катерами. А в довершение ко всем неприятностям появился гидросамолет. Море лежало безмятежно зеркальное, как и все эти дни. В 16.20 дым преобразился в солидных размеров пароход, вышедший из-за острова Смоквица, и мы пошли в атаку.
Нам очень мешал торпедный катер, болтавшийся недалеко от нашей цели, ближе к морю. Теперь, чтобы открыть огонь, нам нужно было развернуться. Едва мы медленно зашевелились, слегка разрезая воду перископом, как торпедный катер изменил направление и пошел в нашу сторону. Если бы мы сейчас погрузились, то ни за что не успели бы вовремя к своей цели и пропустили атаку. Единственным выходом оставалась остановка правого двигателя – мы шли только на нем, – и тогда катер проскочил бы мимо. Так и случилось: катер прошел так близко, что можно было слышать звук его винтов. Создавалось впечатление, словно по баку прошел поезд. Если бы с палубы катера кто-то взглянул в этот момент вниз, то в прозрачной воде наверняка увидел бы субмарину.
Стоило пройти катеру, как в видоискателе появилась цель, и мы выстрелили точно под ее корму. Уйдя на глубину, мы слышали, как наша торпеда попала в корпус корабля с расстояния в тысячу ярдов. Это случилось всего через девять минут после того, как наша цель появилась из-за острова Смоквица.
Цель эта не представляла собой особой ценности, и прицелиться к ней оказалось достаточно легко, так как скорость можно было вычислить по отношению к берегу. Но из всех проведенных мной атак именно эта принесла наибольшее удовлетворение.
Почти всегда, анализируя наедине с собой ход действий, находишь тактику более успешную и более выгодную, чем та, которую использовал. Но в этот раз, из-за присутствия самолета и противолодочных катеров на самой малой скорости на одном винте, мы медленно вышли на курс атаки. Причем два противолодочных корабля закрывали нам путь в море, над головой находился гидросамолет, а море отличалось совершенно нестерпимым спокойствием и прозрачностью. Когда нам пришлось позднее часами патрулировать в этом же районе, мы всегда видели артиллерийскую батарею на берегу и наблюдателей на скалах.
Восхваляя сам себя, я просто обязан сказать, что эта атака действительно оказалась единственной из всех мной проведенных, которой я остался в полной мере доволен. Именно этим она мне так памятна. В то время, однако, нельзя было тратить ни минуты на самолюбование и гордость, и мы постарались уйти из опасной зоны как можно быстрей.
Торпедному катеру не потребовалось много времени, чтобы развернуться и сбросить глубинные бомбы именно в то место, отмеченное красноречивым масляным пятном на воде, откуда мы только что стреляли. Надо сказать, что он сделал это очень быстро. Бомба ушла на глубину, и военные действия приняли свои обычные формы. Лампы лопались и гасли, пробка с подволока облетала, и все мы вместе с лодкой сотрясались от сильнейших взрывов. Шумопеленгатор быстро вышел из строя, но старшина-акустик сумел должным образом вернуть его к жизни. Но все-таки наша лодка получила достаточно серьезное повреждение. Мощная линза перископа потрескалась, покрывшись звездочками, и лишила нас дальнего видения на все оставшееся время дежурства. Среди взрывов глубинных бомб раздавались негромкие удары. Как оказалось, это горячие парни из береговой артиллерии вступили в игру.
Нам не стоило особого труда стряхнуть с себя всю эту охотившуюся на нас команду, и, поднявшись той ночью на поверхность, мы оставили на воде подальше от себя еще один фальшивый перископ – в надежде, что на следующий день он привлечет к себе новую порцию вражеских боеприпасов. Возвращаясь ночью среди островов, мы пережили неприятность. Заметив вражеский дозор к востоку от острова Свети-Андрия, мы пошли вдоль западного побережья. Держась как можно ближе к крутым берегам, я старался защитить силуэт лодки от света восходящей луны. Но в той же тени скал прятался и торпедный катер, который тут же выскочил на нас. Мы нырнули как раз вовремя. Катер не очень умело охотился на субмарину, но тем не менее эта игра в прятки стоила нам значительной части драгоценного ночного времени, и, когда встало солнце, мы находились еще за двадцать три мили от того места, где мне хотелось бы быть.
Еще до появления торпедного катера с острова открыли огонь, и эти вспышки, скорее всего, означали, что нас засекли и с берега. В этих замкнутых водах нельзя было надеяться на то, что в то время, как ты все видишь, тебя не видит никто. В подобных условиях все настраиваются совершенно иным способом, в особенности сигнальщики, чья вахта жизненно важна для подводной лодки. Да и сама природа, кажется, склонна несколько расширить способности человека. Момент был опасным, но сейчас мы уже отошли от островов и могли спокойно, с интересом победителя наблюдать за игрой прожекторов вдалеке от нашей кормы. Они упустили нас из виду.
Но все-таки мы потеряли много времени, и следующий день уже подходил к концу, когда «Сафари», наконец, подошла к острову Колосеп, месту нашей неудачной атаки на Груц во время этого же похода, но немного раньше. Подходя, мы заметили дым множества приближающихся труб. Когда настало время, в разбитом объективе перископа появилась очень странная картина. Это оказалась процессия, состоящая из одного буксира, ведущего два лихтера, и еще двух буксиров, тянущих землечерпалку. Мы не смогли бы перехватить их до того, как они достигнут острова Колосеп. Буксиры всегда вооружены, а у нас оставалось лишь четырнадцать снарядов. Кроме того, их наверняка прикрывали береговые батареи. Они представляли собой слишком мелкую цель, чтобы ее можно было поразить торпедой, кроме как прямой наводкой, а мы не могли подойти достаточно близко. Три вооруженных судна под прикрытием береговой батареи представляли собой слишком ответственную цель даже для «Сафари», и случай этот оказался именно таким, когда приходилось с сожалением признавать, что осторожность – это лучшая часть доблести. Процессия беспрепятственно свернула к Груцу.
Мы прошли вдоль берега, заглянув в гавани Дубровника и Котора (обе оказались пустыми), а на ночь отошли подальше, чтобы в спокойной обстановке зарядить аккумуляторные батареи. В первый и последний раз наша заключительная патрульная ночь прошла совершенно безмятежно, не потревоженная ни единым противолодочным кораблем, и следующее утро застало нас на подходе к скалам островов в нужное время. Мы собирались провести последний день на маршруте Дубровник – Котор.
В девять утра мы увидели на юге дым и решили атаковать. В испорченный перископ трудно было что-то рассмотреть под скалами, но тем не менее мы увидели два торпедных катера, а ближе к берегу еще и конвой из трех судов. Торпедные катера шли особенно красиво. И хотя противолодочное вооружение этих катеров не представляло собой ничего особенного, искусство мореплавания, проявляемое ими у берегов Далмации, заслуживало самой высокой оценки. Они представляли собой удобные небольшие корабли, слишком мелко сидящие в воде, чтобы служить целью для торпед. Очевидно понимая, что их противолодочное оборудование находится на рудиментарном уровне даже по стандартам итальянской армии, они использовали тщательно продуманный метод физического воздействия. Эти два катера на хорошей скорости постоянно кружили вокруг своих подопечных. Мне больше нравилось, когда эскорт двигался в традиционной манере, в начале колонны, перед остальными судами. Тогда можно было первым делом сконцентрироваться на прорыве сквозь заграждение, а затем уже искать удобную позицию вдоль любого из судов или, что даже лучше, слегка за ним, чтобы без помех нанести торпедный удар. Ничто так не удручает во время торпедного обстрела, как присутствие агрессивно настроенного эскорта. Это всегда вызывает излишнюю спешку. Субмарину обнаружат только после ее торпедных залпов, а судно получит удар раньше, чем ей воздастся по заслугам. Но понятно, что ее экипаж вовсе не желал дожидаться возмездия, имея на это свои очень веские причины.
В нашем случае торпедные катера шли так, словно их вели сами офицеры-подводники, и поэтому атака с близкого расстояния казалась исключительно трудной и ненадежной. Однако я имел точный план движения этого конвоя вдоль берега, знал его курс и скорость и поэтому мог нанести удар с довольно значительного расстояния. Мы выпустили три наших последних торпеды с расстояния 2000 ярдов, то есть за 500 ярдов до ближайшего эскортного судна. Через одну минуту двадцать пять секунд и одну минуту тридцать семь секунд мы услышали, что торпеды попали в цель.
