Растения казались обугленными головешками, создавалось четкое впечатление, что серые ветки, растущие из земли, давно засохли. Метрах в пятистах впереди возвышалась роща более крупных растений, то ли деревьев, то ли кактусе сразу и не поймешь, как их лучше назвать. Бугристые ветвящиеся стволы темно-зеленого цвета и без листьев. Странно, но местные растения не имеют листьев, как будто на Сэоне отменили законы фотосинтеза. Или эти растения получают жизненную энергию другими путями? Бог его знает.
Никакой живности, кроме меня и Гиви, в поле зрения не наблюдалось. Ни зверей, ни птиц, ни даже насекомых. Тусклая серая пустыня, море обугленных веток, в котором разбросаны острова – рощи гигантских кактусов. Неприглядная картина.
Я обернулся. Здание, из которого мы вышли, было довольно большим, но очень низким, метров пять—шесть в высоту. Материал, из которого были сложены стены, я не смог опознать. Равномерно серая матовая поверхность, то ли металл, то ли пластмасса, кажется, монолитная – соединений между отдельными блоками нигде не видно.
Выйдя из здания, Гиви зашагал по тропинке, протоптанной в бескрайнем поле серых веток. Она была широкая и утоптанная, но это была именно тропинка, а не дорога – никакого искусственного покрытия, никаких бордюров по краям, никаких обозначений, просто полоса вытоптанной земли, на которой серые ветки не росли. Тропинка уходила метров на сорок от здания и там обрывалась.
Гиви дошел до конца тропинки и остановился, поджидая меня. Я подошел к нему и спросил:
– Куда мы идем?
– Ты должен ответить за свои слова, – сказал Гиви, и окружающий пейзаж внезапно изменился.
Вокруг по-прежнему расстилалась серая равнина, небо над головой по-прежнему было фиолетовым, но теперь в нем не было облаков, а из серой земли не росли серые ветки, вместо них по плоской равнине были разбросаны неясные конструкции, напоминающие капустные кочаны, в которых вместо листьев росли подсушенные коровьи лепешки. Непонятно, что это такое – то ли растения, то ли искусственные сооружения.
Я обернулся и увидел, что здания, из которого мы вышли, больше нет. И еще одно изменение – солнце, которое раньше стояло почти в зените, теперь склонилось к горизонту и вышло из-за облаков. Оказывается, солнце на Сэоне лиловое. Deep purple, так сказать.
Метрах в десяти справа от меня воздух сгустился, замерцал и превратился в марево, из которого вышло существо того же вида, что и мы с Гиви.
– Это и есть твой чудо—боец? – спросило оно.
– Он самый, – подтвердил Гиви.
– Эй! – воскликнул я. – Гиви, ты обещал, что от меня потребуются только координаты двух миров. Ты не говорил, что придется драться.
– Ты либо лжешь, либо не помнишь, – заявил Гиви. – Я говорил об этом в самом начале разговора.
– Но потом, когда мы договорились, ты сказал, что от меня нужны только координаты Вудстока и Убежища.
– Любая следующая договоренность не отменяет предыдущую, а дополняет, – наставительно произнес Гиви. – Будь готов ответить за свои слова.
Гиви отошел в сторону, а второе существо направилось ко мне с явно враждебными намерениями. Не нужно было читать его ауру, чтобы сообразить, что меня сейчас будут бить.
Я попытался принять боевую стойку, но сразу понял, что человеческие навыки здесь не пригодятся. Основное оружие человека – кулак, а у этих существ на руках вместо пальцев мягкие щупальца, ими как следует не ударишь, они в лепешку расплющатся. Интересно, как они дерутся…
Обратившись к памяти тела, я узнал, что в колющем устройстве на конце питательного хобота имеется железа, вырабатывающая парализующий яд не смертельного действия. Местная техника боя основана на том, чтобы парализовать противника серией уколов, а затем выпить его кровь, либо полностью, либо чисто символически, только для подтверждения победы.
Техника боя сэонцев очень своеобразна. С одной стороны, уколоть противника хоботом непросто: мышцы хобота не очень сильны, и если противник поймает хобот рукой, можно вырваться, но если противник сумеет намотать твой хобот на руку, ты проиграл. Главное в рукопашном бою сэонцев – перехватить руками хобот противника и одновременно не позволить противнику перехватить твой хобот. Намотал хобот противника на руку – чистая победа. Просто схватил – противник вырвется, но будет вынужден отступить. Попытался схватить, но промахнулся – получил укол. Десять—пятнадцать уколов – ты проиграл.
С другой стороны, хобот очень подвижен, очень трудно предугадать его траекторию и еще труднее заблокировать ее, да так, чтобы не получить укол в руку. Схватка двух сэонцев не похожа на драку людей, это скорее танец. Физическая сила не играет роли, все решают скорость реакции, правильная стратегия и, конечно, удача. Гм… А почему это физическая сила не играет роли?
Пока я консультировался с собственным телом, противник вышел на дистанцию атаки. Он не стал совершать поклоны или какие-то другие ритуальные действия, а ринулся в атаку немедленно.
Мое тело никогда не принадлежало бойцу. Оно не смогло предугадать движения противника, мне пришлось задействовать эмпатию, чтобы понять направление удара.
Эмпатия не особенно помогла. Противник не думал о своем ударе, он нанес его автоматически, работая только на рефлексах. Я успел понять, что атакующее движение выверено до мельчайших деталей, это не просто замах наобум, это сложнейший прием, который может продолжиться десятком различных путей и почти все пути приведут к моему поражению. Даже если и существует надежная защита, шансы, что за оставшиеся миллисекунды я пойму, как надо защищаться, близки к нулю.
Я решил пойти другим путем. Кто-то сказал: не можешь одержать победу на поле противника – дерись на своем поле. Я решил ввести новый элемент в сэонское искусство рукопашного боя. Я не стал пытаться заблокировать хобот противника. Я сгруппировался и отпрыгнул назад, а когда противник продолжил наступление, ударил его копытом в живот.
И немедленно получил укол в колено. Один укол почти не влияет на общую подвижность тела, просто колено чуть-чуть онемело. Зато противнику пришлось плохо.
Тела сэонцев не рассчитаны на то, чтобы держать удар. Ядовитому существу не нужны массивные кости и толстый слой крепких мышц. Грудная клетка сэонцев не имеет ребер, она сплетена из тонких волокон соединительной ткани. Брюшного пресса почти нет, мышцы живота у сэонцев слабые и тонкие, как у людей на боках.
Мой удар оказался сокрушителен. Противник застыл на месте, его антенны судорожно задергались, ему было очень больно, возможно, он сейчас умрет. Я отметил этот факт, но не успел осмыслить, потому что мне тоже пришлось несладко.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
