Дарья. Весь город обманем. Только ты не проболтайся.
Саша. Ни за что. (Радостно смеется и прыгает.)
Людмила (возвращаясь с пульверизатором и флаконом духов). И, пожалуйста, остригись. Что хорошего локоны носить… Лошадей прической пугать…
Саша. Ну ладно, остригусь. Ужасные строгости. У меня еще коротенькие волосы, в полдюйма. Еще инспектор мне о волосах не говорил.
Людмила. Я люблю остриженных молодых людей, заметь это. И я тебе не инспектор, меня надо слушаться.
Брызгает на Сашу духами.
Дарья. А знаете, как мы ему костюм сделаем? Вот я вам покажу образчик, пойдем ко мне.
Уходит с Ларисою и Валерией.
Саша. Какие духи странные.
Людмила. А ты на руку попробуй.
Саша. Какой душный запах…
Людмила. Это цикламен. Три духа живут в цикламене. Сладкою амброзией пахнет бедный цветок — это для рабочих пчел.
Саша. Для рабочих пчел.
Людмила. Сладкая амброзия, и над нею гудят пчелы, это его радость. И еще он пахнет нежною ванилью, и уж это не для пчел, а для того, о ком мечтают.
Саша. О ком мечтают.
Людмила. И это — его желание, — цветок и золотое солнце над ним.
Саша. Амброзия, ваниль — пчелкам, желанному, — а третий дух цикламена?
Людмила. Слушай. Третий его дух, — он пахнет нежным сладким телом, для того, кто любит, и это его любовь.
Саша. Радость, желание, любовь.
Людмила. Его любовь — бедный цветок и полдневный зной — тяжелый зной. Пчела, солнце, зной, понимаешь, мой светик?
Саша. Пчела, солнце, зной.
Людмила. Он радует, нежный и солнечный цикламен, он влечет к желаниям, от которых сладко и стыдно, он волнует кровь. Понимаешь, мое солнышко, когда сладко, и радостно, и больно, и хочется плакать? Понимаешь? Вот он какой. (Целует.)
Саша. Три духа живут в цикламене.
Людмила. А уж и красив ты, Саша.
Саша. Тоже придумаете. Это вот вы красивая и нарядная.
Людмила. Разве нарядная? Видишь — босая.
Саша. Уж вы всегда нарядная.
Людмила. И ты все хорошеешь, Саша.
Саша (застенчиво смеясь). Придумаете тоже. Я же не барышня, — чего мне хорошеть.
Людмила. Лицо прекрасное.
Саша. Еще войдет кто.
Людмила. Кому входить? Да мы пойдем в мою комнату, — никто не попадет, даже сестрицы не увидят.
Саша. Ну, не надо, Людмилочка.
Людмила. Глупый, — отчего не надо? (Вдруг плачет.)
Саша. Что же вы плачете, милая Людмилочка?
Людмила порывисто бросается перед Сашею на колени, целует его руки и страстно шепчет.
Людмила. Милый, кумир мой…
Уходят в Людмилину комнату. Входят Дарья и Валерия.
Действие третье
Новая квартира Передонова. Варвара и Володин разговаривают.
Варвара. Всем визиты делает. У предводителя был, у исправника, у председателя земской управы, — уж не знаю, у кого только не был.
Володин. Так как Ардальон Борисыч изволит с директором быть вроде как в ссоре, то он и желает заручиться в случае чего.
Входит Передонов. Тоскливый и злой.
Передонов. Успел. Сговариваешься, как бы меня околпачить. Заодно с Варварой. Везде у меня враги.
Варвара. Ардальон Борисыч, у нас-то какое приключение. Кот сбежал.
Передонов. Ну? Зачем же вы его отпустили?
Варвара. Что ж мне его за хвост к юбке пришить, что ли?
Володин хихикает. Передонов садится на стул у стола, опускает голову, комкает конец скатерти и задумывается. Недотыкомка юлит под столом, повизгивает и шепчет.
Недотыкомка. Знаешь, куда он пошел? К жандармскому.
Передонов. К жандармскому пошел. Вымурлычит все, что знает. Да и того промяукает, чего и не было. Беды…
Володин. Это уж завсегда коты изволят на старую квартиру сбегать, потому как кошки к месту привыкают, а не к хозяину, кошку надо закружить, как переносить на другую квартиру, и дороги ей не показывать, а то беспременно убежит.
Передонов. Так ты думаешь, Павлуша, что он на старую квартиру сбежал?
Володин. Беспременно так, Ардаша.
Передонов. Ну, так выпьем, Павлушка.
Володин. Это можно, Ардаша. Выпить завсегда даже очень можно.
Передонов. А кота надо достать оттуда.
Варвара. Сокровище. Вот после обеда пошлю Клавдюшку.
Передонов. Я тебя на улице видел, Павлушка.
Володин. А я вас, Ардальон Борисыч, не изволил видеть.
Передонов. Врешь. Ты бараном оборачивался. Думал, не узнаю.
Володин. Ардальон Борисыч, посудите сами, как же я мог барашком оборачиваться? А куда же мой костюмчик и моя тросточка девались? Это, может быть, на вашей родине бараны в котелках изволят прогуливаться, — а я таких барашков никогда не изволил видеть.
Передонов. Чего злоумышляешь? Много ли тебе надо? Слушай, Павлуша, — если ты не станешь мне вредить, то я тебе буду леденцов покупать по фунту в неделю, самый первый сорт, — соси себе за мое здоровье.
Володин. Я, Ардальон Борисыч, вам вредить не согласен, а только мне леденцов не надо, потому как я их не люблю.
Варвара. Полно тебе петрушку валять, Ардальон Борисыч. Чем он тебе может навредить?
Передонов. Напакостить всякий дурак может.
Володин. Если вы, Ардальон Борисыч, так обо мне понимаете, то одно только могу сказать: благодарю покорно. Если вы обо мне так, то что я после этого должен делать? Как это я должен понимать, в каком смысле?
Передонов. Выпей водки, Павлушка, и мне налей.
Володин, молча, храня обиженный вид, принимается наливать водку из графина в рюмки.
Недотыкомка кружит около стола и хохочет.
Недотыкомка. Наворожит, наворожит…
Варвара. Как же это, Ардальон Борисыч, ты не боишься от него водку пить? Ведь он ее, может быть, наговорил, — вот он что-то губами разводит.
На лице Передонова изображается ужас. Он схватывает налитую рюмку и выплескивает из нее водку на пол.
Передонов. Чур меня, чур, чур… Заговор на заговорщика, — злому языку сохнуть, черному глазу лопнуть. Ему карачун, меня чур перечур… (Показывает Володину кукиш.) На-т-ка, выкуси… Ты хитер, а я похитрее.
Володин. Это вот вы, Ардальон Борисыч, всякие волшебные слова знаете и произносите, а я никогда не изволил магией заниматься. Я вам ни водки, ни чего другого не согласен наговаривать, а это, может быть, вы от меня моих невест отколдовываете.
Передонов. Вывез… Мне не надо твоих невест, я могу и почище взять. У меня много невест. Вот сейчас пойду венчаться. Вернусь утром с женой, а тебя, Варвара, вон. Последний раз сегодня ночуешь.
Володин. Вы моему глазу лопнуть наговорили, только смотрите, как бы у вас раньше очки не лопнули.
Передонов (испуганно хватаясь за очки). Что мелешь? Язык-то у тебя, как помело..
Варвара. Не ехидничайте, Павел Васильевич. Ишь, ехидник какой. Кстати зачуражился, Ардальон Борисыч…
Володин. Недаром я сегодня во снах видал, что меня медом мазали. Помазали вы меня, Ардальон Борисыч.
Варвара. Еще не так бы вас надо помазать.
Володин. За что же, позвольте узнать? Кажется, я ничего такого…
Варвара. За то, что язык у вас скверный. Нельзя болтать, что вздумается, — в какой час молвится.
Передонов. Варвара, вошел кто-то в переднюю. Ни за чем не смотришь, ничего не видишь.
Варвара, крадучись, подходит к двери, глядит в нее и так же тихо возвращается.
Варвара. Почтальон. Надо ему водки дать, — опять письмо принес.
Передонов. Что ж, мне водки не жалко.
Варвара. Почтальон, иди сюда.
Почтальон входит в горницу. Роется в сумке, притворяясь, что ищет письмо. Варвара наливает большую рюмку водки, отрезывает кусок пирога и дает все это почтальону. Почтальон подает письмо Варваре.
Почтальон. Вам-с. Покорнейше благодарю. (Выпивает, крякает, захватывает пирог и уходит.)
Передонов. Ты думаешь, Павлушка, это был почтальон?
Володин. А кто же, Ардальон Борисыч?
Передонов. Рыжий Валет. Он меня на днях под здоровый ремиз подвел. Опять, пожалуй, подведет. Да нет, я ему кукиш показал.
