— Я не слышал, как вы подошли, — сказал Робин.
— Это потому, что я надеваю обувь на резиновой подошве. Китти плохо спит, и я не хочу, чтобы шум моих шагов ей мешал.
Робин вернулся к дивану. Серджио сел рядом с ним. Робин отодвинулся и посмотрел на него.
— Послушайте, Серджио, давайте договоримся с самого начала. Развлекайтесь с моей матерью или с юнцами, но не стройте планов на мой счет.
— Сорок лет — это довольно много. Робин невесело засмеялся.
— Вы ошибаетесь, Серджио. Я люблю девочек. И я люблю их до такой степени, что не могу остановиться ни на одной. — Внимательный взгляд темно-карих глаз Серджио начинал выводить его из себя. — И вообще, почему вы не в постели с великолепной Китти? Вам ведь за это платят!
— Я с ней, потому что люблю ее.
— О да! Я тоже ее люблю. Но я оставил ее, когда был в вашем возрасте, а тогда она была намного моложе и красивее.
— Да, но она мне не мать. Мы любим друг друга, но не так, как вы думаете. Вашей матери не нужна физическая любовь, ей нужно внимание, чтобы кто-то был рядом с ней. Она мне очень дорога, и я всегда буду хорошо относиться к ней.
— Договорились, Серджио, — более приветливо сказал Робин.
Он решил, что составил неправильное мнение об этом юнце, и больше на него не сердился. Как бы странно это ни казалось, но Робин решил, что Китти повезло.
— Расскажите мне о своей работе в Соединенных Штатах, — попросил Серджио.
— Нечего особо рассказывать. Работаю в телевизионных новостях.
— Вы не любите свою работу? Робин пожал плечами.
— Да нет, работа как работа.
— Но ваша мать оставит вам приличное состояние. Зачем же вам нужно так много работать, если это не представляет для вас особого интереса?
— Ну, не так уж я много работаю, хотя, конечно, бывает. И потом, такие, как я, не живут на содержании у своих любовниц или матерей.
Робин следил за реакцией Серджио, но его намек не достиг цели. Выражение лица Серджио даже не изменилось.
— Вы собираетесь работать в этих новостях всю жизнь? — он задал этот вопрос с неподдельным интересом.
— Конечно, нет. Когда-нибудь я уйду, чтобы писать свою книгу. Серджио просиял.
— Я читаю целыми днями. Китти помогает мне завершить мое образование. Сейчас я читаю «Профиль истории» Уэллса. Вы пишете в таком же стиле?
— Я пишу в своем стиле, что является единственно возможным, плох он или хорош.
— Мне кажется, вы должны оставить работу и поселиться с нами. Вы могли бы писать здесь, и мы все были бы совершенно счастливы.
Робин улыбнулся.
— Мой друг, я вышел из того возраста, чтобы спать в вашей комнате.
— О, но у вас была бы отдельная комната. Умоляю вас, Робин!
— Серджио, в последний раз, когда на меня так смотрели, мы ложились в постель на трое суток. Только тогда это была женщина. Так что прекратите!
— Вам это неприятно?
— Если вы хотите, чтобы я остался, прекратите! Серджио вздохнул.
— Я понимаю. Но вы мужчина, о котором можно только мечтать. Я ничего не могу с собой поделать. Но вы не беспокойтесь, — он протянул ему руку, — пожмем друг другу руки и будем друзьями.
«Сделка состоялась», — подумал Робин.
Он поставил свой стакан и направился к лестнице.
— Кстати, друг, где вы спите?
— В конце коридора, рядом с комнатой вашей матери. У нее слабое сердце, и я должен находиться поблизости, чтобы она могла позвать меня.
— Спокойной ночи, Серджио. Вы победили. — Робин засмеялся и стал подниматься по лестнице. — К счастью, вы единственный в своем роде, Серджио. Если бы таких, как вы, было много, все девицы остались бы без работы.
В последующие дни Китти с головой окунулась в подготовку к Рождеству. Каждый день она давала Робину и Серджио список поручений и посылала их, как детей, за покупками. Серджио водил машину и знал все недорогие лавки. Довольно часто они оставались обедать в городе, ожидая, когда откроются магазины. Серджио засыпал Робина вопросами о Соединенных Штатах, но больше всего его завораживал Голливуд.
— В Риме так шикарно живут всего лишь три-четыре человека, — говорил он, — а в Голливуде у каждого свой бассейн. Здесь у меня нет никакого шанса сняться в кино, а в Голливуде, может, все было бы и по-другому.
— А вы умеете играть? — спросил Робин.
— Разве это обязательно, чтобы сниматься в кино?
— Ну, это не так просто, как вам кажется. Вы могли бы заняться изучением драматургии. Китти не стала бы возражать.
Серджио пожал плечами.
— Это всего лишь мечта.
Накануне Рождества Серджио потащил Робина к ювелиру на Виа Систина. Хозяин лавки — лысый толстяк — прямо-таки задрожал от возбуждения при виде Серджио.
— Я хочу посмотреть зеркало, — холодно произнес Серджио.
— Ну, конечно, вредный мальчишка. Я же вам сказал: оно ваше, если хотите.
Ювелир достал футляр и вынул оттуда очаровательное зеркальце флорентийской работы, которое Серджио принялся с восхищением рассматривать.
— Что это? — спросил Робин.
Ему было не по себе. Хозяин лавки с вожделением пожирал глазами Серджио, но тот оставался бесстрастным и неприступным.
— Оно очень понравилось Китти, — объяснил Серджио. — Это зеркальце как раз для ее сумочки. Я пытался экономить, но сумел собрать только половину нужной суммы.
— Серджио, — вкрадчивым голосом вмешался продавец, — я же вам сказал: заплатите сколько можете, остальное — мой подарок.
Серджио пропустил его слова мимо ушей и вытащил из кармана несколько смятых банкнот.
— Робин, мне нужно… в общем… двадцать американских долларов. Мы могли бы вместе сделать этот подарок Китти.
Робин кивнул в знак согласия и протянул деньги продавцу, потом прошелся по лавке, рассматривая выставленные драгоценности. Серджио все время держался рядом.
— У него очень красивые вещи. Это — настоящий коллекционер.
— Похоже, он коллекционирует не только драгоценности.
Глаза Серджио стали грустными.
— Он известен еще и тем, что любит делать подарки молодым парням. Робин залился смехом.
— Серджио, судя по тому, как он на вас смотрел, он в ваших руках. Потребуйте, чтобы он женился.
— Я его не знал до тех пор, пока не пришел сюда и не спросил о цене зеркала. Он сказал, что подарит его мне, если я…
— А почему бы и нет, Серджио? Он ненамного старше Китти.
— Но мне бы пришлось с ним спать.
— Ну и что?
— Я сплю только с человеком, который мне симпатичен.
Робин отошел на несколько шагов. Этот парень делал из гомосексуализма нечто заслуживающее уважения. Серджио пошел за ним.
— Это правда, Робин. У меня было мало друзей и никого с тех пор, как заболел мой последний друг.
