И с запретом на купание в заводи все более или менее прояснилось. Видишь, любому дремучему поверью можно найти научное объяснение.
— Не любому, — сказал Стэф задумчиво. И парень тут же спросил:
— Есть печальный личный опыт?
— Есть.
— Но делиться им с младшим товарищем ты не станешь?
— Пока в этом нет необходимости.
— Тогда возвращаемся к первому пункту. Что не так с домом?
Вопрос был правильный. Пока Apec добывал пропитание, Стэф осмотрел дом. С домом и в самом деле было что-то не так. Когда-то давно он явно служил не только жилищем, но и форпостом.
— Ну? — спросил Apec с нетерпением.
Стэф ничего не ответил, лишь молча поманил его к открытой входной двери, включил в мобильнике фонарик и, направив луч света на порог, сказал:
— Смотри.
На почерневшем от времени дереве были отчетливо видны вырезанные символы.
— Это что? — спросил Apec, присаживаясь на корточки перед порогом. — На каком это языке?
— Ты мне скажи. Ты же у нас историк.
— Похоже на руны, но это точно не они. Вот это, — Apec ткнул пальцем в один из символов, — Уроборос какой-то.
Изображение и в самом деле было похоже на свернувшуюся кольцом змею.
— А вот это рыба. — Палец Ареса сместился на другой символ. — Только странная какая-то. Что у нее на спине вместо плавника? Не пойму.
— Елки, — сказал Стэф скучным голосом.
— Какие елки?
— Которые деревья. — Он присел у порога рядом с Аресом и указал лучом фонарика на следующий ряд символов. Среди них тоже имелись картинки. Длиннотелый, длинноухий и длиннолапый волк. Существо, отдаленно напоминающее человека, но с дырами на месте глаз. И, кажется, дети. Они были нарисованы будто детской рукой, без соблюдения пропорций: головы их были большими, а на лицах вырезаны лишь круглые рты. Ни глаз, ни носа, ни ушей не наблюдалось. Все эти фигурки были плотно оплетены похожей на сеть вязью, а от верхнего ряда картинок их, точно рвом, отделяла глубокая, тщательно прорезанная в древесине черта.
— Может, дитё хозяйское развлекалось? — предположил Apec.
— С ножиком и стамеской в руках?
— Спички детям не игрушка! Я понял! — Apec вытащил из кармана собственный телефон и сфотографировал порог. — Погуглю на досуге.
— Я уже погуглил. — Стэф выключил фонарик. Какое-то мгновение вырезанные на пороге символы продолжали светиться. Кажется, Apec это тоже заметил, потому что выражение его лица сделалось озадаченным.
— И что нагуглил? — спросил он.
— Ничего. Нет в сети подобных изображений. Я думаю, это что-то вроде защитных рун.
— Типа, уродцы-гидроцефалы, красавчик с картины Мунка, волк-мутант, змея и рыбка, которая еще больший мутант, чем волк, должны защищать этот прекрасный дом? От кого?
— Я думаю, дом защищают всего два символа: рыба и змея. А остальные ребята — это те, от кого нужно защищаться. Черту видишь? Это граница.
— Граница между чем и чем? — спросил Apec.
— Между чем угодно: добром и злом, светом и тьмой, этим миром и тем.
— И где ты в этом мире видел уроборосов и рыб с елками вместо плавника?
— Не знаю, но хозяева дома ставили защиту не просто так.
— А когда ставили защиту, у них дрогнула рука, и они нарисовали еще парочку уродцев?
— У тебя есть другое объяснение? — Стэф сунул телефон в карман.
— У меня нет, — признался Apec.
— В этой местности люди, очевидно, чего-то боялись. Или даже боятся до сих пор. Если принять во внимание специфические топонимы, запрет на купание и ловлю рыбы в местных водоемах, то боялись они именно змей и рыб. Со змеями все более или менее понятно, их мало кто любит. А вот с рыбой пока не ясно.
— Ага, все ж любят рыбу с елкой на спине! — Apec скептически хмыкнул, а потом добавил: — Кстати, это ж какого размера должна быть рыбка?!
Он перешагнул порог и осмотрел дверь с внутренней стороны.
— На двери нет никаких символов. Я проверял, — сказал Стэф.
— А это для чего? — Apec потрогал вбитый в дверь ржавый крюк. — Это вместо вешалки из «Икеи»?
— Я думаю, крюк нужен был вот для этого. — Стэф заглянул в кладовку, снял с полки еще одну свою находку, вынес на крыльцо под лучи заходящего солнца. Лучи окрасили находку в красно-розовый цвет, чем еще больше усилили драматизм момента.
— Охренеть! — восторженно воскликнул Apec. — Это чьё такое? Это ж динозавра какого-то! Где ты нашел эту хрень?
— В кладовке и нашел. — Стэф задумчиво смотрел на череп. — В дальнем углу верхней полки,
— А не подделка? — Apec осторожно, словно череп мог цапнуть его своими острыми зубами, постучал по белой кости и сам себе ответил: — Если и подделка, то очень качественная.
— Это не подделка. — Стэф был в этом полностью уверен.
— Тогда чья это черепушка? Я, конечно, в зоологии не силен, но какая-то она странная. И это я сейчас даже не про размер. Хотя к размеру тоже есть вопросы.
— Я тоже не особо силен в зоологии, но очевидно, что этот череп сочетает в себе черты как рыбьего, так змеиного. Этакая переходная форма.
— А такая переходная форма существует? — В глазах Ареса зажегся азартный огонь. — Или существовала? Это ж древняя хрень!
— Насколько мне известно, ничего подобного раньше не находили. Но я планирую отправить фотографии черепа знакомому криптозоологу.
— Криптозоологу?! — изумился Apec. — Ты сейчас серьезно?!
— Вполне. — Стэф пожал плечами.
— Ты готов доверить изучение такой бесценной вещи шарлатану, который верит в существование лох-несского чудовища и бигфута? А может, ты сам того?…
— Чего того? — вежливо поинтересовался Стэф.
— Может, ты из плоскоземельщиков?
— Я из
