Я покачала головой и прикрыла дверь приемной.
Едва шум стих, как я снова погрузилась в свои невеселые мысли. Найденное тело, смерть Демьяновой. Это дело с самого начала было слишком запутанным, чтобы я смела надеяться разобраться в нем самостоятельно. Но не отступать же на полдороге?
У меня теплилась слабенькая надежда, что вырванная из блокнота страничка может пролить свет на разгадку этого жестокого преступления. Мне просто не на что было больше надеяться и я отправилась в гостиницу «Салют».
Цель была выбрана не случайно: с большим трудом мне удалось вытянуть из Бориса, что погибшая Демьянова останавливалась именно в этой гостинице, а полученные от него же сведения о номере ее комнаты я справедливо считала своей маленькой победой.
На несколько дней гостиничный номер стал для Ларисы домом. Если предположить, что она сама вырвала злополучную страницу из блокнота, и сделала это с каким-то конкретным намерением, то весьма вероятно, что она могла спрятать ее в своем номере.
В гостинице я не стала ничего выдумывать и просто сказала, что хочу снять номер на сутки. У портье вытянулось лицо, когда я добавила, что хочу непременно поселиться в номере 361.
– У нас есть гораздо лучшие. – Запинаясь проговорил он, но я стояла на своем.
Он был явно озадачен и не пытался этого скрыть.
– А в чем проблема? – Спросила я, чтобы заставить его хоть на что-то решиться. – Номер занят?
– Нет-нет, напротив. Он совершенно свободен, но я не знаю…
– Вот и отлично. – Перебила я. – Где ключи?
Он протянул мне ключ с пластмассовой белой грушей, на которой был выгравирован номер комнаты и не сводил с меня глаз до тех пор, пока я не вошла в лифт.
Я окинула взглядом маленькую комнатку, обставленную хоть и новой, но какой-то казенной мебелью и тяжело вздохнула: в этом ограниченном пространстве просто невозможно что-то спрятать! Я поборола отчаяние и приступила к осмотру. На мой взгляд, безусловно внимательный, но недостаточно профессиональный, – в комнате не было ничего интересного.
Тем не менее, я добросовестно заглянула в шкаф, пошарила под матрасом, перевернула все три эстампа, развешанные по стенам и даже заглянула под ковер на полу. Ни-че-го. Ну просто ничегошеньки я не нашла!
Мне не хватало воздуха. То ли от волнения, то ли от того, что в комнате действительно было душно. Я направилась к окну и попыталась открыть верхнюю фрамугу. Она не поддалась, я с трудом дотягивалась до нее, но так как окно открыть мне очень хотелось, то я с помощью кресла взобралась на высокий подоконник.
Свежий воздух принес мне облегчение. Но только физическое. Я была расстроенна своей неудачей. В детстве мама называла меня слоненком из-за моей неуклюжести и была совершенно права: пытаясь нашарить ногой кресло, чтобы спуститься, я опрокинула горшок с полузасохшей фиалкой и он грохнулся на пол. Горшок был пластиковый и не разбился, но часть земли просыпалась на паркет и я принялась собирать ее рукой. Когда я приподняла горшок, чтобы поставить его обратно на подоконник, мои пальцы нащупали на дне какую-то неровность. Я заглянула снизу и ахнула: к пластмассовому горшку был прилеплен с помощью скотча сложенный вчетверо листок бумаги в голубую линейку. Я сразу узнала страничку из блокнота.
Осторожно отлепив скотч, я с замиранием сердца развернула листок и прочла:
«Портовая, 8. Пилкина М. С.»
И чуть ниже:
«Колосов.»
Больше ничего на листочке не было. Я не знала – радоваться мне или огорчаться. Что означает эта запись? И стоила ли она того, чтобы ее прятать?
Адрес показался мне знакомым, где-то в центре города. Фамилия, напротив, совершенно ни о чем не говорила. Я решила, что ничего не потеряю, если съезжу туда и разузнаю в чем дело. То, что Лариса особо отметила Колосова, заставило меня задуматься. Мне лично он показался совершенно посторонней фигурой, всего лишь один из знакомых родителей пропавшей. Но Лариса думала по-другому.
Возле стойки портье я задержалась. Парень вопросительно посмотрел на меня, заметив, что я не собираюсь уходить. И спросил:
– Что-то не в порядке?
– Нет. Просто я хотела вас спросить кое о чем. Это касается Ларисы Демьяновой…
У парня отвисла челюсть.
– Так вы знали? – Промямлил он.
– Так, слышала кое-что. Она ведь прожила здесь не меньше недели?
– Десять дней.
– Отлично. А вы не помните, ей звонил кто-нибудь? – Чтобы вопрос показался парню заслуживающим внимания, я показала парню сотню долларов, вторую из пачки Тима. Мое желание поговорить с ним на эту тему имело очень простое объяснение:
В комнате Ларисы не было телефона и, вполне возможно, ей могли звонить через холл. У нее наверняка был мобильный, но если бы я давала телефон человеку, которому не доверяю, я воспользовалась бы тем, что у всех на виду.
Лариса поступила точно так же. Немного помявшись, парень сказал, понизив голос, сказал:
– Ей два раза звонил один и тот же голос. И оба раза – в день убийства.
– Это был мужской голос или женский?
– Мужской. Он, конечно, не представился. Попросил позвать Ларису Демьянову и все.
– Она разговаривала с этим человеком при вас?
– В общем – да, но телефон стоит вон в том углу на тумбочке, а я не прислушивался специально, так что о самом разговоре ничего сказать не могу. Извините.
– Хорошо. А как она сама выглядела во время разговора? Ну, была веселая, или испуганная, или, может быть, равнодушная?
– Нет, ничего из этого не подходит. Она была… возбужденная, как будто сгорала от нетерпения.
К сожалению, это было обычное состояние Ларисы. Она всегда находилась в возбуждении и такое определение мало о чем мне говорило. Но испуганной она не была. Значит, хоть она и не доверяла звонившему, но его не боялась. Это ее и погубило…
ГЛАВА 31
На Портовой, 8 я обнаружила поликлинику, что меня несколько озадачило. Что понадобилось здесь Демьяновой? Потоптавшись возле регистратуры, я углядела на стене большой лист ватмана, на котором были перечислены фамилии врачей, закрепленные за ними участки и время приема. Фамилию Пилкиной я обнаружила на третьей строчке сверху. Значит, Пилкина М. С. – это врач. Час от часу не легче. Сверившись с таблицей и посмотрев на часы, я узнала, что сейчас как раз ее приемные часы. Нужный кабинет располагался, судя по всему на втором этаже и я отправилась туда, понятия не имея, что именно скажу этой незнакомой женщине.
Возле кабинета выстроился ряд весьма потрепанных стульев, но ни одного пациента не было. Это облегчало мою задачу. Я постучала и вошла. Высокий мужчина в белом халате обернулся на звук и мы уставились друг на друга с растерянными улыбками. Я так растерялась при виде симпатичного медбрата, приезжавшего в наш институт с бригадой доноров, что не сразу заметила сидящую за угловым столом пожилую строгую женщину. Она подняла голову от бумаг и спросила:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
