— Она умерла из-за него, — упрямо повторил я. — Уверен, будь она кем угодно, но не моей матерью, нам бы не пришлось хоронить закрытый гроб.
— Так и было, — не стесняясь, ответил дядя. — Но ты думаешь, за столько лет у наших семей не появились враги? Императрице-матери, ой, как не нравится влияние нашей троицы на все дела этого мира. Но мы ничего терпим.
— И что теперь со всем этим делать? — я покачал головой и выпустил в потолок сизое облако.
— Конкретно вам, пока не лезть на рожон и ждать, пока всё более-менее устаканится, — хмыкнул собеседник. — Ваша доля маленькая, сделать так, чтобы Вергилия осталась жива, и никто не узнал о её существование раньше времени. Защитите девчонку, в ней ответы на все ваши вопросы. И да, вы сами в скором времени не захотите с ней расстаться. Вы ничем не отличаетесь от нас самих. Триумвират, на то и триумвират!
Я выкинул в пепельницу недокуренную сигарету и поднялся. Хотелось закончить разговор, не вникая ещё сильнее в эти дебри. Но прежде, чем я ушел, одна короткая подсечка заставила меня в очередной раз разбить едва заживший нос. Кажется, моего мнения никто узнавать не хотел. Дядя говорил жёстко, но по делу. Он явно лучше моего понимал, что там произошло и почему теперь я вынужден терпеть это и не отвечать. Энтони смотрел перед собой, сделал очередную затяжку и покачал головой. Я думал, над всем сразу и в тоже время, не знал ничего.
— Тебе нужно смириться, — наконец-то продолжил он свой монолог. — Ты один из тех, кто обязан до самой смерти подчиняться императорской фамилии. Ты наследник рода и клана, когда придёт время, ты будешь стоять вместо отца на вершине мира и взирать на всю кровь и грязь, льющуюся по улицам Москвы. Уйти из мафии нельзя. Нет, единственный вариант, подохнуть и вперёд ногами, но такой вряд ли избирают самостоятельно.
— Почему вы защищаете отца? — я всё же сел обратно. — Что вас связывает?
— Триумвират, — словно само собой разумеющееся пробормотал брюнет. — Стас любит тебя и оберегает. Как может… Наши семьи самые влиятельные в мире аристократии, политики и экономики. И кто-то разинул свою пасть на все, чем мы владеем. Мне не нравится звоночек, который я получил. За нелегальные каналы транспортировки идёт настоящая война. И императрица прекрасно об этом знает. Пусть император едва взошёл на престол, но за ним стоит Елена, а она своего не упустит. Только дай ей руку, по задницу отгрызёт и не подавится.
— Но они посмели убить мать, — я нахмурился, таких откровений от отца я не слышал.
— Твой отец переживал, что узнай Елена весь расклад, то начнётся война, — тихо хмыкнул собеседник, — но она и так началась и мы остались в дураках. Потому вам, слишком мало отпущено на нормальную жизнь. Готовьтесь, эта волна накроет всех.
— А вы? — не выдержал я и вытряхнул из пиджака помятую пачку сигарет.
— Под ударом, — дядя холодно и жёстко улыбнулся. — И я, и Стас… Кто-то должен сдохнуть, чтобы императрица успокоилась. Ей мало твоей матери, она жаждет большего, и мы не в силах ей противостоять. Поводки не дадут сорваться, а добровольно она нас не выпустит из загребущих лап. Потому… Если кто-то умрёт, залягте на дно, начните мирную жизнь и не пытайтесь подмять под себя Тёмный орден. Эта затея перемолола многих.
— Когда мы найдём убийцу, он будет страдать, — не менее жёстко ответил я. — Даже если каждый из нас сдохнет, мы будем оставаться теми, кто мы есть. Два герцога не спасуют перед одной императрицей. Как бы она не хотела, мы все равно будем грызть её глотку, медленно убивая власть и забирая всё себе. Императорская семья пересекла черту, теперь она на нашей территории, а там, где правит мафия, простым смертным остаётся лишь падать ниц.
— Вот теперь я вижу того, кто должен сидеть во главе этого стола, — заулыбался собеседник, — пошли сопляк, тебе ещё перед отцом извиняться и навёрстывать неразобранные дела. Времени не так много, твои страдания никто в расчёт не примет. А хоронить сыновей, самое дерьмовое, что я могу себе представить!
— Исправимся, — гаркнул я и с моих плеч, словно скала упала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Глава 15. Идеология смерти
Александр Готьер
Меня буквально тошнило от лицемерия, с которым люди взирали на меня. Герцог и сильнейший маг страны — только так и летало позади меня. Знали бы эти жалкие падальщики, что я представлял из себя на самом деле, уже бы давно подняли на вилы и убили. Но благослови бог, хитрожопость Трупниковых и изворотливость этой семейки. Ни одна живая душа, которой не нужно было знать, не знала о том, что происходило за стенами моего кабинета. Их бы инфаркт хватил. Лицо света, закона и порядка не должно иметь вредных привычек, оно обязано быть идеальным.
Затянувшись, чёртов Трупников с его ментоловыми сигаретами, горьким дымом, я с любопытством рассматривал крутящегося и извивающегося на полу сержанта. Наивный идиот, думал, что я его помилую. Просто немного отпинаю и отпущу. Дебил! Ну, это он пока не знал, что Антон, которого вчера едва не подстрелили из-за чёртовой делёжки трона, был на взводе. А тут такая удобная и главное безотказная груша для биться. Разбивать в кровь рожи друг другу мы уже немножко подзадрались. На живой цели намного интереснее.
Так что такое веселье, я не мог познать в одиночку. Каждый раз, когда приходило сообщение в мессенджер с одним единственным словом, я весь день чувствовал азарт и предвкушение. Кровь бурлила по венам. Больший азарт, у меня вызывало лишь желание найти виновных в смерти отца. Это был кто из близких, иначе бы маркиза так не переживала и не прижимала бы меня к груди, каждый раз, когда я заводил разговор об отце. Но нет, она это делала и пыталась таким странным образом заглушить, то ли боль, то ли чувство обречённости. Правда, по какому поводу я не знал, секретариат работал чётко и хранил правду, хлеще государственных тайн.
Тряхнув головой, постарался отогнать от себя идиотские мысли и ещё раз внимательно всмотрелся в лицо валяющегося на полу паренька. Тот факт, что этот урод сдал Бремерсон мафии, меня особо не удивлял. Многие из полицейских были хорошо прикормлены, да и не только в нашем управлении. Но вот то, что рассказал он о своей коллеге, это уже настораживало. Одно дело закрывать глаза на провоз оружия и проституток в борделях и саунах, а совсем другое устраивать грызню на вверенной мне территории. Этого я не потерплю!
Мне и заскоков императрицы-матери было за глаза, чтобы к ним добавлять междоусобные войны внутри МВД. Таким Макаром далеко не уедем. Я чувствовал, как начинает подёргиваться глаз и кровь закипать от одной только мысли о произошедшем. Стон сожаления сорвался с губ быстрее, чем я смог проконтролировать свои действия. Максим с надеждой посмотрел на меня и разлепил подбитый глаз. Он надеялся, что этим всё и ограничится… Что милосердный Готьер поймёт и простит. Возможно, так бы и поступил. Будь ситуация иной. Крышуй он даже поставки наркоты, это бы не так сильно ударило по ведомству.
Везде нужны свои люди. Это в нас вбили надёжно. Даже, если проворачиваете, что-то незаконное и грязное, следует контролировать процесс от начала и до конца. По крайней мере иметь своих людей не возбранялось. Но конкретно сейчас, этот червяк перешёл все границы дозволенного и сделал то, что не следовало даже в теории. Потому, я сдержал свой порыв, врезать ему по рёбрам и перевёл взгляд на окно. Там, за тонированными и пуленепробиваемыми стёклами, в которые впаивались защитные заклятья, мельтешила Москва. Самый центр… Её сердце. И далёкие алые звезды Кремля сверкали так ярко, что казалось, они путеводными маяками ведут всех страждущих.
Как интересно в нашу эпоху сочеталась власть народа и королевское право вето. По факту, не было никакой власти у народа. кого бы они не выбрали на роль короля-регента, кого бы не поставили в палату общин, сторожевые псы императорской семьи прилагали тонну усилий, чтобы лоббировать и пропихивать те законы, которые требовала императрица-мать. Нет, что-нибудь мелкое, по повышению штрафов или программе рефинансирования для многодетных семей, оставалось на откуп масс, а вот закон о введение принудительного чипирования, пятый год откладывался, ибо он вредил венценосной семье.
