Распевая во весь голос, Дилайла заглушила даже самого Тома Джонса, от вокала которого напольные вазы дрожали и резонировали. Наконец пластинка кончилась, и обессиленная, задохнувшаяся Дилайла рухнула на огромную софу цвета слоновой кости и принялась слизывать пену со своего капуччино. За сутки, прожитые у Чарли, она изменила многолетней привычке пить растворимый черный кофе и перешла на маленькие чашечки пенистого напитка с молоком. Почувствовав, что восстанавливается нормальное сердцебиение, Дилайла откинулась на спинку софы и принялась рассматривать свое новое жилище: три огромных, до пола, окна, через которые видно небо над Лондоном; светлый паркетный пол, такой блестящий, что в нем можно любоваться собственным отражением; стеклянный обеденный стол, такой огромный, что за ним запросто усядется целая футбольная команда. Но главное – много свободного места. Десятки метров. Дилайла хмыкнула, не веря своим глазам. Просто в голове не укладывается. Словно она в пятизвездочном отеле. Нет, она никогда не жила в таком отеле, но однажды заходила туда в туалет, и даже это было потрясающе: мраморный пол, стопки пушистых полотенец (не бывших в употреблении и застиранных вафельных, которые обычно висят на крючочках) и одноразовые кусочки мыла с названием отеля на упаковке. Конечно, Дилайла в тот раз позаимствовала несколько кусочков, а еще пепельницу и пригоршню леденцов из китайской вазочки в фойе. Все берут, почему бы и ей не взять?
А теперь у нее есть свой пятизвездочный пентхауз, правда, с небольшой оговоркой. И нужно в нем обосноваться. Даже если придется сменить любимый «Нескафе» на пенистый напиток из кофеварки-капуччино. Дилайла улыбнулась и блаженно закрыла глаза. Если бы она была кошкой, она бы сейчас замурлыкала.
На входной двери щелкнул замок. Не открывая глаз, Дилайла внутренне съежилась и притворилась спящей. Если повезет, Чарли наклонится к ней и поцелует.
– Кто вы такая?
Дилайла прищурилась. Это был не Чарли. И вообще не мужчина. Это женщина лет шестидесяти, а в руках у нее две сумки с надписью «Харви Николс» и собачка породы чихуахуа. Дилайла быстро села, мысли о поцелуях тут же испарились при виде изумленных глаз пришедшей.
И тут Дилайла вспомнила, что Чарли говорил про женщину, которая приходит убирать квартиру. Правда, эта женщина не очень-то была похожа на прислугу. Дилайла ожидала увидеть на ней фартук и резиновые перчатки, а не коричневый безупречный костюм и две нитки жемчуга. Впрочем, кто знает, как у них принято, в этом Лондоне?
– А, привет! Меня зовут Дилайла, – выпалила она, вскакивая с софы и протягивая женщине руку. Та не обратила на этот жест никакого внимания. Дилайла почувствовала себя неуютно в своем наряде.
– Вы, конечно, знаете, где лежит все, что нужно для уборки. – Она пыталась придать голосу начальственные нотки. На самом деле она вся превратилась в комок нервов. Обычно она выполняла распоряжения, а не отдавала их.
– Простите? – переспросила женщина. – Что вы сказали?
– Ну, тряпки, моющее средство… сами знаете…
– Моющее средство? – Глаза женщины удивленно округлились. Собачонка, фыркнув, выпала у нее из рук и засеменила по паркету, вынюхивая Фэтцо, который свернулся в своей корзинке и не обращал на гостей никакого внимания. Собачка принялась вертеться вокруг него. Кошка Чарли, Карма, оказалась менее сдержанной. Выгнув сиамскую спину, она издала леденящий душу вой и, выпустив когти, похожие на миниатюрные кинжалы, пронеслась по комнате, оставляя на натертом паркете жуткие царапины в духе Фредди Крюгера.
– Ну да, моющее средство. Оно ведь понадобится для туалета, – предположила Дилайла, стараясь выглядеть доброжелательной. Да, если так пойдет, проще будет найти щетку и самой вымыть унитаз.
Женщина смерила ее ледяным взглядом.
– Мне кажется, милочка, тут какая-то ошибка.
– Ошибка? – В душу Дилайлы закрались смутные сомнения. – Разве вы не миссис Бакстер, которая убирает у Чарли?
Выпрямив спину, дама смахнула с плеча невидимую пылинку.
– Я определенно не миссис Бакстер. Я миссис Мендес, мать Чарльза. – Она сверкнула глазами. – А вот вы кто такая?
Это было ужасное мгновение. Дилайла была готова сквозь землю провалиться. Как она могла так опозориться? Да еще перед его матерью! Каждая девушка знает, что вступить в конфликт с матерью своего парня – то же самое, что вступить в конфликт с мафией. Это смерти подобно. К счастью, прежде чем миссис Корлеоне успела отправить Дилайлу на гильотину, пришел Чарли с огромным букетом ярко-желтых подсолнухов. Они предназначались Дилайле, но, стоило ему увидеть маму с раздувавшимися ноздрями, которая, точно змея, шипела на растерявшуюся девушку, Чарли мгновенно передумал. Претворяя в жизнь свой план мирного урегулирования конфликта, он протянул цветы маме, тем самым дав Дилайле возможность проскользнуть мимо, быстро взлететь вверх по лестнице и укрыться в туалете, предоставив Чарли выдержать тяжелое объяснение.
– Прости, что так вышло. Моя мама опекает меня больше, чем нужно.
Чарли и Дилайла лежали на диване, обвив друг друга руками и ногами, и допивали двухлитровую бутылку шампанского. Дилайла прислушивалась к шипению пузырьков и усмехалась, вспоминая, как Чарли потчевал миссис Мендес коктейлем из комплиментов и шотландского виски, а потом торопливо погрузил ее, слегка захмелевшую и источавшую доброжелательность, в черный «Бентли», наказав водителю отвезти маму и фыркавшую собачонку прямо домой. Выполнив свою миссию, Чарли накормил Дилайлу рыбным ассорти (она впервые ела сырую рыбу, и ей не очень понравилось – она предпочла бы ее пожарить) и напоил дорогим шампанским «Дом Периньон». На сладкое они занимались любовью.
– Я соскучился, – прошептал Чарли, зарываясь лицом в волосы Дилайлы.
Она закрыла глаза. Ущипнул бы кто-нибудь, вдруг это сон?
– Работа не клеилась. Я все время думал о том, что ты здесь одна.
– Не беспокойся обо мне. Все нормально. Я привыкала к новому месту, – сказала она, а про себя подумала: «И к тебе». Утром, как только Чарли ушел на работу, она внимательно осмотрела ванную, шкафы в спальне и ящик для грязного белья в поисках чего-нибудь, что могло бы выдать секреты хозяина квартиры. Но не нашла ничего интересного. Ни лекарств от венерических заболеваний, ни фотографий бывших подружек (и вообще никаких фотографий), ни неожиданных предметов одежды. Ничего. У Чарли не обнаружилось грехов, на первый взгляд он был совершенно чист.
– Ты все еще переживаешь из-за вчерашнего?
– Из-за вчерашнего?
– Ну, из-за ссоры с этим Сэмом. Так называемым другом?
– Ах, ты об этом.
Вчера она чуть не плакала, когда села в машину. По дороге к дому Чарли, все еще в припадке злости и обиды, она рассказала о том, что произошло. Как Сэм назвал ее кретинкой, что говорил о ней и о Чарли и как он на нее орал. Не веря ни единому слову Сэма, она выложила все, что тот сказал про Чарли.
