же не оставила его себе. Я вернула его матери. Он не мой!
— Он твой. — Баба Марфа усмехнулась. — Теперь он больше твой, чем ее. И она это знает.
— Кто? Эта ваша Марь?
— Она отдаст его тебе, когда придет время.
— Зачем? Скажите на милость, зачем мне дикий зверь?
— Я не знаю. — Баба Марфа покачала головой. — Это ведь ты его выбрала.
— Хорошо. — Стеша сделала глубокий вдох. Горячий воздух ворвался в легкие, вызывая приступ кашля. — Пусть так, — сказала она, откашлявшись. — Но что изменилось после того, как я вытащила из трясины этого… кого? Кто он такой на самом деле? Волчонок? Щенок? Что изменилось?
— Ты поделилась с ним собственной жизнью. Псы Мари рождаются очень редко, а живут очень долго. Они помнят все: и зло, и добро. Они тебя запомнили. Все они. Запомнили твой запах. Это хорошо.
— Для кого?
— Для тебя. Псы Мари — древние и опасные существа. Для многих людей смертельно опасные. Но не для тебя, Стэфа.
— У них странная шерсть, — сказала Стеша рассеянно. — Черная с сине-зеленым отливом, как…
— Как что? — спросила баба Марфа. Даже сквозь пелену пара было видно, как напряглось ее лицо. — На что похожа их шерсть, Стэфа?
— На чешую, — сказала Стеша после недолгой паузы.
— А где ты видела такую чешую?
— Я не видела. Я думаю, мне примерещилось из-за гипоксии. Гипоксия — это…
— Я знаю, что такое гипоксия, — оборвала ее баба Марфа. — Где ты видела чешую?
— Под водой, когда тонула. Вода была прозрачная, как в колодце или роднике. Я парила в ней, а вокруг меня плавало это… это существо. Я не видела его целиком. Оно огромное. Ни рыбы, ни змеи не бывают такого размера. А потом оно вытолкнуло меня на поверхность. Мне кажется, что это было именно оно, но я не уверена. На твердую землю меня вытащил уже Серафим. Это вы отправили его ко мне на помощь? — Стеша посмотрела на бабу Марфу.
— Он пришел сам. Серафим чувствует болото куда лучше, чем я. Ее чувствует.
— Рыбу?
— У нее есть имя — Марь. Имя есть, а постоянного облика нет. Она может быть огромной, а может крошечной. Может быть рыбой, а может змеей. Иногда она становится змеей с рыбьей чешуей. — Баба Марфа усмехнулась. — Мне кажется, она так развлекается. От скуки.
— Кто она на самом деле? Что это за существо?
— Никто не знает. Наверное, она и сама уже забыла, кем была изначально. — Баба Марфа покачала головой. — Наше болото огромное и непроходимое. Это ее царство, ее территория. Она здесь испокон веков. А мы, человечки, лишь незваные и докучливые гости. Некоторых из нас она убивает, некоторых терпит, а некоторых любит.
— А мы? Как она относится к нам? — Стеше отчего-то было очень важно знать ответ на этот вопрос.
— Меня она терпит, — ответила баба Марфа с легкой грустью в голосе. — Я не самая примерная из ее дочерей. Я всегда была строптивой. Такой, как ты, Стефания.
— Значит, меня она тоже терпит?
— Тебя она любит. Она очень стара, и ей очень скучно. Веками она развлекается созданием диковинных тварей. На это уходят столетия, а может быть, даже тысячелетия. Не все ее дети жизнеспособны. Не все порождения ее скуки и силы прекрасны. Некоторые уродливы и смертельно опасны, но она все равно позволяет им жить. Псы — это ее любимые творения. А ты спасла одного из них. Рискуя собственной жизнью, ты сохранила жизнь ее частице. Теперь ты тоже одна из ее любимых тварей.
— Тварей… — Стеша горько усмехнулась.
— Не обижайся, Стефания. Все мы твари разной степени красоты или безобразности. Людей она почти не выносит, закрывает им дорогу. Иногда хватает просто тумана и страшных звуков, чтобы отвадить…
— Звуков? — перебила бабу Марфу Стеша. — Я не слышала странных звуков.
— Это потому, что она очень долго спала. Мне кажется, больше сорока лет.
— А теперь проснулась?
— Выходит, что так.
— Из-за меня?
— Не знаю. Но силу твою она точно почуяла. Даже я ее почуяла. А во мне этой силы малая крупица.
— Вы сейчас про воду? Про то, что с ней творится что-то неладное?
— Это не с водой творится, Стефания. — Баба Марфа вздохнула. — Это ты сама творишь. Опыта у тебя нет, потому и получается… абы что. Но вода тебя слышит. Пока еще не особо слушается, но со временем ты научишься.
— Я не хочу такому учиться! — Стеша покачала головой. — Двадцатый век на дворе, наука двигается вперед семимильным шагами, а мы тут с вами обсуждаем какое-то… мракобесие!
— Можем не обсуждать. Но уезжать вам с малой больше не надо. Она вас теперь не отпустит. По крайней мере, тебя. Обижать не будет. Болото теперь для тебя будет все равно, что лужайка, но уйти далеко ты не сможешь.
— А если попробую?
Стеша не верила собственным словам. Всего несколько часов назад она убивалась из-за того, что баба Марфа гонит их прочь, а теперь задает такие глупые, такие опасные вопросы.
— Я попыталась, — сказала баба Марфа с тихой грустью в голосе.
— И что случилось?
— Сначала ничего, а потом навалилась такая тоска, что жизнь не мила стала. Она всегда дотянется. Даже если ты сбежишь на край света и будешь думать, что всех обыграла.
— Как? Как она это делает?
— Через сны. Она будет подсылать в твои сны своих тварей. Не тех, что из плоти и крови, а тех, что так же призрачны и неуловимы, как она сама. Иногда они добрые, даже забавные, но чаще злые и голодные. Представь, Стефания, что из ночи в ночь ты тонешь в трясине, захлебываясь водой.
Стеше такое и представлять было не нужно. Пар на ее
