стукач из тебя? Пошли, а Демон за этим лунтиком присмотрит.
— За кем?
— За Чебурашкой этим.
Демон бодро подбежал к лестнице, но увидав тонкие прутья арматуры, вспомнил, с каким трудом он поднимался и с удовольствием остался на этаже, со вторым мальчиком, что пару минут назад мягко осел боком на керамзит.
Я осторожно, поглядывая одним глазом на Сережу, чтобы не толкнул меня вниз, с шаткой лестнице, спустился вниз, после чего поманил пацана за собой. Отведя его в сторону, откуда нас никто не мог услышать, я начал разговор.
— Серега, у тебя есть мечта?
— Есть. К маме домой хочу.
— Мама где у тебя?
— Мама бухает, но она раньше каждый день мимо детского дома с работы ходила и мне что ни будь вкусное приносила.
— Ну а сейчас что случилось? Почему она не ходит?
— Я раньше во втором детском доме жил, а она работала возле детдома, в домовой кухне, и каждый вечер, после работы, ко мне на площадку заходила, сидела со мной. А потом меня в шестой детский дом перевели и маме некогда ко мне приезжать.
— Так ты же по городу каждый день болтаешься, что к матери домой сам не ездишь?
— Она работает до восьми вечера, а нам надо в половину девятого в группе быть, а в выходные я не езжу, потому там он сидит, каждый день бухой.
Я не стал спрашивать, кто он, все было и так понятно.
— Тебя за что перевели? Что-то натворил?
— Нет, просто так перевели. Второй детдом лучше считается, поэтому из шестого бегут постоянно, вот меня еще с несколькими пацанами и девчонками перевели.
— Назад хочешь вернутся?
— Дядя, вы меня зачем обманываете?
— Я же вам сказал, что стучать не буду.
— Я тебя не обманываю. Я тебе обещаю, что если ты мне ответишь на три вопроса, то я сделаю все от меня зависящее, чтобы тебя вернуть в твой второй детский дом.
— Какие вопросы?
— Так ты согласен?
— Я не знаю, дяденька. Я думаю, что вы меня обманываете.
— Серега, я тебя не обманываю. Вот смотри, «на зуб» забожусь, что если я тебя обману, то мне век свободы не видать. — Я щелкнул ногтем по верхнему переднему зубу и провел им себе по горлу.
— Нашли, чем божится! — пацан презрительно хмыкнул: — Это же вы всех пацанов садите, а вас…
— Тут ты Серега не прав! — я вытащил из-под обложки паспорта копию обязательства о явке к следователю прокуратуры по первому требованию: — Смотри, я видишь — под подпиской хожу, так что если свободой клянусь, то сам понимаешь, с этим не шутят.
Сергей пару минут поморщил лоб, изображая работу мозгового отдела, затем кивнул:
— Спрашивайте, дядя.
— Где с Валетом встречаетесь?
— Он вечером, часов в девять в беседку приходит, которая со стороны мастерской стоит. Там дырка в заборе есть, вот он через забор там пролазит.
— Сколько вас работает с Валетом?
— Шестеро.
— Где сумки дергаете?
— В центре стараемся, тут народ побогаче…— У себя в районе почему не работаете?
— Так нас там все знают. Кто до этого с Валетом тусовался, троих в спец училище забрали, а одного в психушку…
— Вот видишь, Серега, а ты говоришь — правильные пацаны, по понятиям все. Одних закрыли, ваш Валет или как его там погоняло, еще новых пацанов набрал. А когда вас за жабры возьмут, он на ваше место новых наберет, кто за воровской романтикой стремится. Ладно, давай, друга своего не бросай здесь, а я пошел.
— Он мне не друг…
— Я уже понял. Демон, ко мне.
Пес, медленно и осторожно, поскуливая, спустился по тонким металлическим прутьям со второго этажа.
— Дяденька, вы…
— Сергей, я тебя не обману. Что могу, сделаю. Давай, как обещание выполню, узнаешь сразу.
Семен Борисенко, по кличке Береза, ранее судимый по двести шестой и сто сорок пятой, часть вторая, статьям Уголовного кодекса, пару минут стоял, прислушиваясь к шуму Города, а потом, стараясь не испачкаться о влажные и ржавые тонкие металлические прутья забора, окружающего территорию детского дома, ввинтил свое узкое в широкую щель.
Преодолев несерьезное заграждение, он внимательно осмотрел себя, но все было в порядке, одежду и обувь Семен нигде не замарал. Осмотревшись еще раз, уголовник двинулся по узкой тропинке в сторону больших домов и ярких огней электрических фонарей. Возле этого учреждения он терся уже год, ни минуты об этом не пожалев. Реального срока, полученного за сорванную с глупой головы какой-то бабы шапку, Семену хватило за глаза, вновь возвращаться в объятия сурового мужского коллектива, что вел свою сложную и малопонятную жизнь за высоким забором, в изоляции от общества, мужчине больше не хотелось. Прошлой весной, болтаясь в поисках того, что плохо лежит, Семен услышал, доносившиеся из зарослей кустов, звуки трех блатных аккордов, извлекаемых из расстроенной гитары не опытным исполнителем. В металлической беседке, прячась от холодной, сыпавшей с неба, мороси, сидело несколько пацанов и, раскрыв рты, слушали своего сверстника, что не в лад и не в такт, ломким голосом пел про молодого пацана и злую погоню, идущую по следам беглеца. С того вечера и закрутилось. Семен больше не нуждался в денежных средствах, за ними надо было только не поленится и прийти вечером за своей долей. Были у Березы неудачи, были падения. Три месяца назад Семен неделю прятался у свояка в деревне, так как грабежи, устраиваемые пацанами, одетыми в одинаковые коричневые пальто, местным ментам надоели, и они вывернули наизнанку весь детский дом. Вся бригада Семена, кроме двух, самых хитрых, съехали в более строгие учреждения по воспитанию подрастающего поколения, и жулик, содрогаясь от страха, ждал, когда за ним придут. Но время шло, ничего не происходило, и Семен, с помощью оставшихся на свободе, самых хитрожопых, сколотил новую бригады, только возле их детского дома гадить перестал, да и вообще… Если бы жулик знал, что его «производство» стремиться к понятию безотходного, он очень бы удивился. В отличии от своих коллег, что вырвав у зазевавшейся тетки сумку, потрошат ее за ближайшим углом, безжалостно выбрасывая все кроме денег, скупая душа Семена резко увеличила КПД преступного промысла. Пацаны, совершив грабеж или кражу, стаскивали сумки, вместе с содержимым в укромные тайники, забирая оттуда только деньги. В выходной день гражданин Борисенко, выглядевший в
