Согласно теории даосов, женская сущность (инь) укрепляет мужскую (ян). На практике это означает, что мужчинам следует впитывать соки инь от как можно большего числа женщин, а такое впитывание происходит во время соития. “Смена партнерш может привести к долголетию и бессмертию”, – говорится в одном даосском трактате о многоженстве, написанном в VI веке н. э. и озаглавленном “О том, как отдалить кончину, вскармливая природные силы”. Его автор продолжает: “Если мужчина совокупляется только с одной женщиной, то инь-ки [женская жизненная энергия] остается слабой, и пользы от этого мало. Ибо если Дао начала ян подобно огню, то Дао начала инь подобно воде, а вода способна затушить огонь… Если же мужчина совокупится с двадцатью женщинами и не извергнет семени, то в старости у него будет телесная крепость и прекрасный цвет лица”.
Но, чтобы кто-нибудь не подумал, что мужчине никогда не следует извергать семя, дабы избежать морщин в старости, другие тексты предупреждают: хотя умерять свои порывы хорошо, впадать в крайность все же не очень здорово. Если мужчина вознамерится никогда не эякулировать, то “моча его сделается гнилостной, его начнут преследовать злые духи – инкубы и суккубы”. Основное положение даосской доктрины, которое некоторые ученые прослеживают в ранних китайских учебниках секса, гласит, что важно иметь много партнерш, причем очень юных. В даосской литературе сексуальных партнерш называли словом дин, которое в первую очередь означало бронзовый котел на треножнике – такие можно увидеть в любом музее, где выставлены древние китайские изделия из бронзы. Эти котлы применялись в алхимических опытах, а значит, тут проводится связь между поиском эликсиров, призванных обеспечить здоровье и долголетие, и сексуальным способом достижения тех же целей. В идеале возраст партнерши-дин должен составлять 5048 дней, учит теория даосов. Иными словами, девушке должно быть около четырнадцати лет. Излишне говорить, что она должна быть девственницей, тогда ее запас энергии инь еще не истощен. Та же логика предписывает часто менять партнерш и объясняет, почему важно всегда находить новых партнерш, чей запас инь еще не почат.
Китай проходил разные фазы развития, сексуальная свобода здесь то переживала расцвет, то ущемлялась. В знаменитом эротическом романе “Жоу пу ту ань” (“Подстилка из плоти”), написанном в поздние годы эпохи Мин, отразились оба типа отношения к сексу. В центре сюжета – история молодого ученого, чья чопорная жена холодна в постели. Он показывает ей альбом с эротическими картинками “Весна царит во всех тридцати шести дворцах”, где каждый “дворец” означает особую любовную позу. После этого жена уже ни в чем ему не отказывает. По странному совпадению, ван Гулик взялся за исследование сексуальной истории Китая после того, как откопал в пекинской антикварной лавке подборку порнографических картинок эпохи Мин. Ван Гулика знают и любят в основном за серию детективов, написанных в разные годы, где судья Ди (персонаж, у которого существовал реальный прототип, живший в эпоху Мин) раскрывает различные преступления. Однако для китаистов главная заслуга ван Гулика – это его классическая книга “Сексуальная жизнь в Древнем Китае”.
Ван Гулик утверждал, что в Китае сохранялось свободное и непредубежденное отношение к сексу в течение по крайней мере двух тысячелетий, однако затем, с воцарением монгольской династии, продержавшейся у власти с 1206 по 1368 год, оно приобрело более репрессивный характер. Поскольку монголы были иноземцами и варварами, китайцы завели обычай прятать жен и дочерей, чтобы те не подверглись насилию со стороны завоевателей. При более строгих авторитарных правителях более поздних династий контроль над сексуальной жизнью увеличивался, делаясь инструментом диктаторской власти. Официальная неоконфуцианская философия династии Мин заново усиливала ханжеские позиции официальной идеологии Китая, которая всегда делала упор на строгом соблюдении благопристойности в сфере секса.
Но, несмотря на официальное ханжество эпохи Мин, китайская эротическая традиция, согласно описанию ван Гулика, оставалась богатой и разнообразной. Она включала порнографические романы, трактаты о сексуальном наслаждении, расхожие романы о куртизанках и наложницах, а также даосские обычаи, сохранявшиеся на протяжении всей китайской истории. Даже при монгольской и более поздних династиях продолжали создаваться эротические произведения как в литературе, так и в живописи. Популярная литература, рассказывавшая истории про проституток и куртизанок, появилась в эпоху Тан (с VII по X век) и просуществовала до XX века. В одной летописи эпохи монгольской династии (она называлась “Хроники зеленых беседок”) содержались жизнеописания семидесяти куртизанок того времени. Среди них было много знаменитых певиц и актрис. Словом, китайская эротическая культура, свободная от христианской традиции связывать воедино удовольствие с грехом и не омраченная угрозой вечных мук в загробной жизни, похоже, всегда переживала любые попытки подавить ее, со стороны ли неоконфуцианских идеологов или, много веков спустя, поборников социалистической морали.
Эротическая цветная гравюра эпохи Мин, опубликованная в 1624 г., изображает монаха, готовящегося к “раскрытию цветка пиона”, с женщиной в наряде странствующей монахини в присутствии ее служанки. Koninklijke Brill N.V.
А еще была проституция, которую впервые запретили в Китае в 1949 году, когда к власти пришли коммунисты. Упоминания “казарменных блудниц” – проституток, организованно обслуживавших императорских солдат, – восходят еще ко II веку до н. э. Проституция процветала всегда и подобно институту наложниц считалась в Китае естественным и неизбежным явлением, которое государство должно регулировать, но ни в коем случае не запрещать. В конце XIII века, когда страной правили монголы, Марко Поло записал, что в Пекине число проституток, должно быть, составляет около двадцати тысяч, а в Ханчжоу, южной столице монголов, их бесчисленное множество. В одном документе XIX века – “Воспоминаниях о хижине в сливовом цвету”, написанном неизвестным автором под псевдонимом Мастер Цветов Сливы, – содержатся практические советы проституткам. Среди них есть такое наставление: “Твоя работа – удовлетворять мужские желания, а не твои собственные”, а потому в случае необходимости “изображай оргазм, даже если мужчина кончает, едва войдя в тебя”. Неизменно терпимое отношение к проституции сохранилось даже после того, как последнюю императорскую династию свергли современно настроенные националисты-революционеры во главе с Сунь Ятсеном. В 1929 году в Пекине имелось 332 зарегистрированных публичных дома, 3752 зарегистрированные проститутки и много тысяч незарегистрированных. В 1920-м в Шанхае число зарегистрированных проституток составляло 60 141.
Наконец, можно вспомнить еще один пример пристрастия к эротике, точнее к ее странному, пожалуй, даже уникальному проявлению, – обычай бинтовать девочкам ноги, чтобы сделать их более привлекательными, когда те станут женами или наложницами богатых и влиятельных мужчин. Возник этот обычай, по-видимому, в X веке и просуществовал в течение тысячи лет, пока его наконец не запретили в эпоху Республики. Девочкам начиная с шести лет туго бинтовали тканью ступни, чтобы те перестали расти, кости деформировались, ступня как бы загибалась внутрь. По сегодняшним меркам это был чудовищно жестокий и глупый обычай, и тем не менее в течение целого тысячелетия маленькую ножку в Китае считали весьма эротичной и желанной, даже не столько саму ножку, сколько изящную, с покачиваниями походку женщины с перебинтованными ступнями. Такая хрупкая, крошечная ножка вызывала одновременно “жалость и вожделение”, как писал главный западный исследователь этого обычая. Мужчине “хотелось прикоснуться к ней, а когда он получал на это позволение, это означало, что женщина принадлежит ему”. Обычай “вызывал к жизни целый репертуар эротических жестов: мужчина целовал, посасывал, засовывал ступню к себе в рот, восхищенно прикладывал ее к своим щекам, груди, коленям или члену”. Пускай сегодняшние “левые” ученые и думают, что любые эротизированные образы Востока зародились исключительно в буйном западной мужской фантазии, однако бинтование ног фантазией не было. Оно неопровержимо доказывает, что, во-первых, женское тело подчинялось власти необузданных и неприкрытых мужских желаний, а во-вторых, что в Китае существовала сексуальная культура, обычаи и нормы которой очень сильно отличались от западных.
Даже конфуцианство, хотя оно и требовало благопристойности, осуждало распутство и похоть и запрещало мужчинам хвастаться красотой своих женщин, никогда не считало секс греховным или аморальным. С мужа не снимались супружеские обязанности, и жена имела право на сексуальное наслаждение, поэтому мужчине позволялось иметь нескольких жен и наложниц при условии, что он будет соединяться с каждой из них хотя бы раз в пять дней до тех пор, пока те не достигнут пятидесятилетия.
