Страна хотела равенства для всех, аристократия и императорский род — старых устоев. Вот и приходилось нам извиваться во всех позах разом, чтобы не позволить этому хрупкому равновесию, рухнуть и погрести под собой всю Российскую Империю. Ибо первыми под удар пойдём мы. Два великих герцога и маркизат с обширной властью. Что было в голове у императрицы-матери, не знал, даже сам император. Он как послушный телёночек на привязи таскался за материной юбкой и во всём ей поддакивал. Мне порой даже страшно было представлять, что произойдёт в тот момент, когда вдовствующая императрица-мать отойдёт в мир иной.
— Что такое Готьер? — посередине кабинета появилась белобрысая зараза собственной величественной персоной и с порога сверкнув глазищами, рухнула на диван.
— Дерьмово выглядишь, Трупников, — приподняв бровь, я внимательно посмотрел на парня, — на тебя не похоже.
— Будешь, тут мартовской ромашкой, когда проблем больше, чем шансов их решить, — отмахнулся тот и достал из кармана пачку сигарет, сунул в неё нос и протяжно застонал, — вот ведь черт! Ещё и сигареты кончились. Это не день, а сплошная хренотень!
— Лови, — Антон без сигарет, страшнее леди Ольхонской в гневе, — только сперва колись, что за очередное дерьмо приключилось.
— Это я так понимаю труп? — качнув носком ботинка в сторону замершего Максима, вопросил гость.
— Он самый, — утвердительно кивнул я, — так что можешь смело говорить, он никому и ничего уже никогда не расскажет.
— Саш, — со страхом и паникой протянул сержант.
— У нас очередной дерьмовый день, с этой дерьмовой гонкой за наследником, — откинув голову на спинку дивана, Антон затянулся, — а точнее, все требуют открытых похорон. А как ты себе это представляешь? Рыдающая на показ Маркиза в окружение кумушек с кружевными платочками. И все такие в вечерних платьях на Новодевичьем утирают слезы?
— И кому пришла в голову столь идиотская затея, попросить твоего отца устроить сей цирк? — вздёрнув бровь, я достал неначатую пачку и распечатал её, новости и в правду были не ахти.
— И ладно бы, если на этом наши проблемы заканчивались, было бы не так обидно, — усмехнулся Трупников, — так нет же, группировка Венских решила, что теперь, по беспределу можно не только идиоток вербовать, но и прям с улицы в борделях запирать. Я, конечно, дал команду отпинать, но вряд ли надолго хватит. Если в ближайшее время, грызня не прекратится, вся Россия к чертям собачьим потонет в крови. Вот только проблема в том, что у нас нет наследника, потому что единственной, кто знает правду, является Бремерсон, но из-за чёртового заклятия, ни хрена не помнит и шарахается от меня, как чёрт от ладана.
— А вот теперь мы переходим уже к моей проблеме, — сузив глаза я посмотрел на валяющегося на полу парня, — Макс, по хорошему, давай ты сейчас расскажешь, кому и зачем слил инфу по Бремерсон, я милосердно прокляну тебя и отправлю героем твоей родне, в качестве овоща, которого месяца через три отключат от аппаратов жизнеобеспечения, так как платить за это слишком дорого, а МВД помогать не собирается, выплатив компенсацию.
— И прежде, чем ты откажешься от столь щедрого предложения своего начальника, дайка я поясню тебе второй вариант, — усмехнулся блондин. — Из этой комнаты на своих двоих ещё и живым ты не выйдешь. Потому, либо ты выбираешь то, что тебе предложил Саня, либо мой вариант. А он звучит так. Мы будем пытать тебя до тех пор, пока не расскажешь. Медленно отрежем все двадцать твоих бесполезных пальцев. Выжжем роговицы глаз, переломаем руки и ноги, отобьём почки. И будем делать так до тех пор, пока ты не заговоришь. А отключиться тебе не даст заклятие и зелье. Потому агония будет долго, очень долгой…
— Саш, прекрати, это уже не смешно, — затряс головой Максим, — пошутили и хватит. Ты не можешь быть таким же отбитым на голову уродом, как эта белобрысая сволочь.
— Знаешь, мало кто верит, — зло рассмеялся я, — но из нас двоих, Трупников обладает милосердием. Ему до сих пор от отца прилетает за то, что слишком мягкий. Так что кого и стоило бы умолять, так это его. Вдруг сжалился бы… Хотя нет… Ты тронул Бремерсон, а это может караться лишь смертью. И за кровь, следует платить кровью. Таков закон Тёмного ордена.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да, что в ней такого, что ты из-за простой ликвидаторши, ещё не шибко красивой так бесишься? — зло выдохнул сержант. — Ну, трахаешь ты её периодически. Так таких у тебя два вагона. Весь департамент об этом знает. А секретарши, прикрывают твои похождения перед женой. Велика потеря, что кому-то рассказал, кто её дом пасёт.
— Ты же понимаешь, что из-за твоего длинного языка, её едва не убили? — поднявшись из кресла, я медленно присел у головы мужика. — Проклятием, тёмномагическим, разжижающим мышцы, кожу и органы. Это больно… Потому что мой прадед его изобрёл. Такая редкостная дрянь, что даже в период второй мировой его официально не использовали. Только моей семье и было дозволено. Коли думаешь, что имея власть и деньги, я трахаю всё, что можно, то заблуждаешься. Ты тронул мать моего наследника, а значит, я оторву тебе не только голову, но и всё, что между ног, запихну тебе в глотку и заставлю сожрать.
— И это он ещё предельно тактично выразился, — усмехнулся Трупников, — так что на твоём месте, я бы уже вспоминал всё, что успел сделать в отношении Бремерсон и молился бы, что смерть будет лёгкой и безболезненной. Рука у Готьера тяжёлая, проклятий в арсенале столько, что на всю вашу богадельню хватит и ещё останется на мою. Потому не советую сейчас придумывать и искать как бы выкрутится, не получится.
— Поверь, он сейчас не пошутил, — кровожадная улыбка, сама собой, расползлась на лице. — Давай по-хорошему, реально задрало последние несколько недель бегать за всякими придурками и бить их до потери сознания. Надоедает, знаешь ли.
— Иди к чёрту! — неожиданно заорал сержант. — Я думал, ты герой, я так верил в то, что добро всегда побеждает. И что ты искренне любишь свою страну и заботишься о ней. А в реальности, ты общаешься с этой белобрысой крысой, ещё и угрожаешь своим коллегам…
Договорить он не успел, Трупников сорвался с насиженного места и со всей силы впечатал носок своего ботинка в хрустнувший нос придурка. Кровища брызнула на пол, и я с запозданием подумал о том, что опять придётся менять ковёр. Вот не зря Антон в своём офисе плитку сделал. Мрамор и мыть легче и гостей пугает больше. То же что ли переделать? А то всякая шваль повадилась считать, что я по головке поглажу и с миром отпущу, какую бы дрянь они не сотворили. Так дела не делаются…
Под кожей вспыхивает адреналин и желание выбить из этого куска дерьма всё… Включая его грёбанную, никчёмную жизнь. Тут я был солидарен со своим другом детства. Никто не имел никакого права вмешиваться в дела триумвирата. Нам дано право властвовать над миром. Единственные, кому мы подчиняемся — императорская фамилия. Даже непрямых потомков можем слать лесом. Правитель, которому мы принесли клятву верности, он нам и бог, и судья. А тут, какой-то наглый малолетка будет тыкать меня носом в моё происхождение?
Видите ли его мир не сошёлся с картинкой реального положения дел. И что из-за этого надо было своих же сдавать? И ставить под удар невинных жителей? На моём бы месте, любой другой снёс ему голову с плеч и не спросил бы как звали. Но нам требовались ответы. Мы с Трупниковым слишком сильно желали знать, кто же копал под аристократов и так алчно сверкал глазами, напрашиваясь на неприятности. Так что приходилось терпеть. Сжимать кулаки и медленно выдыхать через нос, лишь бы не сорваться и не убить придурка, раньше времени.
— Давай-ка ещё раз и попорядку, — выдыхая сигаретный дым, я старался контролировать голос и кровожадное желание порешать придурка, — зачем ты подставил своих же под удар? Зачем слил инфу на Бремерсон? Зачем связался с мафией? И самый главный вопрос, кому ещё ты сливал информацию? Какие семьи покупали у тебя сведения? Я хочу знать всё и даже то, что ты не можешь рассказать из-за клятв, лучше бы припомнить. Ты один чёрт сдохнешь с ними или без них. Но тронув мою женщину, ты подписал для себя смертный приговор.
