Доказательств членства Миллера в коммунистической партии у Комиссии не было. Он же спокойно сознавался, что, хотя в партии никогда не состоял, никаких заданий не выполнял, не подчинялся никакой партийной дисциплине, не имеет сейчас никаких контактов с "красными" и счел бы катастрофой, если бы они захватили власть, — посещал еще до Второй мировой войны курсы по марксизму и в свое время участвовал в нескольких встречах литераторов, организованных коммунистами.
"Инквизиторы" немедленно уцепились за это. И потребовали от Миллера назвать имена тех, кого он видел на этих встречах.
Он наотрез отказался: "Я не могу упоминать имя человека и доставлять ему неприятности. Насколько мне известно, те люди были писателями и поэтами, а жизнь литературного работника, какой бы она ни казалась со стороны, и так довольно тяжела. И мне не хотелось бы для кого бы то ни было создавать дополнительные трудности. Я прошу вас этот вопрос мне больше не задавать".
(В сходном положении оказался четырьмя годами раньше Миллера его друг Элиа Казан, вызванный на Комиссию в 1952-м. Как упоминалось, он, в отличие от Миллера, был в 30-х членом коммунистической партии. И — опять же, в отличие от Миллера — выдал Комиссии своих бывших товарищей, чтобы не угодить в "черный список". Многих этот малодушный поступок оттолкнул от Казана. Говорили, что он "продал душу за плавательный бассейн".)
Отказ от сотрудничества послужил предлогом для того, чтобы возбудить против Артура Миллера дело о неуважении к закону и начать судебный процесс, который тянулся целых два года.
При этом "за кулисами" Миллера попытались подкупить довольно забавным, если смотреть со стороны, способом. Ему пообещали, что все проблемы будут решены, если он уговорит Мэрилин Монро сфотографироваться с конгрессменом Уолтером. Артур отказался и от этого, вдобавок предал тайное предложение огласке.
Заседание Комиссии транслировалось на все Соединенные Штаты по телевидению. Мэрилин, конечно же, с волнением слушала речь Артура. И вдруг услышала, как он говорит о своем намерении поехать в Лондон — потому что там будет ставиться его пьеса "Вид с моста" и потому что туда собирается на съемки актриса, которая вскоре выйдет за него замуж. "Я женюсь на мисс Мэрилин Монро перед ее отъездом в Англию, который запланирован на 13 июля. По приезде в Лондон она уже будет миссис Миллер".
Мэрилин страшно рассердилась. Или, по крайней мере, сделала вид, что рассердилась, перед Ростенами и Гринами, которых немедля обзвонила. Ведь она не давала Артуру окончательного ответа! Как он смел сделать такое заявление на всю страну, не посоветовавшись с ней?!
Пока она бушевала, репортеры осадили ее квартиру на Саттон-плэйс. Мэрилин ничего не оставалось, как подтвердить слова Артура. Ведь теперь колебания означали бы предательство.
Миллер и Монро сбежали от любопытствующей общественности в городок Роксбери в штате Коннектикут, где в то время находились родители Артура. Смирившаяся, похоже, с судьбой Мэрилин вознамерилась стать Артуру "хорошей еврейской женой" — как когда-то хотела стать "хорошей итальянской женой" Джо Ди Маджио. Она училась у Августы готовить гефилте-фиш и цимес и прошла ускоренный курс иудаизма у раввина-реформиста.
Укрыться от прессы не удалось и там. Беззастенчивые журналисты ночевали в палатках во дворе дома.
Артур кое-как успокоил их, назначив на 29 июня (в день, вечером которого им с Мэрилин предстояло пожениться) пресс-конференцию. До мероприятия Мэрилин, Миллер и его родители хотели в тихом семейном кругу посидеть за ленчем у живших в Роксберри родственников. Дотошная журналистка Мара Щербатофф, русская аристократка и представитель французского журнала "Paris Match" в Нью-Йорке, решила подловить жениха и невесту, чтобы разжиться какими-нибудь эксклюзивными сведениями. Вместе со своим шофером она дождалась, пока Монро и Миллер сядут в машину, чтобы отправиться на ленч, и бросилась вдогонку. Шофер не знал дороги, крутой поворот не был обозначен на карте — и автомобиль Мары врезался в дерево. Мара вылетела через ветровое стекло, осколок которого перерезал ей артерию. Ее успели доставить живой в больницу, но несчастная женщина умерла на операционном столе.
Трагедия произошла в час дня. В четыре Мэрилин (которая не могла не счесть случившееся скверным предзнаменованием) и Артур провели пресс-конференцию. Еще через три часа они, в будничной одежде, захватив одолженные у родин обручальные кольца, втайне от журналистов обменялись обещаниями в окружном суде. Гражданская процедура тоже была будничной и очень быстрой — она заняла меньше пяти минут.
По-настоящему — также по секрету от прессы, — с нарядами, гостями и угощением, свадьбу отпраздновали 1 июля. На церемонии по еврейскому обряду (как того хотела Мэрилин) Артур надел молодой жене на палец золотое кольцо с гравировкой: "М. от А., июня 1956. Сейчас и всегда". А она написала на обороте свадебной фотографии: "Надежда. Надежда. Надежда". Поданный в саду обед был великолепен. Писатель и актриса целовались и обнимались, как влюбленные подростки. Норман Ростен вспоминал: "Это было похоже на сказку, ставшую явью. Появился принц — принцесса была им спасена".
Но до этого в запертой изнутри комнате Мэрилин плакала в объятиях Милтона и Эми. Оми, как могли, утешали ее: она не обязана быть женой Миллера, если не хочет; можно извиниться перед раввином и гостями, можно завтра же подать на развод. Мэрилин со слабой улыбкой сквозь слезы качала головой…
Меньше чем через две недели Монро и Миллер, как и было запланировано, вылетели в Лондон. 18 июля актеры под руководством Лоуренса Оливье начали репетиции. 7 августа начались съемки фильма по пьесе "Спящий принц", в киноверсии — "Принц и танцовщица". Костюмированной веселой комедии про вещи, в общем-то, не смешные — политику и любовь..
Явление Мэрилин Монро британцам было поистине триумфальным. Вместе с ней и Артуром на берега Альбиона прибыли Страсберги и Грины. В аэропорту их ждали Лоуренс Оливье, Вивьен Ли и толпа репортеров, одного из которых сбили с ног разгоряченные собратья по перу и фотокамере. От аэропорта отъехал кортеж из трех десятков автомобилей. Все эти машины везли не только людей, но и множество вещей. Лишь у Мэрилин и ее мужа было 27 чемоданов, баулов и сумок (пожитки Артура поместились всего в трех).
Англичане встретили Монро с предсказуемым ажиотажем.
"Газеты по всей стране состязались друг с другом в дурацких заголовках и охотно печатали о Мэрилин несусветную чушь, — пишет Энтони Саммерс. — Рассказы о ее прибытии были помещены на первых страницах, потеснив исполненную тревог речь премьер-министра Энтони Идена о том, что Англия стоит на грани экономической катастрофы. Одна газета, подарившая Мэрилин велосипед для катания по английским сельским дорогам, потом посетовала, что на нем катаются слуги актрисы. Пожилые леди вышивали портрет Мэрилин серебряными и золотыми нитями. Актрису приглашали на крикетные матчи, тетеревиную охоту в Шотландию, а также отведать рыбы с хрустящим жареным картофелем в компании стиляг. Под окнами Мэрилин группа студентов распевала непристойные песни и — 23-й псалом".
Лоуренсу Оливье работать с Мэрилин Монро было, мягко говоря, непросто. Он — столь же мягко говоря — не обладал терпением Логана. А терпение режиссера и других членов съемочной группы Мэрилин, как у нее было заведено, испытывала постоянно.
Одним из помощников Оливье был 23-летний Колин Кларк, "мальчик из хорошей семьи", сын друзей Лоуренса и Вивьен. Он вел дневники, опубликованные позже под заглавиями "Принц, танцовщица и я" (1995 год) и "Моя неделя с Мэрилин" (2000). (Последняя книга легла в основу художественного фильма "Семь дней и ночей с Мэрилин Монро".)
Вот как Кларк описывает в своих дневниках рядовую, штатную ситуацию в студии:
"Съемки в тот день шли по уже ставшей привычной модели. Мы все ждем появления Мэрилин на площадке, под лампами рабочего освещения. Каждые четверть часа Оливье просит Дэвида сходить в гримерную Мэрилин и узнать, когда она будет готова. Дэвид — профессионал старой закалки. Он твердо верит в субординацию.
— Колин! — кричит он.
— Да, Дэвид?
— Сходи в гримерную мисс Монро и спроси, когда она будет готова.
Это, разумеется, ее передвижная гримерная. Она находится прямо здесь, в павильоне киностудии. Снаружи эта штука выглядит как жилой автоприцеп на участке строительных работ. Внутри — приглушенный свет и бежевые тона, как в Парксайд-Хаусе.
Я стучу в тонкую металлическую дверь. На стук отзываются гример или костюмерша. "Еще нет", — шепчут они. Мы все будто бы ждем, пока кто-то родит.
В конце концов без всякого предупреждения двери распахиваются и появляется Мэрилин. Она выглядит сногсшибательно в изумительном белом наряде, который сшил для нее Бамбл Доусон специально для роли Элси Марины. Мэрилин высоко держит голову, на ее губах играет легкая улыбка, огромные глаза широко раскрыты, взгляд устремлен на площадку. Мэрилин готова. Мэрилин собирается сделать это прямо сейчас или умереть.
