Минут через тридцать слышен гул моторов, на горизонте появляются клубы пыли. Мы уже знаем, что это наши, поэтому не прячемся. Спокойно попиваем вино прошлогоднего урожая. Оно терпкое. И мне, как привыкшему к шнапсу, не очень нравиться. Поросёнок, которого мы реквизировали в местном кабачке же наоборот, довольно неплох. Едва я заканчиваю обгладывать нежную ножку, как появляются танки моего батальона. Встречаю их с насупленным лбом и злобным взглядом. Все чувствуют свою вину и поэтому молчат. Ещё бы! Бросили товарищей на поле боя. Мало того, что бросили, так ещё и отступили! Позор! Ровно десять минут читаю мораль, разукрашивая свою речь теми русскими оборотами, которым научился ещё в «Каме» и по мере своих сил переводя их на родной язык. Спасибо нашему фельдфебелю- уж эту то науку я буду помнить наверное всю жизнь! Выражение "тараканы беременные, так вас и разэтак" ещё одно из самых мягких в моих высказываниях по поводу трусов. Наконец бросаю взгляд на часы- отведённое мне мной время на воспитание вышло. Приказываю командирам танков покинуть машины и следовать за танками бегом, затем отдаю команду выступать и запрыгиваю на башню первого «Т-28». Колонна послушно трогается, нерадивые командиры бегут за своими машинами, глотая пыль и выхлопные газы. Так проходим десять километров, наверное, хватит. Строю провинившихся- вид у них плачевный: все в грязных потёках сажи, промокшие насквозь комбинезоны. Ничего, зато не будут отступать не позаботившись о своих товарищах! Даю им десять минут на приведение себя в порядок и приказываю лечь спать, потому что отдыхать нам не придётся- завтра мы должны быть в Седане… Утром продираю глаза и вовремя — вот они исторические места знаменитых сражений! Именно здесь наши войска поставили французов на колени! Здесь они впервые почувствовали истинную мощь германского стального кулака! Гордость переполняет меня, и не зная как её выразить достойно мы останавливаемся в ближайшей деревушке. ребята носятся по дворам как угорелые, набивая мешки продуктами. При малейшем признаке недовольства просто стреляют. Через пятнадцать минут мы покидаем деревню, оставляя позади пылающие костры домов и вой женщин. Мужчин в деревне старше пятнадцати лет осталось не очень много. Если не хотели драться и умереть как воины- пусть сдохнут как крысы… В наушниках ругань командира полка. С этими остановками мы выбиваемся из графика. Приказываю увеличить скорость, и через три часа нагоняем упущенное время. Затем идём даже с опережением. Немного давят мысли по поводу потери своего танка. Когда дадут следующий? С ностальгией вспоминаю уютные тёплые внутренности своей машины. Вряд ли теперь мне будет так хорошо… Наконец вечереет. Докладываю о местонахождении и получаю приказ стать на отдых. В ближайшей деревушке становимся на ночлег, вернее, в том месте где она когда то была. Здесь русские сцепились с англичанами. По всему полю замерли изуродованные останки английских «МКашек» обоих модификаций, тройки и четвёртые «Б». Кое-где валяются трупы в разной степени сохранности. Их ещё не убрали. Иногда целые, иногда не очень, зачастую встречаются и разобранные на запчасти при помощи снарядов… Отряжаю командира первой роты провести желающих на экскурсию по полю, напоминаю об осторожности. У меня практически нет ветеранов, почти все новички, поэтому неплохо устроить им закалку для нервов и немного привести в себя, а то появляются всякие настроения этакие… Их бы в Польшу- там бы точно насмотрелись… Сам, пока не совсем стемнело, иду к одинокому «ЗГ», застывшему неподалёку, потихоньку давясь слюной от зависти к союзникам, у которых такие танки. Видно машина была подбита и оставлена экипажем… Подхожу поближе. Странно. Особых повреждений не вижу. Вроде всё целое… Ещё раз обхожу машину и вижу вмятину от снаряда напротив МТО. Открываю люк, влезаю внутрь- красотища то какая… Вот это да… Мне становится совсем плохо от эмоций… Нахожу тумблер включения освещения, щёлкаю им. Лампочки в плафонах еле накаляются. Аккумулятор разряжен до упора. Недолго думая иду в расположение и беру ремонтников. Широким шагом мы спешим к «Змею». Откидываем панели моторного отсека- ничего себе, вот это моторчик… Не иначе с «Юнкерса» сняли? Механики быстро меняют аккумулятор, и вскоре стартёр крутит коленчатый вал. Бесполезно. Кому-то в голову приходит светлая идея- проверяем свечи. Работают. Но они сухие. По опыту знаю, что двигатель не работает в двух случаях: либо нечему зажечься, либо нечего зажечь. Здесь явно вторая причина. Карбюратор на месте, но внутри непонятно что: какая то смола, мелкая стружка, обломки. Бензонасос работает нормально. Один из ремонтников берёт карб и убегает. Тем временем остальные быстро проверяют масло, компрессию, охлаждающую жидкость. Неисправностей больше не находят, чистят «ЗГ» внутри, выкидывая мусор, оставшийся от прежнего экипажа. Между тем возвращается уходивший ремонтник. Он приносит новый карбюратор и выточенную переходную пластину. Жиклёры ефрейтор тоже успел подогнать под предыдущий размер. Прикручиваем его на место, и с замиранием в сердце я жму кнопку стартёра. Недовольно фыркнув пару раз и выбросив чёрные клубы дыма из выхлопных труб, танк оживает. Дружные вопли восторга- оказывается, пока я собирался с духом здесь собрался почти весь батальон. Командую дать мне проход, выжимаю сцепление и включаю передачу- на удивление легко огромная махина срывается с места и почти мгновенно набирает скорость. Плавность хода изумительная… Всё! Эта машинка неплохо нам послужит! Разворачиваюсь и гордо еду в расположение. Меня приветствуют. Наконец укладываемся спать… Утром формирую новый экипаж из тех, кто вместе со мной громил батарею. Раненых уже отправили в тыл, поэтому беру ещё шестерых. Остальные побудут в ремвзводе. Трогаемся. По пути слушаю восторженные вопли механика-водителя, тот просто наслаждается ездой. Пока он радуется, мы срочно осваиваемся с новой машиной. Две пушки, четыре пулемёта, мощная рация, ТПУ. Великолепная оптика. Радует, что калибр снарядов совпадает с нашим прежним, но ствол длиннее. И следовательно, мощность пушки выше. В это время опять включается рация, вновь командир полка. Срочно требуется помочь нашей пехоте, окружившей смешанное англо-французское соединение. Ориентируюсь по карте и сворачиваю на просёлок. Следом за мной идут остальные танки батальона. Держитесь, братья! СС идёт на помощь!
Оберстлейтенант Макс Шрамм. Пятый день войны
Уже пять дней идёт война, а я всё торчу в Италии. Правда, сменил "пятьдесят второй" на «Пе-2», но мне уже намекнули, что это ненадолго. Скоро у нас не будет устаревших винтовых машин. К тысяча девятьсот сорок второму году планируется переход на реактивную технику всех частей авиации. Сейчас мы занимаемся Мальтой- отлавливаем пытающихся убежать англичан. Гоняемся даже за одиночными солдатами. Гибралтар и французский флот в Тулоне мы захватили успешно, никто даже дёрнуться не успел. Из французов вояки никудышные, больше гонора, а англичане…Что же, умирать они умеют… И только. Десантники рассказывали, что «лягушатники» им напоминают поляков- гонору много, а толку- чуть. Мне сам полковник Затевахин, Иван Фёдорович, рассказывал, как сразу четверых положил одной очередью, стоят как бараны и не дёргаются. Только глаза выпучили, откуда он взялся тут. Словом, это не противник. И чего мы их в Испании послушали: надо было наплевать на всё и не уходить. Вот, опять летим. Говорят, что где-то там англичане засели, надо выкурить… Рутина. Уже приедается. В Китае, вот там действительно воевать пришлось, самураи- ребята серьёзные, а эти- иногда даже жалко их, как слепые котята тыкаются. Наши орлы их и за противника не считают. Надо будет их попрактиковать где-нибудь. Вернёмся с вылета- запрошу у командования, что тут лишнее на карте, пускай точность бомбометания отработают. А то так войны и не понюхают. Помню незабвенного папашу моего друга Вилли, как он говорил: излишняя самоуверенность- первый шаг к могиле лётчика…
Получил письмо от супруги. Она вполне счастлива. С моими родственниками нашла общий язык. Сама то она сирота, родителей потеряла во время большевистского путча, а родственники своих детей никогда не имели, так что… Пишет, что дядюшка развернулся на полную- прошлогодний госзаказ сдал с перевыполнением плана на тридцать процентов, а в этом собирается превысить вдвое. Земля такая, что посади палку — утром яблоня плодоносить будет. О, рассказывает о соседе- учителе. Помню я его… Такой маленький, лысенький… Как же его… А вспомнил: Никита Сергеевич! Хрущёв. Скромный сельский учитель. Правда, помешан на этом американском растении- кукурузе. О ней часами может говорить, и глазки сразу так сверкать начинают… Нехорошо… Света пишет, что в этом году Хрущёв у дяди ещё два гектара взял в аренду, обещал этой самой кукурузой расплатиться… Ну, его дела. О! Вот это дело- дядя взял в аренду ещё пятьдесят поляков в лагере. Правильно, пускай работают. Надо будет им подарки послать, вот завтра будем во Францию перебазироваться. Возьму машину и съездим с ребятами куда-нибудь, посмотрим, чем разжиться толковым можно… Трактор бы им отправить, да как? Ладно, если что- куплю. Боевые неплохие идут, хватит…
