Даша передохнула.
— Я узнавала у юриста, — соврала она, — если ты заявишь свой протест, я вправе взыскать с тебя алименты за четыре года плюс моральный ущерб нам троим. Дорого тебе обойдется наша квартира. А теперь уматывай.
Даша держала в руках утюг. Это был старый утюг, советский, нагревался и остывал медленно и был гораздо тяжелее современных «тефалей». Кириллов шустро ретировался в прихожую.
— С ней по-хорошему, — бормотал он, пытаясь попасть рукой в рукав куртки. — А она как ненормальная. Приперся как дурак — с тортом, а она…
Кириллов, не прощаясь, выскользнул за дверь, щелкнув замком.
Даша включила свет в прихожей и сразу же в зеркале увидела себя — растрепанную, с пунцовыми щеками и с утюгом в руках. Она улыбнулась своему воинственному отражению и тут же в страхе замерла: дверь ванной звучно заскрипела, а поскольку в доме не было кошек, Дашу с головы до пят обварило внезапным страхом. Но через секунду гамма чувств принял; другой оттенок. Из ванной тихонько выскользнула Аня и остановилась перед матерью.
— Ты давно здесь? — поинтересовалась мать.
— Я все слышала.
Даша вздохнула. В конце концов, Анька становится взрослой, пусть делает собственные выводы. Но тут же усомнилась в этой мысли.
— Мам, а он что, нас совсем-совсем не любит? — несчастным голосом спросила Аня. Даша притянула ее к себе.
— Любит, Ань. Любит. Просто он на время забыл об этом. Как ослеп.
— И он об этом когда-нибудь вспомнит?
Даша закивала, хотя ее кивков дочь не могла видеть. Но Даша знала, что Анька должна почувствовать ее кивки. Сейчас они были как одно целое и предельно остро чувствовали друг друга.
— Жизнь, она ему напомнит. Жизнь, она, Ань, ни про кого не забудет. Все расставит по местам. Главное, чтобы ты не забыла тех, кого любишь.
Даше трудно давались слова. Анька шмыгнула носом.
— Я всех-всех люблю, мам. И бабушку с дедом, и Катю, и Витальку, и тебя. И папу.
— Вот и хорошо, вот и хорошо.
Даша раскачивалась вместе с Аней, словно стремилась укачать ее как маленькую.
— Мам, а мы правда уедем в Америку?
— Глупости. Конечно, нет.
— А если все же уедем… Мам, ты оставь папке квартиру. У него сынок маленький, Коля. Я его видела, он на обезьянку похож. Пусть он в моей комнате живет.
Глава 18
Он позвонил ей через неделю. Голос по телефону казался усталым.
— Катя, с твоим сыном все в порядке. Скоро ты сможешь забрать его совсем.
В ответ она не смогла произнести ни слова — у нее пересохло во рту.
— Ты слышишь меня? — спросил Шатров.
— Да, да! — крикнула она в трубку торопливо, и он понял, почему она молчала.
— Не надо так волноваться, Катя, все будет хорошо. Ей показалось, что он говорит с ней сухо и даже официально. Она испугалась, что он положит трубку.
— Марат! — крикнула она, хотя слышимость была прекрасная. — Марат, что я могу для тебя сделать?
В трубке молчание. Катя уже ожидала, что он скажет что-нибудь резкое. Ведь они так плохо расстались прошлый раз. Но она ошиблась.
— У моего друга день рождения. В связи с этим событием у меня небольшая проблема, и ты действительно можешь помочь. Ты могла бы поехать со мной к нему на дачу? Если, конечно, тебе это не…
— Я поеду! — не дослушав, ответила она. — Когда?
— Завтра. Я заеду за тобой в пять часов.
— Я буду ждать!
Но он уже не слышал — он положил трубку.
В пять ровно он был у нее в общежитии. На нем были яркая лыжная куртка и джинсы. Он деловито заглянул в ее сумку.
— Платье возьми, в котором была в ресторане.
— У меня и другое есть!
— Возьми именно это. И теплую одежду. Возможно, Илья организует лыжную пробежку — от него всего можно ожидать, бывший тренер.
— Лыжи брать?
— Лыжи там есть. И сними дубленку — в куртке удобнее.
Катя послушно сняла дубленку и набросила куртку.
Марат окинул ее оценивающим взглядом. Взял с полки голубой шарф и повязал ей на шею. Кате показалось — он намеренно не смотрит ей в глаза. Он протянул руку, расправляя ей шарф, словно художник, делая последний мазок, но как только встретился с ней взглядом, быстро убрал руки, подхватил ее сумку и вышел из комнаты.
В машине он сразу включил музыку, и они долго молчали.
— Катя, у меня к тебе просьба, — наконец сказал он.
Она отчего-то облегченно вздохнула.
— Конечно, говори. Я понимаю, что ты меня не просто так к своим друзьям позвал.
— Ты правильно поняла, — кивнул он, — мне нужна твоя помощь.
— Я вся — внимание.
— Там соберется теплая компания, все друг друга знают не первый год. Илья — мой друг и партнер по бизнесу. Так вот, там будет одна дама, которая питает в отношении меня ложные надежды. Понимаешь?
— Еще бы.
— Мы много лет дружим, у нее муж прекрасный, и мне бы не хотелось…
— Я все поняла, — перебила Катя, — я должна сыграть твою женщину. Чтобы кое у кого не осталось ложных надежд.
— Молодчина, уловила с полуслова.
— Но что я должна делать?
— Импровизировать. Я тебе подскажу. Только очень тебя прошу: не говори никому, как ты мне благодарна и тому подобное…
— Я это уже усвоила. Больше ни одного «спасибо» ты от меня не дождешься.
Шатров улыбнулся.
— А зачем серое платье?
— Ты в нем великолепна.
На дачу они приехали в сумерках. Сквозь кружево веток Катя разглядела большой деревянный дом в два этажа. Свет в окнах манил теплом. Вся компания оказалась в сборе. Едва они переступили порог — поднялся вопль, с которым, похоже, встречали каждого прибывшего. Марата тут же утащили наверх, а Катя оказалась на кухне с хозяйкой дома, Ларисой. Улыбчивая блондинка Лариса, подстриженная под цыпленка — перышками, сразу Кате понравилась.
— Мы с тобой в сценарии не участвуем, и слава Богу. Хоть одна помощница у меня появилась, — защебетала Лариса.
— Илья — твой муж?
Лариса весело закивала.
— Они для него что-то затеяли, теперь весь вечер будут репетировать. Это уж традиция. Вот тебе миксер, нужно взбить крем.
Катя с радостью принялась за дело. Лариса ни о чем не расспрашивала, и разговор у них шел самый непринужденный. Репетиция переместилась в гостиную, и теперь Кате было всех отлично видно.
— Я тебе всех сейчас представлю заочно. Это они решили на месте порепетировать, пока Илья готовит сауну.
— Вот тот высокий блондин — Андронов, узнаешь?
— Актер! — воскликнула Катя. — Я его в театре видела.
— Он самый. Брюнетка — кажется, Неля — это его дама сегодня. Он к нам каждый раз с новой дамой приезжает. Балагур ужасный. А женщина в зеленом — Вика. Бизнесвумен. Деловая женщина. Предприниматель. Ее муж — архитектор. Он сейчас в Москве.
