Он погиб во время урагана «Шломо» перед входом в секс-шоп для взрослых: вывеска оборвалась, и дядю убило огромным неоновым членом.
Дядя Пиноккио
У дяди Пиноккио было двадцать три явно выраженные личности; увы, все неприятные. Он верил, что мультики о поросенке Порки рассказывают о реальных событиях, и однажды заколол свою собаку японским церемониальным кинжалом, повздорив с ней из-за ягнячьей кости. Дядя Пиноккио все время ходил в костюметройке. Жилета там не было, просто пиджак был разорван на две половины. Дядя то и дело менял работы: среди прочего он успел побыть продавцом воздушных шариков, фрилансером дерзости и карачкоходцем. Под конец он поселился в собственном подвале, где тронулся умом, пытаясь изобрести ректальную гармошку. Тогда родные привязали его к липе на заднем дворе и кормили из рогатки. Через шесть лет его отвязали на день рождения Муссолини, и он немедленно женился на пассивно-агрессивной библиотекарше, которая впоследствии и забила его насмерть стойкой для словарей.
Дядя Шадрак
Дядя Шадрак считал себя особенным, потому что одно яичко у него было в форме бразильского ореха, а другое в форме кешью. Он любил подбегать к женщинам с криком: «А вот кому ореховой смеси?» Мне он рассказывал, что в молодости был изрядным жеребцом и однажды так мощно пялил девицу, что от нее поотлетали все веснушки. Увы, женился дядя неудачно. Его жена Хлорина выглядела так, будто ее нашли в помойке за центром клонирования. ПМС у нее был такой жестокий, что на заднем дворе пришлось построить американские горки для перепадов ее настроения. Девочкой она однажды отправилась поглазеть на гей-парад, и ее переехала карнавальная платформа, полная лесбиянок; в конце концов ее нашли мертвой в армейских казармах: проглотила слишком много несвежей спермы. Дядю Шадрака убило током от кардиостимулятора, купленного в комиссионке.
Дядя Шемп
Дядя Шемп был до оторопи непримечательным человеком. У него не просматривалось никакого образа жизни, а единственным достижением было пожизненное членство в сообществе простых людей. Он поздно начал, упорно трудился и, наконец, ногтями проскребся в задние ряды. Иногда у него случались проблески посредственности, но очень скоро он возвращался в свое обычное состояние полного ничтожества. Дядя Шемп был человеком без воспоминаний. Он не страдал амнезией, а просто ему нечего было помнить. Как он сам говорил: «Ничего особенного со мной никогда не происходило». По этой причине он носил медицинский браслет с надписью
«Пожалуйста, дайте умереть». Единственным удовольствием дяди было его хобби — выискивать детские игрушки в обломках разбившихся самолетов. Он скончался в семьдесят пять лет от травмы головы, которую получил, слишком бурно радуясь опорожнению кишечника.
Онкоприколы: парни, девчонки и рак
ЖЕНЩИНЫ: ОВОЩНОЙ ОТДЕЛ
МЭЙ: Чего расскажу: Рути Гарик вчера располосовали. У нее была опухоль размером с грейпфрут.
АГНЕС: О, это больше, чем была у Эстель Милли. У той была опухоль с пупочный апельсин.
ПОЛА: Да, но крупный пупочный апельсин может быть примерно с мелкий грейпфрут.
КЕЙТ: Точно. Особенно если грейпфрут с Индиан-Ривер. Я их не люблю. Кислые.
ПОЛА: Я тоже.
МЭЙ: Послушайте, девочки, у нее была не мелкая индианриверская опухоль. Врач сказал, эта гадость была почти с канталуп размером. Говорит, не вырежи он ее еще день-другой, так она стала бы с кассабу.
АГНЕС: У Эрлины Миллер была опухоль размером с кассабу. А ее сестра вообще уверяла, что почти с мускатную дыню.
ПОЛА: Ну, я про раки не знаю, но когда моя тетя Руби померла, у нее печень была с большой арбуз. Где-то даже фотка валяется.
КЕЙТ: Серьезно? А знаешь, говорят, что после того, как умрешь, печень еще сколько-то будет расти.
ПОЛА: Ну, я думаю, у тети Руби она уже доросла до предела. В смысле — куда уж больше арбуза-то?
КЕЙТ: Пляжный мяч.
МЭЙ: Кейт, пляжный мяч несъедобный!
КЕЙТ: А надо съедобное? Будет вам съедобное. Вот погодите, послушайте. Десять лет назад моей сестре Майре удалили желчный пузырь, так в нем нашли двадцать камней. И каждый из них был размером — и формой — с какую-нибудь еду: с изюминку, с горошину, с каперс, с вино градину, с редиску, с оливку, с лук-севок, с арбузный кубик, с фундук, с помадку, с брюссельскую капустку, с черешню, с кумкват, с корнишон, с грецкий орех, с небольшую вареную картофелину, с коктейльную колбаску, с фрикадельку, с фасолину и с карликовую тыкву.
ПОЛА: Это все вынули из твоей тети?
КЕЙТ: Еще как вынули.
ПОЛА: Господи! Ну ей хоть стало лучше?
КЕЙТ: Она сразу захотела есть.
МУЖЧИНЫ: ОТДЕЛ СПОРТИВНЫХ ТОВАРОВ
ДЖИМ: Че расскажу: Питти Уилен вчера помер. Говорят, у него была опухоль размером с пляжный мяч.
ЭД: Кроме шуток? Та, что под мышкой? Господи, и быстро ж она наросла.
ДЖИМ: Ну еще бы. Я помню тот день, когда впервые ее увидал: маленькая была, как стеклянный шарик. А всего где-то через сутки стала с мяч для гольфа. Я глазам не верил!
ТОМ: Вот в тот день он показал ее мне. Когда я ее увидел, она была скорее с малость перекачанный шарик для пингпонга, ну или почти с ракетбол. Я пробыл у него где-то час, и когда уходил, опять взглянул на опухоль. Эта дрянь была уже почти как теннисный мяч. Не в смысле ворсистая или что-то еще. Я имею в виду: размером как теннисный мяч.
ДЖИМ: Ага. С такой он пришел в больницу. Он говорил, что пока ехал в такси, эта штуковина выросла с размеров бейсбольного мяча до софтбольного, а потом, уже в приемном покое, доросла до волейбольного. В конце концов, когда его завели в смотровую, врачи прямо напряглись, что она так быстро растет, и стукнули по ней большой сковородой, так что она временно сплющилась в овал.
ЭД: Я помню. Где-то с час она была как мяч для регби.
ТОМ: Ага. Но постепенно снова стала круглой, да притом продолжала расти. И внезапно по всей поверхности пошла большими черными пятнами.
ЭД: Футбольная стадия.
ТОМ: Ага. Разумеется, к тому моменту Питти было уже не спасти. Не успел он и глазом моргнуть, а эта зараза уже доросла до баскетбольных размеров и, тут же проскочив стадию набивного мяча, принялась расти до пляжного. В итоге врачам пришлось перевести его из смотровой в спортзал.
ЭД: Логично. И как он все-таки умер-то?
ДЖИМ: Его стали оперировать, но едва сделали надрез, из него вышел весь воздух. Смерть от сдутия.
ТОМ: Бедняга Питти.
ЭД: Угу.
ТОМ: Эй, знаете, что мы забыли? Гандбол и поло.
Галопируя штопором
Одно из моих увлечений — следить, как в новостях описывают объекты, которые растут или сокращаются. В принципе, можно не сомневаться, что для каждой ситуации будут раз за разом использоваться те же самые сравнения.
Одним из первых наблюдений у меня было то, что некоторые вещи ВЗЛЕТАЮТ ДО НЕБЕС, тогда как другие склонны ПОДНИМАТЬСЯ КАК НА ДРОЖЖАХ. Стоимость медицины ВЗЛЕТЕЛА ДО НЕБЕС. А вот национальный долг не взлетает: он ПОДНИМАЕТСЯ КАК НА ДРОЖЖАХ. И, предупреждают эксперты, если так пойдет и дальше, оба значения скоро ЗАШКАЛЯТ.
Подъем на дрожжах, однако, не единственное занятие национального долга: он еще РАЗДУВАЕТСЯ. РАЗДУВАЮТСЯ, вообще, не так уж много вещей. Ежегодный дефицит бюджета, было дело, рАЗДУВАЛСЯ, потом ненадолго прекратил, но теперь РАЗДУВАЕТСЯ снова. И кстати, люди тоже умеют раздуваться. Помню, читал в бульварных журнальчиках, будто артистка Дельта Берк раздулась до толщины, которую эти листки, как видно, считали недопустимой.
Итак, на данный момент мы взлетели до небес, ПОДНЯЛИСЬ КАК НА ДРОЖЖАХ и РАЗДУЛИСЬ. Но едва не забыли про НАБОР ОБОРОТОВ. Знаете, что набирает обороты? Расследование. Обычно бывает так: проверка сменяется ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫМ РАССЛЕДОВАНИЕМ, которое и начинает НАБИРАТЬ ОБОРОТЫ. До каких пор? Правильно! Пока не перейдет в ПОЛНОЦЕННОЕ СУДЕБНОЕ СЛЕДСТВИЕ. И если судебное следствие раскопает достаточно грязи, оно может РАЗДУТЬСЯ В ПОЛНОЦЕННЫЙ СКАНДАЛ.
Теперь стоит упомянуть и о том, что ПУХНЕТ. В 1990-е ПУХЛИ ПРОСТЫНИ зарплатных ведомостей. Между прочим, я часто задавался вопросом, не из того же ли они кроятся материала, что и ПОРТЯНКИ СПИСКОВ НА СОЦОБЕСПЕЧЕНИЕ, о которых нам в свое время прожужжали уши. Чисто между нами: я никогда не видел настоящих портянок на соцобеспечение, но не сомневаюсь: после стирки они вполне удобны. И конечно, обнадеживает, что наше правительство так заботится о людях, не имеющих носков.
Но вернемся к предмету разговора. Я установил, что одно из лучших мест, где можно наблюдать за «вверх-вниз-словами» — это Уолл-стрит. Финансовые новости. Говоря о них, я буду приводить гипотетические примеры, которые не отражают реальной экономической динамики. Не могу же я постоянно исправлять текст под все колебания рынка. И потом, я пишу о языке, а не о финансах.
