— Допустим, даже если они проснутся, я уверен, ты с ними справишься. Такова ситуация, мистер Гиш, и вся проблема в том, что мисс Джоунс не хочет сказать нам, где находится мистер Бримстайн. Она начала было, но вдруг умолкла. Мы унижались перед ней, умоляли, мы ей столько наобещали! Я изо всех сил пытался объяснить, как космически важно должным образом славить и служить Зеленому, чтобы он смог изменить мир. Синьор да Сильва льстил и угождал ей, а доктор Опперли пообещал всяческую поддержку и дружбу. Но она молчит, и все.
— Конечно, я не собираюсь откровенничать с шизиками вроде вас, — гневно произнесла женщина-борец. — Если бы вы не начали так суетиться, я бы сразу все выложила. Но я не из тех, кому нравится, чтобы им льстили и все такое…
— Извините, пожалуйста, — вмешался Дон. — Мы не льстили, а говорили правду. Очень нравитесь вы, Юнона Джоунс. Большая, сильная женщина.
— И еще мне не нравятся ваши ненормальные разговоры. — Игнорируя да Сильву, Юнона по-прежнему обращалась к Сашевереллу. — Все ваши придурочные аргументы только вынуждали меня молчать. — Она отпила из стакана и повернулась к Филу, уперевшись локтями в мощные колени. — А вот ты — совсем иное дело, — сказала она. — У тебя жуткое представление о еде, но во всем остальном ты — вполне нормальный человек. Да, еще нужно признать, что ты храбрый парнишка — так резко пошел на Бримстайна. Да и позже я про тебя кое-что услышала. Но главное, что этот дурацкий кот — твой, по крайней мере, ты его искал, когда мы встретились впервые. Не думаю, что у тебя какие-то глупые идеи на его счет, хотя, не спорю, сначала мне именно так и показалось. Правильно, Фил? Или ты тоже планируешь совершить с этим котом что-то космическое?
— Я просто хочу его найти, — честно признался Фил.
— Это меняет дело. Это твой кот, и ты имеешь право знать, где он, даже если тебя прибьют, пока ты будешь его искать, а я влезу по уши в дерьмо из-за того, что тебе сообщила. Ты хочешь, чтобы я сказала тебе наедине или прямо здесь, перед всеми этими дурачками?
— Спасибо, Юнона, — тихо ответил Фил. — Скажи это прямо здесь.
Юнона открыла было рот, но у нее только вырвалось:
— О, Боже!
Фил обернулся. В дверь входили Джек и Куки.
— Отличная женушка из тебя получилась, — не скрывал сарказма Джек, направляясь к ней. Его руки были засунуты глубоко в карманы. — На секунду отвернешься, и ты тут же выкидываешь какой-нибудь номер.
Под его глазами темнели круги, подбородок зарос щетиной. Весь вид одетого в черный свитер коротышки-борца излучал обиду и оскорбление отвергнутого всеми человека. А вот у Куки, несомненной копии своего хозяина-героя, лицо отражало обиду готового расплакаться ребенка.
— Да еще и подличаешь, — прибавил Джек. — Шпионишь за мной.
— Интриганка, — поддакнул Куки.
— Интриганка? — Юнона с такой силой стукнула по столику с серебряной инкрустацией, что тот подпрыгнул, и ей пришлось ловить свой стакан и бутылку. — Это вы, две вонючки, такие интриганы, что уже ни в какие другие игры играть не можете!
— К тому же мне не нравится твоя компания, — продолжил Джек. — Этот бе эм чудак сам по себе уже никуда не годится. — Он едва удостоил Фила взглядом и переключился на да Сильву: — Но где ты откопала этого липучего дурака? Он же даже по-английски толком не говорит.
— Этого наглого жиголо, — злобно добавил Куки. Дион, до этого момента не проявлявший особого интереса к пришедшим, поставил стакан и нахмурился.
— Ты не нравишься, — обратился он к Джеку. — Хочу лягнуть тебя в лицо, растоптать!
Фил испуганно моргнул, представив сказанное во всем богатстве и великолепии деталей.
— Ты знаешь, с кем говоришь? — напирал на Диона Куки.
— Не ссорьтесь, мальчики, — отозвалась из алькова мери, — по крайней мере, пока я не закончу эту хитрую часть. — Под лупой она накладывала завершающие мазки на лицо Мо Бримстайна. — А уж потом, думаю, обязательно мне захочется посмотреть, как ты лягаешься, Дион.
— Не волнуйтесь, — печально сказал Джек. — Я не собираюсь вступать в драку, даже если мне ее навяжут. Меня слишком беспокоит судьба моей невинной, безголовой, необразованной жены.
— Необразованной? — взорвалась та. — После того, как я прожила с тобой все эти годы? У тебя в голове столько всяких гнилых идей, что ты сам сойдешь за университет. Но я его закончила. А теперь заткнись, потому что я должна сообщить Филу, где ему найти Мо Бримстайна, а может, и Биллига с котом.
Джек вихрем набросился на нее:
— Юна, ты не понимаешь, что говоришь, что делаешь. Поднимись на секундочку на второй этаж, и я тебе все объясню.
— Поднимись на второй этаж! — издевательски передразнила его Юнона. — Это ты расскажешь неопытным провинциальным девчонкам, пытающимся пробиться в ваш борцовский рэкет. Ну, а теперь, слушай сюда, Фил. Мо Бримстайн…
— Юна, — рявкнул Джек. — Не хотелось говорить на публике, но теперь скажу: за этим делом тебе и мне светит миллион долларов, если Биллигу удастся выбраться из переделки. Что вполне возможно, пока у него есть зеленый кот, которого он может продать правительству. И послушай еще, Юна. Биллиг потерял всю охрану, власть и все на свете и сейчас зависит от Бримстайна, меня и Куки.
Юнона сердито уставилась на него. На несколько секунд в столовой воцарилась тишина. Но вот Сашеверелл деликатно откашлялся.
— Джек, — неторопливо начал он, — я убежден, что ты глубоко уважаешь духовные ценности. Случается, твоя аура мигает и тускнеет, но в конце концов она всегда разгорается ярким и чистым светом. Вчера ты отказался от десяти тысяч долларов, которые давал тебе Мо Бримстайн, только для того, чтобы мы смогли воистину славить его и помочь изменить мир. Теперь, если ты действительно этого хочешь…
— Знаю, знаю, — нетерпеливо огрызнулся Джек, — но на этот раз деньги в самом деле большие.
Сашеверелл поднял глаза, как бы мысленно объясняя некоему божеству, насколько порочен мир.
— Какое-то время мне льстила твоя и Мери болтовня, — продолжал Джек. — Мне нравился ваш стиль, и я поддался на некоторые ваши идеи, подыгрывал насчет этих десяти тысяч долларов, хотя не могу поручиться, что я не выкрал бы у вас зеленого кота, когда бы вы вдоволь наигрались с ним, и не продал бы его Бримстайну. А теперь подбери ауру с ушей и запомни: на этот раз это действительно большие деньги.
Сашеверелл произнес:
— Мери, напомни мне завтра утром, чтобы я сжег наши черные свитера.
По выражению лица Юноны Фил понял, что наконец Джек сделал то, что доставляет ей радость. Но это произошло слишком поздно. В ее словах, обращенных к мужу, было больше горечи, чем удовлетворения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
