— Первый таков: пользуясь темнотой, прямо сейчас делаем отсюда ноги тем же путем, которым пришли. С пленным по твоему усмотрению. Можно взять его с собой или же грохнуть. — Когда Ефимов говорил о собственных действиях и боевой работе своих подчиненных, он почему-то избегал слова «убить», обычно подыскивал ему замену — «грохнуть», «пришить», «прикончить», «застрелить» и другие определения, вполне подходящие по смыслу к данному действию. — Мы добираемся до того места, где вели наблюдение, выходим на связь с центром, сидим и ждем. Второй вариант: мы захватываем опорный пункт, что над нами, и остаемся там в ожидании помощи. Есть и третий: мы тем или иным образом пытаемся освободить заложников.
— Пятнадцать человек против семидесяти с лишним?
— Угу.
— Без патронов?
— Ну, пять магазинов у нас есть…
— Идиоты! — тихонько взвыл группник.
— Тогда без выбора. Делаем ноги, — подсказал выход Ефимов.
— А прокатит?
— Скорее всего.
— А заложники?
— Заложников убьют, — ровно, без всяких эмоций проговорил Сергей.
— Даже если мы достучимся до своих и сюда примчится конница?
— Тем более если она примчится. Авиация «немцам» может оказаться не страшна. Я заметил у них четыре «Иглы». Что же до войсковой колонны, то можно быть наверняка уверенным, что около туннелей сидит какой-нибудь паренек с рацией. Во всяком случае, убрать заложников боевики наверняка успеют.
— И это будет на моей совести.
— Почему только на твоей? На всех нас. Но отвечать тебе.
— Понятно. Сколько там заложников?
— Всего или живых?
— Живых.
— Почти две сотни. Но контрактников из местных, возможно, не убьют. Значит, остаются срочники, человек сто сорок.
— Что ты предлагаешь?
— Я предлагаю? — Сергей хотел, чтобы Кострыкин сам подошел к напрашивающемуся решению.
— Хорошо, что, по твоему мнению, мы можем… — Лейтенант споткнулся на этом слове и тут же поправился: — Должны сделать?
— Если повезет?
— Да, если повезет.
«Разговор двух идиотов», — подумал Сергей и ответил:
— Если повезет, заложников мы освободим. На связь с центром выйдем. А вот сможем ли уйти сами, не знаю. Кому-то нужно будет оставаться, прикрывать их отход.
— Шанс у нас есть?
— Шанс есть всегда, даже в ядерном реакторе. А там как повезет.
— Так что, работаем?
— Надо собрать людей. Они должны решить сами.
— Согласен. — Лейтенант повернулся к связисту, слышавшему весь этот разговор. — Руслан, по одному на флангах, остальных собирай сюда. Только тихо.
— Может, по тройкам?
– Нет времени. Всех! – подтвердил приказ командира Ефимов.
— Тише, тише! — Ефимов таким вот образом приветствовал бойцов, подходивших, а точнее сказать, подкрадывавшихся на совещание. Группу спецназа и боевиков разделяли каменные монолиты, но все же расстояние до них было не столь велико, чтобы позволить себе излишне громкие звуки.
— Витя, ты со своей тройкой сюда. Федор тут. Да, правильно. — Большинство команд Ефимов отдавал жестами, особо непонятливых хватал за плечи и направлял рукой.
Наконец все уселись плотным кольцом. Старший прапорщик оказался почти в центре.
— Так, ребята, у нас проблемы. Кто-то уже знает, кто-то нет. Я сейчас расскажу все подробно, но никаких звуков. Не колготить, не переспрашивать. Когда потребуется, я у каждого буду спрашивать сам.
Ефимов говорил, а Кострыкин сидел рядом и молчал. Он полностью отдал инициативу своему заместителю.
— Повторяю еще раз: услышав от меня что-то новое, не вопить. Слушать молча. Итак, воинская часть захвачена боевиками. Не учебными, а настоящими. Кто сомневается, за скалой со связанными ручонками лежит один из них. — Ефимов сделал паузу, но напрасно ожидал реакции. — Бандиты взяли в заложники около двухсот человек, среди них есть женщины и дети. Несколько солдат и офицеров уже погибли. Бандиты собираются убить всех, но пока держат в качестве страховки. Если я правильно понял нашего толмача, завтра сюда с визитом прилетает какая-то наша большая шишка. Вот ради захвата этой персоны все и затеяно. Надо сказать, что «немцы» близки к успеху. Во всяком случае, первый этап — захват гарнизона — прошел у них «на ура». Эх, будь у нас связь!.. — Ефимов в темноте попробовал рассмотреть лица притихших радистов. — Тогда мы ничего не стали бы предпринимать, сообщили бы о случившемся и ждали. Но связи нет.
— Не ловит здесь! Аномалия какая-то, что ли, — попытался спасти свою честь Никишин.
— Цыц, помолчи! С причиной отсутствия связи будем разбираться потом. Продолжаю: всего боевиков человек семьдесят. Сегодня в ночь на охрану постов ушли пятьдесят шесть. Следовательно, внизу осталось четырнадцать, может, чуть больше, по одному на брата. Это вполне нам по силам, даже помня о наличии боеприпасов, точнее, их отсутствии. Что мы можем предпринять? Первое: смыться тем же путем, каким и пришли, добраться до предыдущего места ночевки, войти в связь с центром. Второе: мы захватываем опорный пункт, что над нами, и остаемся там в ожидании помощи. Третье: мы тем или иным образом пытаемся освободить заложников. При первых двух вариантах шансов спастись у заложников почти нет. Если мы выберем третий вариант, то скажу честно: я почти уверен, что заложников мы можем спасти, но кто-то должен будет прикрыть их уход. — Голос Ефимова в абсолютной тишине звучал тихо и ровно. — Кроме нас, некому. Я не знаю, кто останется в живых. Хотелось бы, чтобы все… А теперь вопрос. Отвечать начинаем с головняка, согласно боевому порядку. Витя, ты первый. Какой вариант выберешь?
Прошкин задумался.
— Я, как Шамиль.
— А я, как Виктор, — донесся шепот Айдарова.
— Витя! — Ефимов едва заметно повысил голос.
— Третий.
— Шамиль?
— Я же сказал…
— Володя?
— Третий.
— Следующий.
— Третий.
— А какую шишку ждут «немцы»? — спросил Зудов, когда до него дошла очередь выбирать.
— Не знаю, — искренне ответил прапорщик. — Мне, собственно, по барабану. Вариант?
— Третий, — недовольно буркнул Сашка, так и не удовлетворив свое любопытство.
Получалось, что вся группа высказалась за освобождение заложников.
— Готовность к выдвижению двадцать минут, рюкзаки оставляем здесь, берем только оптику. Володя! — обратился Ефимов к саперу. — Переделай все имитационные средства взрывания на зажигательные трубки, возьмешь с собой. Старшие троек на месте, остальные свободны.
— Что будем делать с пленным? — не совсем кстати спросил Кострыкин.
— Оставим здесь, пусть лежит и отдыхает.
— А ствол? — прошипел Иван.
— Да дался он тебе! Патроны мы забрали, а ствол заберем потом, если получится. Зачем таскать лишнюю тяжесть? И все, Ваня, не задавай глупых вопросов. Нет времени. — Ефимов постучал по часам, невидимым в темноте. — Переходим к конкретике. Первый этап: выход на исходные позиции. Два варианта. Первый: спускаемся точно так же, как поднимались, доходим до освещенной зоны и стремительным броском захватываем штаб, где предположительно располагается большая часть боевиков. Но этот вариант отметаем сразу. Это будет хана заложникам, очень вероятно, что и нам тоже. Остается вариант два. Поднимаемся, бесшумно убираем часовых, уничтожаем спящую смену, захватываем достаточное количество боеприпасов и выдвигаемся до освещенной зоны. Там, пользуясь тем, что за спиной у нас противника нет, не спеша отключаем электричество. У заброшенного КПП трансформатор стоит. Саша, с рубильником ты, надеюсь, справишься? — обратился Ефимов к Зудову, закончившему какой-то технический колледж и работавшему электриком.
— Запросто! — легкомысленно отозвался тот.
— Свет вырубится, сразу без всякой команды вперед, там метров семьдесят до сточной канавы. Она тянется за казармы и дальше, я днем специально смотрел. В нее падаем и лежим. Теперь по боеприпасам. Семь шестьдесят два — пятнадцать патронов Айдарову, столько же Горелову. Пять сорок пять у нас с командиром по магазину, в каждую тройку по пятнадцать штук. Радисты, пулеметчики, снайпера пока на голодном пайке. Все, заканчиваем. Остальное обсудим позже, после того как вернемся. И последнее, Витя: часового снять готов? — Ефимов недвусмысленно показал взглядом на нож, торчавший из разгрузки.
Виктор посмотрел на рукоять кинжала, сглотнул и отрицательно покачал головой.
— Олег, тогда ты, — на этот раз Сергей не спрашивал, а приказывал.
Зверев вздрогнул, но протестовать не стал.
— Головняк и Олег за мной, остальным ждать.
Ефимов опрашивал людей — а ведь мог бы и просто приказать! — с одной целью. Он желал хоть в какой-то мере успокоить свою душу и совесть. Сергей знал, что чудес не бывает, не все доживут до следующего утра. Он не сомневался в том, что предстоит размен своих на чужих.
