— Ваш труд — самый важный для этой земли. Здесь, наверно, работает очень много людей?
— Да, приходится почти постоянно быть здесь. Потому что никто не знает множества тайн для этой работы. Их знаем только мы с одрусом Ваалом, — последнее предложение он говорил с улыбкой — ее было слышно так сильно, что я не сомневалась — его рот сейчас расплылся до ушей. — Тут очень много рабов, и тех, кто не имеет денег, они здесь живут постоянно.
— Мне очень интересно посмотреть, как вы проводите работу. — я снова направила к нему ладони, и он охотно из взял в свои. Так мы ехали до подножия горы.
Он взял мою руку, и я вышла из кареты. Я придерживала край капюшона, и иногда чуть поднимала его, чтобы видеть происходящее. Нам на встречу шел человек.
— Одрус Лим, наконец вы вернулись, у нас очень много людей не могут выйти работать, и даже плети не помогают им. — он был обеспокоен, видимо, нормы по выработкам здесь существуют.
— Сейчас я подойду к вам, мастер Тут.
— Одрус Лим, занимайтесь делами, а я пока посмотрю здесь все, не переживайте, так будет лучше, я так переживаю, что вы увидите мое лицо. Оно после того происшествия не очень красиво, — я сжала его ладонь, давая понять, что я с ним, и меня очень беспокоит внешность и его мнение.
— Хорошо, Сири, посмотрите. Я недалеко. — он уходил с Тутом, а я имела шанс все посмотреть, побыть одной. Я отодвинула край своего колпака — капюшона, и увидела, что они уходят влево, там стояли длинные дома из бамбука. Видимо, там жили рабочие, и был их «офис».
Я сняла капюшон, и подняла голову вверх. Гора была не просто большой, а огромной. Каменная лестница, на каждой ступени которой работали молотами и подобием кирки, мужчины и женщины. Лестницы углублялись. По краю двигались люди, запряженные в телеги — волокуши. Они спускали руду к подножию — за домами было видно дым, скорее всего там стоят печи, или где там они плавят эту руду.
В волокушах было больше женщин, чем мужчин. Веревки и ремни, которыми они были впряжены, сильно врезались в грудь. Телега была с двумя небольшими деревянными колесами, обитыми расплющенным железом. Сзади колес не было, и доски просто тормозили по земле. На волокушах были камни.
На ближайшей от меня каменой ступени работали совсем тощие рудокопы. Видимо, по мере того, как организм начинал сдавать, их спускали все ниже и ниже. Эта гора была их чистилищем. И видно, что некоторые быстрее хотели закончить этот путь.
— Сири, вам не скучно здесь? — ко мне шел Лим, я быстро накинула капюшон.
— Что вы, одрус Лим, здесь очень интересно. А что так беспокоит мастера? — мне нужно было больше информации.
— Люди много болеют, и не могут работать как раньше. Рабов все меньше, а жители этих земель работают когда сами хотят, или совершенно не осталось средств для жизни.
— Одрус, у меня есть мысль, но я не в праве давать вам советы. Я ниже опустила голову в капюшоне, якобы извиняясь.
— Нет, нет, говорите, Сири, вы очень умная женщина, и я буду рад, если вас заинтересовало мое дело. — он говорил суетливо.
— Одрус Лим, давайте этот разговор останется между нами, потому что это ваше дело, и если кто-то поймет, что я хоть немного понимаю в этом, вас просто перестанут ценить.
— Обещаю, Сири, говорите все свои мысли. Нам нужно отправляться в замок, и по дороге вы расскажете о всех идеях — он помолчал, прежде чем ответить, переварил мое хитросплетение лжи, не иначе, оценил заботу, испытал страх потерять этот лакомый пост.
Мы выехали, и я отвернувшись к окну, шептала ему всю суть моей идеи.
— Одрус Лим, вы сейчас один заведуете рудником, и одрус Ваал больше не занимается этими делами?
— Да, теперь всем занимаюсь только я, он очень рад, что дело движется вперед.
— Я начну с того, что на севере сейчас все по другому. Вы знаете, что я недавно оттуда. Люди борются с васарами, которые поставляли вам рабов. Скоро берег будут проверять на вывозимый товар — рабов скоро может просто не стать. Это не ваша вина. А вот то, что гибнут эти рабы? Они мало отдыхают, плохо питаются, много и тяжело работают. Если рудник начнет давать меньше железа, вам зададут вопрос — почему так случилось. Вы скажете, что люди умирают, и работать некому. И тогда вы будете виноваты, одрус Лим.
Я замолчала. Я давала ему время, чтобы подумать. Сейчас, когда мы будем подъезжать к замку, я достану из рукава джокера. Он молчал, и я боялась, что он заподозрит меня. Как только карета подъехала ко входу, одрус оживился, и отошел от темы нашего разговора.
— Сири, мы можем еще совершить с вами прогулку?
— Да, я буду рада, если завтра мы с вами проедем в сады ваших земель. Я очень люблю фрукты.
— Я так рад, что умная и очень красивая женщина проводит со мной свое время.
— И еще, одрус Лим, еще никто из одрусов не знает о том, что больше с северных земель вывозить рабов не получится. Пожалуйста, воспользуйтесь этой информацией раньше других, и одрус Ваал никогда не будет разочарован в вас. Теплого света вам, одрус, — я снова подала ему ладонь, он ее пожал, и вышел из кареты.
На мою радость из замка вышла Сига, помогла выйти из кареты, и мы молча поднялись в комнату. Она тут же заблокировала дверь, и помогла мне снять плащ.
— У вас все хорошо, где Ома?
— Я здесь, тала Сири, из-под кровати выглянула Оми.
— Ну, слава Богу, отлично. Нам нужно поужинать, Сига, неси все, что есть в кухне — твоя хозяйка обжора, пусть все так думают. — я устало села на кровать и разулась.
----------------------------------
Пока мы ужинали, Оми рассказала, что они могут выходить в город, когда это им нужно, и если не заняты делами. Значит, если постараться, я одна могу выйти. Как не привлечь к себе внимание? Одежда Оми и Сиги отличается лишь платками, накрученными на голову, Сига провожает меня к карете, и потом может идти по делам. Значит, мы сделаем вот что…
Утром Шанари вошла как обычно, быстро и нетерпеливо, чтобы сдать меня с рук одрусу Лиму. Я за ширмой уже надевала плащ, перед ней надела капюшон, вышла с ней, но Сига после того, как вывела меня за дверь, не ушла, она осталась на улице. Как только карета тронулась, Шанари ушла. А я попросила вернуться в замок, потому что забыла нечто важное для меня.
Я с Сигой быстро поднялась в комнату, скинула плащ. Под ним уже была одежда Оми. Оми в моей одежде надевала плащ. Она будет шептать как я вчера, не поднимет капюшон, и на странные вопросы должна отвечать, что этот вопрос мы обсудим в следующий раз, а сегодня просто послушает одруса, погуляют в садах и полях замка. Я навязала платок Сиги, распустила рубашку ниже бедра, а с собой, смяв в кулак, держала яркий и заметный издалека платок Оми. Сига осталась в комнате. Я вышла усадить Оми в карету низко опустив голову, Оми шепотом отвлекала на себя внимание одруса.
Они уехали, а я двинулась к кухням, как мне рассказала Сига, они были во второй от входа башне — туда охрана спокойно пропускает рабынь. За стеной я постояла минут пятнадцать. Охранники были прямо за мной. Сменила платки, заправила рубашку в брюки, как Оми, и вышла на дорожку к выходу уже как свободная служанка. Лишь бы они не окликнули меня. Как рабыня я могла сойти за настоящую — белокожая, да и не присматриваются они к ним. А вот служанок знают — присматриваются как к будущим женам, выбирают. Уже проходя ворота я услышала, что кто-то громко крикнул. Я не остановилась, и не подала вида, что приняла окрик на свой счет.
Все, я на улице, чтобы не испытывать судьбу, я повернула к деревьям, и посидела в кустах минут десять — погони точно не было. Отлично. Так могут выйти даже рабыни. Если не бояться, и найти нужные платки.
Я двигалась ниже дороги, так, чтобы под горой меня не было видно путникам. Часа полтора быстрым шагом, и я увидела верфь. Только вот возможно — ли туда проникнуть? Кому доверять а кому нет? Здесь и северянин может оказаться на стороне Ваала. Если остановят, скажу, что шла в город, и спустилась в туалет. На огромных «лесах» стояли остовы двух кораблей, словно скелеты огромных китов. Один уже зашивали по бокам. Я присела на камень, и рассматривала. Красивая форма, заостренные нос и корма. Работа кипела на верфи активнее, нежели на рудниках — тут и там активно стучали топоры, визжали пилы. Люди смеялись, перекрикивались.
